Кожа голубая, в мелких
морщинках, глаза маленькие, на нижней челюсти - два здоровенных плоских
клыка. Но он очень умен, образован и может перечислить подряд американских
президентов, шумерских царей, знает тысячи анекдотов из истории Земли и
очень любит дрожащим и завывающим голосом читать вслух нашу любовную
лирику.
Миррик - совершенно замечательный парень, он собаку съел на всякой
механике и археологическом хозяйстве, а еще он с легкостью поднимает груз,
от которого разгладятся гусеницы у трактора.
Он будет рыть котлован, в который потом заберется Келли со своей
вакуумной лопатой. Вообще, Миррик - мечта любой экспедиции: классный
специалист и тяжелая техника в одном лице, вернее... Ну, ты поняла. Копает
он преимущественно клыками, помогая себе парой маленьких боковых
конечностей. Его ногами копать нельзя - только топтать. Это настоящие
колонны.
Мне очень нравится Миррик. Но, увы, с ним нужно держать ухо востро.
Большую часть времени он совершенно безобиден, более того, поразительно
вежлив, но если наестся цветочков - только держись. Парочка гераней
действует на него, как полтора литра рома на человека.
У нас есть гидропонный сад на верхней палубе. Примерно раз в неделю
на Миррика находит ностальгия, он забирается туда, объедает все, что
может, а потом отправляется на прогулку по кораблю. В прошлый вторник он
чуть не превратил в барельеф доктора Хорккка, столкнувшись с ним в
коридоре.
Доктор Хорккк - высшее существо, один из трех наших руководителей. Он
родом с Тххха, планеты в системе Ригеля, и среди археологов считается
лучшим специалистом по языку Высших. Я бы не сказал, что это очень громкий
титул, ибо до сих пор никому еще не удавалось перевести ни слова с этого
языка, но доктор Хорккк знает о нем больше всех остальных.
Почему-то он напоминает мне немца, того рехнувшегося доктора, что
налетал на нас из Дюссельдорфа каждую среду и пытался научить тебя ходить.
Доктор Шатц, помнишь? Так вот, доктор Хорккк по-своему на него похож:
маленький, удивительно точный, очень чопорный, на редкость скандальный и
невероятно самоуверенный. А еще он плюется, когда разговаривает, просто во
все стороны брызжет слюной. Наверняка за этой внешностью скрывается доброе
сердце, только добраться до него невозможно - доктор слишком тщательно
прикрывается злобой и свирепостью.
Ростом он чуть выше меня и становится практически невидимым, когда
поворачивается боком, - такой худой. На макушке у него три больших
выпуклых глаза, а чуть пониже - два рта: один для еды, а второй - для
беседы. Мозг доктора располагается там, где у людей желудок, а где
находится его собственный пищеварительный аппарат, я даже думать боюсь. Он
четверорукий и четвероногий - все восемь пар конечностей очень тонкие, так
что доктор несколько смахивает на паука.
Напоровшись в коридоре на пьяного Миррика, доктор Хорккк буквально
полез на стену. Зрелище не для слабонервных! И уже со стены на дюжине
языков (может быть, и на трех дюжинах, почем я знаю?) высказал Миррику,
что о нем думает, назвал того пьяным быком - это определение мне удалось
перевести с шумерского. Но Миррик извинился, и теперь они снова друзья.
Доктор Хорккк попал бы в нашу экспедицию и без расовой квоты - никому
в голову бы не пришло копать поселение Высших без него. А вот Стин Стин -
другое дело. Тут причина именно в расовой принадлежности. Стин -
каламорианин, весьма воинственное существо, впрочем, они все такие, бывают
и похуже. Он-она в прошлом окончило Каламорианский университет и, похоже,
это заведение еще хуже, чем утверждают слухи, ибо его выпускник совершенно
безграмотен. После пятиминутного разговора со Стин(ом?) мне стало ясно,
что оно знает о теории археологии столько же, сколько я о нейтрино. А я
ничего не знаю о нейтрино и даже не уверен, что смогу правильно написать
это слово без посторонней помощи. Но я-то не пытаюсь внушить кому-либо,
что я физик, а Стин утверждает, что оно - аспирант-археолог. Думаю, Лори,
ты понимаешь, как оно свалилось на наши головы. Каламориане вечно кричат о
своем статусе и угрожают войной всем, кто под руку попадется, требуя,
чтобы все вокруг уважали их и преклонялись перед их интеллектуальными
достижениями. Вот нам и навязали Стина, чтобы хоть как-то охладить пыл
его-ее соотечественников.
Но, надо отдать Стину должное, выглядит оно замечательно. Стройное и
грациозное, со сверкающей изумрудной кожей и длинными сдвоенными
щупальцами, оно движется легко и стремительно, словно танцует. Очень
приятно смотреть. Никто не восхищается Стином больше самого Стина, но,
по-моему, это простительно: каламориане - гермафродиты, а имея два пола на
одно тело, с ума можно сойти, если не любить себя. Но Стин туп как пробка,
он для нас только бесполезный груз, и я предпочел бы обойтись без его
общества.
Третий наш юный археолог - опять у меня путаница с грамматикой! - не
представляет собой ничего особенного. Блондинка, зовут Яна Мортенсен,
диплом бакалавра Стокгольмского университета, неплохая фигура и множество
больших, молочно-белых, сверкающих зубов. Дружелюбна и не очень умна. Ее
папочка - мелкий босс в Галактическом Центре. Видимо, поэтому Яну и
включили в экспедицию - эти дипломаты, эти интриги... Я мало с ней
общался, ибо девочке сразу же приглянулся Саул Шахмун, наш специалист по
хронологии.
А вот Саул не проявляет к ней ни малейшего интереса, впрочем, это ее
проблемы. Не думаю, чтобы девушки вообще хоть как-то занимали его. Саулу
около сорока, он из Бейрута, последние пять-шесть лет работал на
Фентноре-5, на Венере. Маленький, смуглый, энергичный, холостой, судя по
слухам, хороший, хотя не очень-то инициативный работник. Главная страсть
его жизни - собирание марок. Он вызывал всех нас и показывал коллекцию,
которую всегда возит с собой. Его каюта до потолка завалена альбомами,
сотнями альбомов. Самый старый изготовлен в девятнадцатом веке.
Помнишь, как мы отклеивали марки с отцовских конвертов? У Саула есть
экземпляры, о которых мы могли тогда только мечтать: пятикредитовый
"Марсопорт" с ультрафиолетовым штампом, сувенирные листы марок Луна-Сити с
зубчиками и без, серия, выпущенная в честь коронации Генриха ХII, - все.
Даже завидно. А еще галактические марки или их аналоги с пятидесяти, а то
и более, планет.
Яна торчит у него почти безвылазно, слушает лекции о почтовой системе
на Бетельгейзе-5 или где-нибудь еще, помогает извлекать денебианские марки
из того, что на Денебе называют конвертами, а Саул поет себе о
штампованных и нештампованных сокровищах и категорически отказывается
понимать намеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
морщинках, глаза маленькие, на нижней челюсти - два здоровенных плоских
клыка. Но он очень умен, образован и может перечислить подряд американских
президентов, шумерских царей, знает тысячи анекдотов из истории Земли и
очень любит дрожащим и завывающим голосом читать вслух нашу любовную
лирику.
Миррик - совершенно замечательный парень, он собаку съел на всякой
механике и археологическом хозяйстве, а еще он с легкостью поднимает груз,
от которого разгладятся гусеницы у трактора.
Он будет рыть котлован, в который потом заберется Келли со своей
вакуумной лопатой. Вообще, Миррик - мечта любой экспедиции: классный
специалист и тяжелая техника в одном лице, вернее... Ну, ты поняла. Копает
он преимущественно клыками, помогая себе парой маленьких боковых
конечностей. Его ногами копать нельзя - только топтать. Это настоящие
колонны.
Мне очень нравится Миррик. Но, увы, с ним нужно держать ухо востро.
Большую часть времени он совершенно безобиден, более того, поразительно
вежлив, но если наестся цветочков - только держись. Парочка гераней
действует на него, как полтора литра рома на человека.
У нас есть гидропонный сад на верхней палубе. Примерно раз в неделю
на Миррика находит ностальгия, он забирается туда, объедает все, что
может, а потом отправляется на прогулку по кораблю. В прошлый вторник он
чуть не превратил в барельеф доктора Хорккка, столкнувшись с ним в
коридоре.
Доктор Хорккк - высшее существо, один из трех наших руководителей. Он
родом с Тххха, планеты в системе Ригеля, и среди археологов считается
лучшим специалистом по языку Высших. Я бы не сказал, что это очень громкий
титул, ибо до сих пор никому еще не удавалось перевести ни слова с этого
языка, но доктор Хорккк знает о нем больше всех остальных.
Почему-то он напоминает мне немца, того рехнувшегося доктора, что
налетал на нас из Дюссельдорфа каждую среду и пытался научить тебя ходить.
Доктор Шатц, помнишь? Так вот, доктор Хорккк по-своему на него похож:
маленький, удивительно точный, очень чопорный, на редкость скандальный и
невероятно самоуверенный. А еще он плюется, когда разговаривает, просто во
все стороны брызжет слюной. Наверняка за этой внешностью скрывается доброе
сердце, только добраться до него невозможно - доктор слишком тщательно
прикрывается злобой и свирепостью.
Ростом он чуть выше меня и становится практически невидимым, когда
поворачивается боком, - такой худой. На макушке у него три больших
выпуклых глаза, а чуть пониже - два рта: один для еды, а второй - для
беседы. Мозг доктора располагается там, где у людей желудок, а где
находится его собственный пищеварительный аппарат, я даже думать боюсь. Он
четверорукий и четвероногий - все восемь пар конечностей очень тонкие, так
что доктор несколько смахивает на паука.
Напоровшись в коридоре на пьяного Миррика, доктор Хорккк буквально
полез на стену. Зрелище не для слабонервных! И уже со стены на дюжине
языков (может быть, и на трех дюжинах, почем я знаю?) высказал Миррику,
что о нем думает, назвал того пьяным быком - это определение мне удалось
перевести с шумерского. Но Миррик извинился, и теперь они снова друзья.
Доктор Хорккк попал бы в нашу экспедицию и без расовой квоты - никому
в голову бы не пришло копать поселение Высших без него. А вот Стин Стин -
другое дело. Тут причина именно в расовой принадлежности. Стин -
каламорианин, весьма воинственное существо, впрочем, они все такие, бывают
и похуже. Он-она в прошлом окончило Каламорианский университет и, похоже,
это заведение еще хуже, чем утверждают слухи, ибо его выпускник совершенно
безграмотен. После пятиминутного разговора со Стин(ом?) мне стало ясно,
что оно знает о теории археологии столько же, сколько я о нейтрино. А я
ничего не знаю о нейтрино и даже не уверен, что смогу правильно написать
это слово без посторонней помощи. Но я-то не пытаюсь внушить кому-либо,
что я физик, а Стин утверждает, что оно - аспирант-археолог. Думаю, Лори,
ты понимаешь, как оно свалилось на наши головы. Каламориане вечно кричат о
своем статусе и угрожают войной всем, кто под руку попадется, требуя,
чтобы все вокруг уважали их и преклонялись перед их интеллектуальными
достижениями. Вот нам и навязали Стина, чтобы хоть как-то охладить пыл
его-ее соотечественников.
Но, надо отдать Стину должное, выглядит оно замечательно. Стройное и
грациозное, со сверкающей изумрудной кожей и длинными сдвоенными
щупальцами, оно движется легко и стремительно, словно танцует. Очень
приятно смотреть. Никто не восхищается Стином больше самого Стина, но,
по-моему, это простительно: каламориане - гермафродиты, а имея два пола на
одно тело, с ума можно сойти, если не любить себя. Но Стин туп как пробка,
он для нас только бесполезный груз, и я предпочел бы обойтись без его
общества.
Третий наш юный археолог - опять у меня путаница с грамматикой! - не
представляет собой ничего особенного. Блондинка, зовут Яна Мортенсен,
диплом бакалавра Стокгольмского университета, неплохая фигура и множество
больших, молочно-белых, сверкающих зубов. Дружелюбна и не очень умна. Ее
папочка - мелкий босс в Галактическом Центре. Видимо, поэтому Яну и
включили в экспедицию - эти дипломаты, эти интриги... Я мало с ней
общался, ибо девочке сразу же приглянулся Саул Шахмун, наш специалист по
хронологии.
А вот Саул не проявляет к ней ни малейшего интереса, впрочем, это ее
проблемы. Не думаю, чтобы девушки вообще хоть как-то занимали его. Саулу
около сорока, он из Бейрута, последние пять-шесть лет работал на
Фентноре-5, на Венере. Маленький, смуглый, энергичный, холостой, судя по
слухам, хороший, хотя не очень-то инициативный работник. Главная страсть
его жизни - собирание марок. Он вызывал всех нас и показывал коллекцию,
которую всегда возит с собой. Его каюта до потолка завалена альбомами,
сотнями альбомов. Самый старый изготовлен в девятнадцатом веке.
Помнишь, как мы отклеивали марки с отцовских конвертов? У Саула есть
экземпляры, о которых мы могли тогда только мечтать: пятикредитовый
"Марсопорт" с ультрафиолетовым штампом, сувенирные листы марок Луна-Сити с
зубчиками и без, серия, выпущенная в честь коронации Генриха ХII, - все.
Даже завидно. А еще галактические марки или их аналоги с пятидесяти, а то
и более, планет.
Яна торчит у него почти безвылазно, слушает лекции о почтовой системе
на Бетельгейзе-5 или где-нибудь еще, помогает извлекать денебианские марки
из того, что на Денебе называют конвертами, а Саул поет себе о
штампованных и нештампованных сокровищах и категорически отказывается
понимать намеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63