Наоборот,
куражились, напускали на себя самодовольство и браваду. Иные отвечали
мне запальчиво, в подчеркнуто насмешливом тоне. Вот выдержки из
нескольких ответов:
- Почему вас так волнует, получу я образование или нет! А вы не
можете себе представить, что я без образования освою такую профессию,
о какой в Советском Союзе понятия не имел. Стану лоббистом.
Интеллектуалы с высшим образованием будут у меня на побегушках. Или
вам внушили, что лоббисты нужны только в Америке? Ошибаетесь.
- Только не надо охать: "Спекулянты, спекуляция!" Может быть, вы
уже слышали: один из самых богатых здешних евреев после войны купил
дом за пару ящиков сигарет. А сегодня может отхватить за этот дом
целых полмиллиона. Недаром мой отец вспоминает любимую поговорку
своего деда: "Если бог захочет, выстрелит и веник". Бога, между нами
говоря, нет, но вдруг и мой веник выстрелит, ну, не сигаретами, так
карманными счетными машинками или еще чем.
- Вы же сами хорошо знаете, что у меня еще нет работы. Хотите,
чтобы я подтвердил? Пожалуйста. Но и в Израиле насчет работы мне тоже
не очень светило. Здесь хоть во мне появляется... как бы сказать...
пробуждается национальное самосознание, я больше чувствую себя евреем
среди евреев (вот они, реальные поды учебы в вечерней школе на
Фазанерштрассе. - Ц.С.). Я стал понимать, что еврею плохо и в Австрии,
и в Италии. Надо заиметь собственное дело. Трудно? Да. Но кому-нибудь
же в жизни, черт побери, везет. Вдруг - мне. Во всяком случае, на
вокзал Цоо я не попаду. Если не втянулся в такие дела в Тель-Авиве, в
Вене, в Риме, то и здесь уберегусь... А без специальности можно
как-нибудь обойтись. Главное, удача.
- Записалась в "Маккаби". Прекрасно знаю, что это не только
спортивный клуб, но и немножко сионизма. Ну и что! Запишусь и туда,
где только сионизм. Раз прежняя жизнь отрезана, надо жить тем, что
вокруг меня. Если бы всех сионистов заставляли переехать в Израиль -
другое дело. А быть сионистской в Германии - сколько угодно! Легче
жить.
- Как я здесь устроился? Пока тренируюсь. Не удивляйтесь, я не
бегун и не футболист. Просто готовлюсь к испытаниям. Они, наверно,
будут тяжелыми, но, как поется в песнях, всего можно достичь. Один
местный - он здесь уже не второй год, как мы, - сказал мне: главное,
не пугайся, что ты здесь чужой, не тушуйся. Запомни, сколько в ФРГ ни
возмущаются собственными неонацистами, а турецкие "серые волки" и
американские куклуксклановцы сумели так себя поставить, что им никто
слова поперек не скажет... Он таки прав. В конце концов и мы заставим
самого важного местного считаться с нами, пришлыми евреями. Думаете,
нет?
- В Израиле я не решался примкнуть к молодежи, которая
разговаривает кулаком и пистолетом. Потом в Италии увидел, что такие
ребята и там не мучаются. А здесь я подумал: разве я хуже других? Нет,
не такой я слабак. Рано или поздно куда-нибудь приткнусь. Раз попал
сюда, приноравливайся... Вижу, как вы смотрите на меня, вам уже успели
наговорить, что нами возмущаются.
Таких слов, где дешевая бравада соседствует с деланным
оптимизмом, где вперемежку с безыдейностью проскальзывают "идейные"
мыслишки сионистских наставников, я услышал в Западном Берлине немало.
Но и многие молодые циники вместе с родителями с интересом, если
не сказать с удовольствием, смотрели фильм "Москва слезам не верит".
От матери парня, уличенного полицией в перепродаже наркотиков, я
услышал:
- Посмотрели мы с мужем картину, потом вышли на улицу - чужие
люди, чужой язык. Сразу подумалось, что сын завтра должен явиться к
инспектору полиции, который будет его допрашивать через переводчика,
что инспектор заранее считает его неисправимым подонком - сын заметил
это еще на первом коротком допросе. Муж без слов понял мое состояние и
сказал мне: не кори себя, чужбина есть чужбина.
Бывший студент и его подруга смотрели фильм "Москва слезам не
верит" трижды. И не утирали поспешно слезы, ибо не боялись показаться
друг дружке "слабаками".
- Плачем мы и на других советских фильмах, - призналась девушка.
- Но этот особенно дошел до сердца. Не происходит в нем ничего
исключительного. Обычная жизнь обычных москвичей. Мы теперь к этой
жизни непричастны. Мы сами отказались от нее. Мы...
Теперь уже парня встревожила откровенность девушки. Он прервал
ее. Но она продолжала:
- Какие бывают совпадения! Пришла из кино домой. Мама слушает
передачу какой-то западногерманской радиостанции - надеется, это
поможет ей скоре освоить язык. Слышу, обозреватель полемизирует с
"Литгазетой". Там напечатана, я поняла, беседа с мужем и женой. Они
медики, под видом переезда в Израиль попали с сынишкой в Америку. Там
здорово намучались. Им разрешили вернутся на Родину. Они называют свой
переезд в Америку предательством. А западногерманский обозреватель
ехидничает: придумано, не верю! Он допускает, что они могут сожалеть,
раскаиваться, могут разочароваться в "американском образе жизни", но
говорить о себе как о предателях не могут. Тем более, подчеркивает
обозреватель, интеллектуалы, научные работники... А я верю, что они
именно так про себя сказали. Я...
Друг снова пытается остановить девушку. И снова безрезультатно.
Она доводит мысль до конца:
- Моему папе один местный житель, знаете, как сказал? "Вот вы,
беженцы из Израиля, обижаетесь на нас за то, что мы косимся на вас. А
разве у нас нет оснований? Вы бросили Советский Союз ради Израиля,
потом бросили Израиль ради Соединенных Штатов, потом - когда со
Штатами не вышло - попросили гражданство у нас. Скажите сами, разве
нет оснований опасаться, что вы и отсюда сбежите?" Папа говорит: он
сказал "сбежите", а думал...
С третьей попытки бывшему студенту удается остановить свою
подругу. Она замолкает. Вопрошающе смотрит на меня. Я говорю:
- Осенью семьдесят третьего мне довелось в Вене беседовать со
многими бежавшими из Израиля бывшими советскими гражданами. С детьми
на руках, выдвинув вперед стариков, они осуждали советское
консульство. Хотя поодаль стояли сохнутовцы и угрожающе поглядывали на
беженцев, они во всеуслышание умоляли: верните нас на Родину! Многие
соглашались поселиться хоть на Крайнем Севере, на дальневосточных
островах, только бы на советской земле.
Их признания дали мне право написать: "Страшная сионистская
действительность у них позади. А что впереди? Примет ли их Родина,
которую они, по их словам, так необдуманно покинули? Нет, не покинули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
куражились, напускали на себя самодовольство и браваду. Иные отвечали
мне запальчиво, в подчеркнуто насмешливом тоне. Вот выдержки из
нескольких ответов:
- Почему вас так волнует, получу я образование или нет! А вы не
можете себе представить, что я без образования освою такую профессию,
о какой в Советском Союзе понятия не имел. Стану лоббистом.
Интеллектуалы с высшим образованием будут у меня на побегушках. Или
вам внушили, что лоббисты нужны только в Америке? Ошибаетесь.
- Только не надо охать: "Спекулянты, спекуляция!" Может быть, вы
уже слышали: один из самых богатых здешних евреев после войны купил
дом за пару ящиков сигарет. А сегодня может отхватить за этот дом
целых полмиллиона. Недаром мой отец вспоминает любимую поговорку
своего деда: "Если бог захочет, выстрелит и веник". Бога, между нами
говоря, нет, но вдруг и мой веник выстрелит, ну, не сигаретами, так
карманными счетными машинками или еще чем.
- Вы же сами хорошо знаете, что у меня еще нет работы. Хотите,
чтобы я подтвердил? Пожалуйста. Но и в Израиле насчет работы мне тоже
не очень светило. Здесь хоть во мне появляется... как бы сказать...
пробуждается национальное самосознание, я больше чувствую себя евреем
среди евреев (вот они, реальные поды учебы в вечерней школе на
Фазанерштрассе. - Ц.С.). Я стал понимать, что еврею плохо и в Австрии,
и в Италии. Надо заиметь собственное дело. Трудно? Да. Но кому-нибудь
же в жизни, черт побери, везет. Вдруг - мне. Во всяком случае, на
вокзал Цоо я не попаду. Если не втянулся в такие дела в Тель-Авиве, в
Вене, в Риме, то и здесь уберегусь... А без специальности можно
как-нибудь обойтись. Главное, удача.
- Записалась в "Маккаби". Прекрасно знаю, что это не только
спортивный клуб, но и немножко сионизма. Ну и что! Запишусь и туда,
где только сионизм. Раз прежняя жизнь отрезана, надо жить тем, что
вокруг меня. Если бы всех сионистов заставляли переехать в Израиль -
другое дело. А быть сионистской в Германии - сколько угодно! Легче
жить.
- Как я здесь устроился? Пока тренируюсь. Не удивляйтесь, я не
бегун и не футболист. Просто готовлюсь к испытаниям. Они, наверно,
будут тяжелыми, но, как поется в песнях, всего можно достичь. Один
местный - он здесь уже не второй год, как мы, - сказал мне: главное,
не пугайся, что ты здесь чужой, не тушуйся. Запомни, сколько в ФРГ ни
возмущаются собственными неонацистами, а турецкие "серые волки" и
американские куклуксклановцы сумели так себя поставить, что им никто
слова поперек не скажет... Он таки прав. В конце концов и мы заставим
самого важного местного считаться с нами, пришлыми евреями. Думаете,
нет?
- В Израиле я не решался примкнуть к молодежи, которая
разговаривает кулаком и пистолетом. Потом в Италии увидел, что такие
ребята и там не мучаются. А здесь я подумал: разве я хуже других? Нет,
не такой я слабак. Рано или поздно куда-нибудь приткнусь. Раз попал
сюда, приноравливайся... Вижу, как вы смотрите на меня, вам уже успели
наговорить, что нами возмущаются.
Таких слов, где дешевая бравада соседствует с деланным
оптимизмом, где вперемежку с безыдейностью проскальзывают "идейные"
мыслишки сионистских наставников, я услышал в Западном Берлине немало.
Но и многие молодые циники вместе с родителями с интересом, если
не сказать с удовольствием, смотрели фильм "Москва слезам не верит".
От матери парня, уличенного полицией в перепродаже наркотиков, я
услышал:
- Посмотрели мы с мужем картину, потом вышли на улицу - чужие
люди, чужой язык. Сразу подумалось, что сын завтра должен явиться к
инспектору полиции, который будет его допрашивать через переводчика,
что инспектор заранее считает его неисправимым подонком - сын заметил
это еще на первом коротком допросе. Муж без слов понял мое состояние и
сказал мне: не кори себя, чужбина есть чужбина.
Бывший студент и его подруга смотрели фильм "Москва слезам не
верит" трижды. И не утирали поспешно слезы, ибо не боялись показаться
друг дружке "слабаками".
- Плачем мы и на других советских фильмах, - призналась девушка.
- Но этот особенно дошел до сердца. Не происходит в нем ничего
исключительного. Обычная жизнь обычных москвичей. Мы теперь к этой
жизни непричастны. Мы сами отказались от нее. Мы...
Теперь уже парня встревожила откровенность девушки. Он прервал
ее. Но она продолжала:
- Какие бывают совпадения! Пришла из кино домой. Мама слушает
передачу какой-то западногерманской радиостанции - надеется, это
поможет ей скоре освоить язык. Слышу, обозреватель полемизирует с
"Литгазетой". Там напечатана, я поняла, беседа с мужем и женой. Они
медики, под видом переезда в Израиль попали с сынишкой в Америку. Там
здорово намучались. Им разрешили вернутся на Родину. Они называют свой
переезд в Америку предательством. А западногерманский обозреватель
ехидничает: придумано, не верю! Он допускает, что они могут сожалеть,
раскаиваться, могут разочароваться в "американском образе жизни", но
говорить о себе как о предателях не могут. Тем более, подчеркивает
обозреватель, интеллектуалы, научные работники... А я верю, что они
именно так про себя сказали. Я...
Друг снова пытается остановить девушку. И снова безрезультатно.
Она доводит мысль до конца:
- Моему папе один местный житель, знаете, как сказал? "Вот вы,
беженцы из Израиля, обижаетесь на нас за то, что мы косимся на вас. А
разве у нас нет оснований? Вы бросили Советский Союз ради Израиля,
потом бросили Израиль ради Соединенных Штатов, потом - когда со
Штатами не вышло - попросили гражданство у нас. Скажите сами, разве
нет оснований опасаться, что вы и отсюда сбежите?" Папа говорит: он
сказал "сбежите", а думал...
С третьей попытки бывшему студенту удается остановить свою
подругу. Она замолкает. Вопрошающе смотрит на меня. Я говорю:
- Осенью семьдесят третьего мне довелось в Вене беседовать со
многими бежавшими из Израиля бывшими советскими гражданами. С детьми
на руках, выдвинув вперед стариков, они осуждали советское
консульство. Хотя поодаль стояли сохнутовцы и угрожающе поглядывали на
беженцев, они во всеуслышание умоляли: верните нас на Родину! Многие
соглашались поселиться хоть на Крайнем Севере, на дальневосточных
островах, только бы на советской земле.
Их признания дали мне право написать: "Страшная сионистская
действительность у них позади. А что впереди? Примет ли их Родина,
которую они, по их словам, так необдуманно покинули? Нет, не покинули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98