Мы защищаем Чистоту.
Мы защищаем жителей Нью-Йорка».
– Ловко, – заметила Ева, когда Надин замол­чала.
– Даже очень ловко. Представить себя обычны­ми жителями города, чтобы не выглядеть Большим Братом, надзирающим за всеми. Выразить сожале­ние по поводу смерти полицейского и свалить соб­ственную вину на другого. Вновь заявить о своих целях, чтобы люди ни на секунду не забывали, что «Искатели Чистоты» их защищают. Пиар по всем правилам!
– Еще бы! – усмехнулась Ева. – «Не забивайте этим ваши глупые головы, мы сами обо всем поза­ботимся. Мы будем решать, кто виновен, а кто нет. Кому жить, а кому умереть. А если кто-то попадет под перекрестный огонь, мы тут ни при чем».
– Многие услышат в этом заявлении то, что хо­тят услышать, – вздохнула Надин. – Вот почему пиар сработает.
– Будь я проклята, если дам им использовать одного из нас в качестве символа! Тебе нужны ком­ментарии, Надин? Записывай. Лейтенант Ева Дал­лас, руководящая расследованием деятельности «Искателей Чистоты», заявляет, что Кевин Хэллоуэй, детектив из электронного отдела, был убит этой террористической организацией. Лейтенант Даллас, каждый член следственной группы, каждый сотрудник департамента нью-йоркской полиции де­лают все возможное, чтобы раскрыть, идентифици­ровать и арестовать всех участников террористичес­кой организации. Чтобы они были судимы согласно законам страны, признаны виновными и понесли заслуженное наказание.
– Неплохо, – одобрила Надин, выключив за­пись. – Как насчет интервью с глазу на глаз?
– Не могу, Надин. Я очень занята. А сегодня должна присутствовать на похоронах своего това­рища.
* * *
Гражданская панихида по Кевину Хэллоуэю со­стоялась в специальном здании, находящемся всего в нескольких кварталах от Главного полицейского управления. Ева всегда отмечала это достоинство, когда приходила отдать дань уважения погибшему копу.
Для проводов Хэллоуэя открыли весь первый этаж, который был уже битком набит – полицей­ские всегда находили время проводить в последний путь своего коллегу. Ева заметила окруженного сви­той мэра Пичтри, пожимающего руки с подобаю­щим случаю скорбным выражением лица. Она не имела ничего против него лично, тем более что он выполнял свои обязанности с минимумом суеты и саморекламы.
Его печаль казалась вполне искренней – как, впрочем, и недовольство, когда он встретился взглядом с Евой и властным жестом подозвал ее к себе.
– Мэр?
– Лейтенант. – Пичтри говорил тихо, что в по­добном месте казалось вполне естественным, однако Ева слышала в его голосе нотки раздражения. – Ваш послужной список весьма внушителен, и начальство не сомневается в ваших способностях. Но в этом деле вы не только полицейский офицер, но и пуб­личное лицо. Ваше заявление Ферст по каналу 75 не было ни просмотрено, ни санкционировано.
– Мое заявление было ответственным и взве­шенным.
– Взвешенным? – повторил мэр. – Речь идет не о взвешенности, а о создаваемом имидже и его восприятии. Во время нынешнего кризиса, лейте­нант, мы должны быть единой командой. – Он по­ложил ей руку на плечо. В этом жесте ощущалось точно рассчитанное дружелюбие. – Я полагаюсь на вас.
– Да, сэр.
Пичтри отошел и вскоре исчез среди тех, кто жаждал хотя бы краткого контакта с властью. Ева оглянулась по сторонам и с облегчением увидела неподалеку майора Уитни. Она предпочитала его компанию блистательному обществу мэра.
Майор привел с собой жену. Если Анна Уитни в чем-то преуспевала, так это являя собой образцо­вую супругу полицейского – в том числе и поли­цейского чиновника на социальных мероприятиях. Стоя рядом с мужем в неброском черном костюме, она держала за руку какую-то женщину и что-то не­громко ей говорила.
– Мать Хэллоуэя, – объяснил Фини, подойдя к Еве. – Я уже говорил с ней. Она хочет познако­миться с тобой.
– Господи!
– Понимаю – мне это тоже далось нелегко. А симпатичная рыженькая девушка по другую сто­рону от шефа – подружка Хэллоуэя, Лили Дуган. Она здорово переживает. Здесь копы практически из всех участков. Это говорит кое о чем.
– А где Макнаб?
– В соседней комнате поместили Хэллоуэя. Там. – Фини тяжело вздохнул. – Я усадил его на стул – он еще не может долго стоять. С ним Рорк.
– Рорк здесь?
– Да. – Он снова вздохнул. – Я больше не мог там оставаться.
– Достаточно того, что ты здесь.
– Ну, не знаю… Ладно, отведу тебя к его матери.
Они начали пробираться сквозь толпу. Воздух был насыщен тяжелым ароматом цветов.
– Лейтенант! – раздался вдруг резкий голос, привыкший повелевать.
Обернувшись, Ева увидела перед собой Дженну Франко. В глазах вице-мэра не было горя, зато при­сутствовало раздражение, которое она не скрывала так умело, как Пичтри.
– Я хочу поговорить с вами наедине.
– У меня есть одно дело. Вам придется подо­ждать.
Ева понимала, что это мелочно, но, догадываясь, о чем предстоит «разговор наедине», сомневалась, что ей и Дженне Франко стоит тратить время на лю­безности.
Прежде чем подойти к Коллин Хэллоуэй, Ева собралась с духом. Женщине было лет пятьдесят, но выглядела она моложе. Горе сделало ее кожу полу­прозрачной, что было особенно заметно на фоне черного платья.
К Еве шагнула Анна Уитни. Между ними не существовало особой симпатии, поэтому Еву удивило, когда Анна крепко пожала ей руку.
– Лейтенант, мать детектива Хэллоуэя хочет по­беседовать с вами. – Она добавила вполголоса: – Знаете, что еще труднее, чем быть замужем за поли­цейским?
– Нет. Я всегда думала, что ничего.
Слабая улыбка тронула губы Анны.
– Быть его матерью. Будьте с ней потактичнее.
– Да, мэм.
Анна подошла к миссис Хэллоуэй и обняла ее за плечи.
– Коллин, это лейтенант Ева Даллас. Лейте­нант, это мать Кевина.
– Я глубоко сожалею о вашей утрате, миссис Хэллоуэй.
Коллин стиснула ей руку. Ее пожатие оказалось более твердым, чем ожидала Ева.
– Спасибо, что пришли, лейтенант. Наверху есть маленькая комната. Не могли бы вы уделить мне не­сколько минут?
– Конечно.
Женщина повела Еву вверх по лестнице. Там то­же толпились копы, но они расступались перед Коллин, почтительно опуская взгляд.
– Мой муж и Лили тоже хотели с вами познако­миться. Но я попросила их позволить мне побеседо­вать с вами наедине. Они меня поняли.
Она открыла дверь и шагнула в маленькую гос­тиную с темно-красными драпировками. Здесь тоже было много цветов.
– Эти места ужасно угнетают, не так ли? Почему бы не впустить побольше света? – Подойдя к окну, Коллин раздвинула портьеры. – Очевидно, люди находят какое-то утешение в тени. А вы?.. – Она покачала головой. – Простите, у меня путаются мысли. Пожалуйста, садитесь.
Ева повиновалась. Коллин тоже опустилась на стул.
– Я видела вас по телевизору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79