- удивляюсь я. - Кто же их, гнилые да битые,
купит?
Опять он сокрушается, глаза к небу закатывает. Продавать, говорит, их не
надо. Но и таскать их на свалку тоже не надо. Оставь их, сохрани. Придет
завтра контроль, а ты их и покажи второй раз, да вместе с теми, что завтра
битыми окажутся. Продашь ты завтра допустим 1800 кг, а говори, что только
1650. А еще через день снова продашь 1800, но показывай все битые арбузы,
что за три дня скопились, и говори, что удалось продать только 1500
килограммов. Так и пошло.
- Не увлекайся, - дядя Миша учит. - Жадность фраера губит.
Это я и сам понимаю. Не увлекаюсь. Если 150 кг в день у меня битых, я
только 300 кг показываю, но не больше. А ведь мог бы и полтонны показать.
На этих битых арбузах в день я по 25 рублей в свой левый карман клал. В
колхозе я и в месяц по стольку не зарабатывал. Да от долей тех копеечных в
карманах оседало. Да еще несколько секретов дядя Миша шепнул.
В последний вечер захватил я шесть бутылок коньяка, надел новые туфли
лакированные, пошел к дяде Мише.
- Дурак, - говорит дядя Миша. - Ты, - говорит,- эти бутылки своему
председателю отдай, чтоб он и на следующее лето твою кандидатуру на
собрании выдвинул.
- Нет, - говорю, - у тебя, может, и своих много, но возьми и мои тоже.
Возьми их от меня на память. Если не нравятся - разбей об стенку. Но я тебе
их принес и обратно не заберу.
Взял он их.
- Я, - говорю, - две недели торговал. А вы сколько?
- Мне, - отвечает, - семьдесят три сейчас, а вошел я в коммерцию с шести
лет. При Государе Николае Александровиче.
- Вы за свою жизнь, наверное, всем торговали?
- Нет, - отвечает,- только шнурками.
- А если б золотом пришлось торговать, сумели бы?
- Сумел бы. Но не думай, что на золоте проще деньги делать, чем на других
вещах. Вдобавок все наперед знают, что ты миллионер подпольный. На шнурках
больше заработать можно и спокойнее с ними.
- А чем тяжелее всего торговать?
- Спичками. Наука - исключительной сложности. Но если овладеть ею, то
миллион за год сколотить можно.
- Вы, дядя Миша, если бы в капиталистическом мире жили, то давно
миллионером были...
На это он промолчал.
- А у нас-то в социализме не развернешься, быстро расстреляют.
- Нет, - не соглашается дядя Миша, - и при социализме не всех миллионеров
расстреливают. Нужно только десятку трубочкой свернуть - и милиционеру в
кармашек. Тогда не расстреляют.
А еще говорил дядя Миша, что деньги собирать не надо. Их тратить надо.
Ради них на преступление идти не стоит и рисковать из-за них незачем. Не
стоят они того. Другое дело, если они сами к рукам липнут - тут уж судьбе
противиться не нужно. Бери их и наслаждайся. А на земле нет такого места,
нет такого человека, к которому бы миллион сам в руки не шел. Правда,
многие этих возможностей просто не видят, не используют. И, сказав это, он
трижды повторил, что счастье не в деньгах. А в чем счастье, он мне не
сказал.
Редко дядя Миша мне снится. Трудно сказать почему, но в те ночи, когда
добрый старик приходит ко мне на пыльный базар, я плачу во сне. В жизни я
редко плакал, даже и в детстве. А во сне - только когда его вижу. Шепчет
дядя Миша на ухо мудрость жизни, а я все запоминаю и радуюсь, что ничего не
упустил. И все им сказанное в уме стараюсь удержать до пробуждения. Все
просто, истины - прописные. Но просыпаюсь - и не помню ничего.
Разбудил меня лучик яркого света. Потянулся я и улыбнулся мыслям своим.
Долго вспоминал, что мне дядя Миша на ухо шептал. Нет, ничего не помню. А
было что-то важное, чего никак забывать нельзя. Из тысячи правил только
самый маленький кусочек остался: людям улыбаться надо.
ГЛАВА III
1.
Главный элемент снаряжения диверсанта - обувь, После парашюта, конечно.
Матерый диверсант со шрамом на щеке выдал мне со склада пару ботинок, и я
их с интересом разглядываю. Обувь эта - не то что ботинки, но и не сапоги.
Нечто среднее. Гибрид, сочетающий в себе лучшие качества и сапога и
ботинка. В ведомости эта обувь числится под названием Бэ-Пэ-Ботинки
Прыжковые. Так их и будем называть.
Сделаны эти ботинки из толстой мягкой воловьей кожи и весят гораздо
меньше, чем это кажется по их виду. Ремней и пряжек на каждом ботинке
много: два ремня вокруг пятки, один широкий вокруг ступни, два - вокруг
голени. Ремни тоже очень мягкие. Каждый ботинок - это опыт тысячелетий.
Ведь так ходили в походы наши предки: обернув ногу мягкой кожей и затянув
ее ремнями. Мои сапоги именно так и сделаны: мягкая кожа да ремни.
Но вот таких подошв наши предки не знали. Подошвы толстые, широкие и
мягкие. Мягкие, конечно, не значит, что непрочные. В каждой подошве по три
титановые пластинки, они, как чешуя, одна на другую наложены - и прочно и
гибко. Такие титановые пластинки-чешуйки в бронежилетах используются -
пулей не пробьешь. Конечно, в подошвы они не против пуль вставлены. Эти
титановые пластинки защищают ступни ног от шипов и кольев, что в изобилии
встречаются на подступах к особо важным объектам. При случае с такими
подошвами и по огню бегать можно, У пластинок еще одна роль: они чуть
выступают в стороны из подошв и служат опорами для лыжных креплений.
Рисунок на подошвах ботинок - с подошв солдатской обуви наших вероятных
противников. В зависимости от того, в каких районах предстоит действовать,
мы можем оставлять за собой стандартный американский, французский,
испанский или любой другой след.
И все же главная хитрость не в этом. Диверсионный, точнее, прыжковый
ботинок имеет каблук впереди, а подошву сзади. Так, что когда диверсант
идет в одну сторону, его следы повернуты в другую. Понятно, что каблуки
сделаны более тонкими, а подошвы более толстыми, так, чтобы ноге было
удобно, чтобы перестановка-каблук вперед, подошва назад - не создавала
трудностей при ходьбе.
Опытного следопыта вряд ли, конечно, обманешь. Он-то знает, что при
энергичной, быстрой ходьбе носок оставляет более глубокую вмятину, чем
пятка. Но много ли людей всматриваются в отпечатки солдатских подошв?
Многие ли из них знают, что носок оставляет более четкий след? Многие ли
обратят внимание на то, что вдруг появился след, у которого все наоборот?
Многие ли смогут по достоинству оценить увиденное? Кому может прийти идея,
что есть сапоги, у которых каблуки на носке, а подошва на пятке? Кому
придет мысль, что если следы ведут на восток, значит, человек прошел на
запад?
Да ведь и мы не глупые. Диверсанты, как волки, они по одному не ходят. И,
как волки, мы идем след в след. Пойми поди, сколько нас в группе было, трое
или сто. А когда по одному следу прошло много ног, то уловить тонкий нюанс,
что наши каблуки вдавили грунт больше, чем носки, почти невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94