заботливо оберегаемые от острых предметов и солнечных лучей роталы и цеппелины с кримсонами в придачу...
И тем не менее, и тем не менее без четверти двенадцать Евгений Агапов по прозвищу Штучка поднялся по лестнице в кафетерий торгового центра и положил на столик перед близкой к истерике Марой восемь четвертаков. Двести рублей, прошу пересчитать.
Ну, а пока недоверчивые смотрят продукцию Монетного двора на просвет, мы, избегая победы не сулящей дискуссии о соответствии цели и средств, поговорим, порассуждаем об этикете, о вежливости, о правилах хорошего тона. О том, какие непоправимые последствия влечет за собой несоблюдение приличий. Ах, в самом деле, от скольких горестен и разочарований могло быть избавлено человечество, если бы мы все, безотносительно к нашему настроению и состоянию, образу мыслей и вероисповеданию, входя в чужой дом, имели бы честь говорить: "Здравствуйте", а отобедав, соизволяли изречь: "Спасибо". Боже мой, какие перспективы и светлые дали открылись бы перед обновленным миром, когда бы старшим всегда и везде уступали место, дам галантно пропускали вперед, а в присутствии детей тщательно выбирали слова. "Будьте взаимно вежливы". - взывают к заблудшим душам в каждой булочной (и столовой), обращайтесь к незнакомым на "вы" и по имени-отчеству, надеясь на взаимность не забывайте герцогов (равно как и грифов) величать "ваша светлость", и милиционеров (невзирая на количество и ширину лычек) "товарищ офицер".
Однако, увы, герои нашей авантюрной истории не читают рукописных плакатов, не следуют советоам, не верят чужому опыту, именно сие их свойство и объясняет такое обилие прошлых и будущих неприятных положении и главное, попыток выйти из них с выгодой.
Впрочем, пора уже от общих рассуждении переходить к все поясняющим примерам.
Итак, Евгений вновь посетил общежитие физического факультета Новосибирского государственного университета и вновь (в который уже раз) огорчил моветоном, не расщедрился ни на "доброе утро", ни на "извините", ни даже на "покедова".
Правда, когда подходил он к серой пятиэтажке, не контролируя после акта изъятия ноги и мелко дрожавшие руки, едва ли кто-либо, включая Евгения, мог предположить, что его покорность судьбе, жертвенность, благородная готовность еще раз унизиться, уронить свое достоинство вновь показаться перед свидетелями и соучастниками вчерашних и позавчерашних мерзостей, черных дней его жизни, решимость войти в их дом, и не с чем-нибудь, а с просьбой, постыдной во всех отношениях, обернется очередным нарушением правил поведения, жертвой которого окажется чистая душа Мишка Грачик.
Да, Штучка готов был страдать, но насладиться его покорностью судьбе никто не пожелал. Во всяком случае. на настойчивый стук в дверь (почему-то закрытую, наружную) в комнате триста девятнадцать никто не прореагировал. Вот где, в длинном и темном коридоре, неправедная мысль поразила Евгения. Соблазняя себя легкой добычей и самому себе давая клятву немедленно (сразу, как только, при первой же возможности) почтой (телеграфом) вернуть награбленное. Штучка, с лицом, его (как носителя гнусного замысла) изобличавшим совершенно, завалил в ближайшую открытую комнату и, не стесняясь двух студенток в линялых халатах, к членораздельной речи плохо способным языком попросил:
- Линейку железную, пожалуйста. Линию провести.
Гибким металлическим концом миллиметрами размеченной селедки Евгений отодвинул защелку и ..
И испытал неприятное потрясение, позорную слабость, обнаружив в проклятой комнате товарища своего и земляка, Мишку Грачика. Хозяин и безумная его подруга исчезли, а Лысый остался, лежал под своим одеялом, выпростав в большой мир к людям за прошедшие три часа всего лишь ладонь, левую.
Тут автор и рад бы смягчить бессердечность nocтупка некоторыми сомнениями негодяя, но, увы, увидев беззащитность ближнего, Евгений оправился от растерянности, проворно раскрыл чужую сумку, достал "адмиралтейский" бумажник и в мгновение ока освободил его от всех сбережений бывшего токаря завода "Электромашина".
Итак, Модильяни был куплен, чему поочередно удивились сначала Вадик Каповский, а вслед за ним доктор Лесовых. В три часа Купидон разбудил на диване в уголке прикорнувшую Мару и повел через лес в клинику. Он терялся в догадках и хотя вид имел обыкновенный - наглый и самодовольный, но прежней всесильности не испытывал и потому проявлял подозрительность.
- Сумка-то тебе зачем? - спросил, раскрывая дверь и приглашая на выход.
- Там смена,- не задумываясь ответила Мара, повергнув, как справедливо подмечал врач-гинеколог, ценитель удивительного итальянца, невежественного Вадьку в растерянность и даже уныние.
В половине пятого доктор сам вывел Мару в коридор и усадил в кресло.
- Скажите,- спросила его бестрепетной и холеной рукой освобожденная от тягот материнства девица,- а кроме того, что во дворе, есть еще какой-нибудь выход отсюда?
- Есть,- ответил "профессор".- По коридору направо, там вторая лестница, выйдете торжественно на парадное крыльцо.
- Спасибо.
- Не стоит благодарности.
Спустя час Владимир Ефимович Лесовых зашел в ординаторскую в тишине и покое выкурить вечернюю сигарету, зашел и, к величайшему своему изумлению, прикуривая, увидел во дворе на скамейке явно томящегося в ожидании своего, не сына, не пасынка, как сказать, в общем, Вадима Юрьевича. Доктор выглянул в коридор - в голубоватой пустоте уже намечались вечерние тени. Доктор вернулся к окну, во дворе на скамейке один-одинешенек сидел Купидон и время от времени поворачивал голову то направо, то налево. Доктор постоял, подумал и наконец издал, испытывая необыкновенное, ни с чем, пожалуй, не сравнимое удовольствие, первый, неожиданный, похожий на фырканье смешок. "А" УПАЛО, "Б" ПРОПАЛО
Ну что ж, как справедливо полагали дети капитана Гранта, кто хочет, тот добьется, а кто весел, тот непременно посмеется. Итак, под музыку Исаака Дунаевского заканчивается для Штучки и Мары сибирская часть нашего невероятного приключения. Ночь одна возлюбленная пара провела порознь. Мариночка зa небольшую мзду (пять рублей) - в комнате матери и ребенка Новосибирского железнодорожного вокзала, а Евгений - невдалеке (совсем рядом), у касс дальнего следования. В шесть часов утра (в пять пятьдесят две) у первой платформы затормозил поезд Южносибирск - Москва, четвертый вагон распахнул перед нашими голубками железные двери, и они заняли два, увы, верхних места в разных (впрочем, и на том спасибо) купе.
Пятнадцать минут краткой стоянки истекли, симпатичный чешский электровоз плавно, без рывка стронул с места шестнадцать зеленых вагонов, колеса сделали один оборот, и в этот момент, ни раньше ни позже, на перрон вывалил вслед за взъерошенным пассажиром мягкого вагона безбилетник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
И тем не менее, и тем не менее без четверти двенадцать Евгений Агапов по прозвищу Штучка поднялся по лестнице в кафетерий торгового центра и положил на столик перед близкой к истерике Марой восемь четвертаков. Двести рублей, прошу пересчитать.
Ну, а пока недоверчивые смотрят продукцию Монетного двора на просвет, мы, избегая победы не сулящей дискуссии о соответствии цели и средств, поговорим, порассуждаем об этикете, о вежливости, о правилах хорошего тона. О том, какие непоправимые последствия влечет за собой несоблюдение приличий. Ах, в самом деле, от скольких горестен и разочарований могло быть избавлено человечество, если бы мы все, безотносительно к нашему настроению и состоянию, образу мыслей и вероисповеданию, входя в чужой дом, имели бы честь говорить: "Здравствуйте", а отобедав, соизволяли изречь: "Спасибо". Боже мой, какие перспективы и светлые дали открылись бы перед обновленным миром, когда бы старшим всегда и везде уступали место, дам галантно пропускали вперед, а в присутствии детей тщательно выбирали слова. "Будьте взаимно вежливы". - взывают к заблудшим душам в каждой булочной (и столовой), обращайтесь к незнакомым на "вы" и по имени-отчеству, надеясь на взаимность не забывайте герцогов (равно как и грифов) величать "ваша светлость", и милиционеров (невзирая на количество и ширину лычек) "товарищ офицер".
Однако, увы, герои нашей авантюрной истории не читают рукописных плакатов, не следуют советоам, не верят чужому опыту, именно сие их свойство и объясняет такое обилие прошлых и будущих неприятных положении и главное, попыток выйти из них с выгодой.
Впрочем, пора уже от общих рассуждении переходить к все поясняющим примерам.
Итак, Евгений вновь посетил общежитие физического факультета Новосибирского государственного университета и вновь (в который уже раз) огорчил моветоном, не расщедрился ни на "доброе утро", ни на "извините", ни даже на "покедова".
Правда, когда подходил он к серой пятиэтажке, не контролируя после акта изъятия ноги и мелко дрожавшие руки, едва ли кто-либо, включая Евгения, мог предположить, что его покорность судьбе, жертвенность, благородная готовность еще раз унизиться, уронить свое достоинство вновь показаться перед свидетелями и соучастниками вчерашних и позавчерашних мерзостей, черных дней его жизни, решимость войти в их дом, и не с чем-нибудь, а с просьбой, постыдной во всех отношениях, обернется очередным нарушением правил поведения, жертвой которого окажется чистая душа Мишка Грачик.
Да, Штучка готов был страдать, но насладиться его покорностью судьбе никто не пожелал. Во всяком случае. на настойчивый стук в дверь (почему-то закрытую, наружную) в комнате триста девятнадцать никто не прореагировал. Вот где, в длинном и темном коридоре, неправедная мысль поразила Евгения. Соблазняя себя легкой добычей и самому себе давая клятву немедленно (сразу, как только, при первой же возможности) почтой (телеграфом) вернуть награбленное. Штучка, с лицом, его (как носителя гнусного замысла) изобличавшим совершенно, завалил в ближайшую открытую комнату и, не стесняясь двух студенток в линялых халатах, к членораздельной речи плохо способным языком попросил:
- Линейку железную, пожалуйста. Линию провести.
Гибким металлическим концом миллиметрами размеченной селедки Евгений отодвинул защелку и ..
И испытал неприятное потрясение, позорную слабость, обнаружив в проклятой комнате товарища своего и земляка, Мишку Грачика. Хозяин и безумная его подруга исчезли, а Лысый остался, лежал под своим одеялом, выпростав в большой мир к людям за прошедшие три часа всего лишь ладонь, левую.
Тут автор и рад бы смягчить бессердечность nocтупка некоторыми сомнениями негодяя, но, увы, увидев беззащитность ближнего, Евгений оправился от растерянности, проворно раскрыл чужую сумку, достал "адмиралтейский" бумажник и в мгновение ока освободил его от всех сбережений бывшего токаря завода "Электромашина".
Итак, Модильяни был куплен, чему поочередно удивились сначала Вадик Каповский, а вслед за ним доктор Лесовых. В три часа Купидон разбудил на диване в уголке прикорнувшую Мару и повел через лес в клинику. Он терялся в догадках и хотя вид имел обыкновенный - наглый и самодовольный, но прежней всесильности не испытывал и потому проявлял подозрительность.
- Сумка-то тебе зачем? - спросил, раскрывая дверь и приглашая на выход.
- Там смена,- не задумываясь ответила Мара, повергнув, как справедливо подмечал врач-гинеколог, ценитель удивительного итальянца, невежественного Вадьку в растерянность и даже уныние.
В половине пятого доктор сам вывел Мару в коридор и усадил в кресло.
- Скажите,- спросила его бестрепетной и холеной рукой освобожденная от тягот материнства девица,- а кроме того, что во дворе, есть еще какой-нибудь выход отсюда?
- Есть,- ответил "профессор".- По коридору направо, там вторая лестница, выйдете торжественно на парадное крыльцо.
- Спасибо.
- Не стоит благодарности.
Спустя час Владимир Ефимович Лесовых зашел в ординаторскую в тишине и покое выкурить вечернюю сигарету, зашел и, к величайшему своему изумлению, прикуривая, увидел во дворе на скамейке явно томящегося в ожидании своего, не сына, не пасынка, как сказать, в общем, Вадима Юрьевича. Доктор выглянул в коридор - в голубоватой пустоте уже намечались вечерние тени. Доктор вернулся к окну, во дворе на скамейке один-одинешенек сидел Купидон и время от времени поворачивал голову то направо, то налево. Доктор постоял, подумал и наконец издал, испытывая необыкновенное, ни с чем, пожалуй, не сравнимое удовольствие, первый, неожиданный, похожий на фырканье смешок. "А" УПАЛО, "Б" ПРОПАЛО
Ну что ж, как справедливо полагали дети капитана Гранта, кто хочет, тот добьется, а кто весел, тот непременно посмеется. Итак, под музыку Исаака Дунаевского заканчивается для Штучки и Мары сибирская часть нашего невероятного приключения. Ночь одна возлюбленная пара провела порознь. Мариночка зa небольшую мзду (пять рублей) - в комнате матери и ребенка Новосибирского железнодорожного вокзала, а Евгений - невдалеке (совсем рядом), у касс дальнего следования. В шесть часов утра (в пять пятьдесят две) у первой платформы затормозил поезд Южносибирск - Москва, четвертый вагон распахнул перед нашими голубками железные двери, и они заняли два, увы, верхних места в разных (впрочем, и на том спасибо) купе.
Пятнадцать минут краткой стоянки истекли, симпатичный чешский электровоз плавно, без рывка стронул с места шестнадцать зеленых вагонов, колеса сделали один оборот, и в этот момент, ни раньше ни позже, на перрон вывалил вслед за взъерошенным пассажиром мягкого вагона безбилетник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121