Он кивает головой.
Я жму ему руку.
Он идет к своей машине. Я, рванув с места, исчезаю в темноте.
9.
Сколько офицеров ГРУ обеспечивают только меня? Не знаю точно. Но сегодня
у меня еще две встречи. Во-первых, полученный прибор должен как можно
скорее оказаться за стенами советского посольства. Во-вторых, я должен
отдать взятую напрокат машину и получить свою дипломатическую.
Через полчаса на горной просеке в теплом тумане я встречаю второго
секретаря советского посольства в Берне. У него белая машина "Пежо-504". Ее
еле видно в густых лохматых клубах тумана.
Мой пакет уже упакован в зеленый плотный брезентовый мешок, заперт и
опечатан двумя печатями. Дипломат - подполковник ГРУ. Но и ему не положено
знать - ни кто я, ни что находится в пакете. Ему приказано встретить меня.
Принять груз, запереть двери изнутри и - немедленно в посольство. В момент,
когда пакет попал в дипломатическую машину, он в относительной
безопасности. Как только он поладет за каменные заборы посольства - он в
полной безопасности.
Я останавливаю машину борт к борту, опускаю стекло. У него уже стекло
опущено. Принимай.
Он - крупный светловолосый человек. Лицо серьезное. По упрямым складкам у
рта без ошибок скажу, что он вербует успешно. Варяг, без всяких сомнений.
Такие упрямые парни долго в обеспечении не работают. Просто сегодня день
сумасшедший. Просто всех сегодня в женевской и бернской резидентурах в
обеспечение бросили.
Мы не имеем права говорить, тем более по-русски. Остановился, бросил
груз, исчез. В это короткое мгновение он успевает рассмотреть меня. По
каким-то неприметным признакам он узнает во мне зелененького борзягу,
замученного агентурным обеспечением, первый раз вкусившего варяжьего
успеха. Он улыбается мне. Он ничего не говорит, он только чуть шевельнул
губами. А я понимаю: успехов тебе.
И только красные огни по белому туману, только улыбка его зубастая за
стеклом. Исчез.
Я жду три минуты. Ему сейчас преимущество. Он сейчас с грузом. Через два
часа возле Интерлакен у меня еще одна встреча: отдать эту машину, получить
свою.
В ту ночь меня могли видеть во Фрибурге и в Нешателе. Рассвет я встретил
в Цюрихе. Главное сейчаскак можно больше контактов. Меня могли видеть в
огромной библиотеке, в оружейном магазине, в пивной, на вокзале. Я
разговаривал с мужчинами и женщинами. Я разыскивал фирму, которая реально
существует, но мне совершенно не нужна. Я рылся в адресных книгах и искал
людей, которые нам совсем неинтересны. Говорят, что лиса тоже так же путает
свои следы.
Границу я пересек у Брегенца поздно вечером. Полицейского контроля
почему-то не было. Но если бы и был контроль, разве позволено кому-то
осматривать мою дипломатическую машину? Но если бы, применив силу и нарушив
Венскую конвенцию 1815 года, они осмотрели мой багаж, могли бы они найти
что-то? Нет. То, что интересно, то уже в Москве на Ходынке, в огромном
здании, именуемом Аквариум. Пока я путаю следы, особый самолет с
вооруженными дипломатическими курьерами уже давно привез десятки плотных
зеленых опечатанных мешков, аккуратно уложенных в алюминиевые контейнеры.
Австрийские полицейские меня приветствуют, улыбаются. Документы?
Пожалуйста. Осмотреть машину? Да ни в коем случае! Но у них и намерения
такого нет. Толстый добродушный дядька с пистолетом на боку козыряет:
проезжай.
Зачем им придираться к советскому дипломату, у которого такое простое
доброе лицо. Разве он похож на лохматых террористов, фотографии которых
вывешены у полицейского участка?
Я медленно проезжаю пограничный шлагбаум, салютуя им. Я вам не враг. Я
почти друг. Мы провели массовую вербовку, но среди наших агентов ни одного
гражданина Швейцарии, ни одного гражданина Австрии. Ваших мы вербуем в
других местах. Против Австрии мои коллеги работают с территорий всех
остальных стран мира. А мы никогда не злоупотребляем гостеприимством.
10.
Я смотрю в зеркало, а на меня смотрит серое лицо, поросшее щетиной.
Глаза красные у этого человека в зеркале, ввалились. Он сильно устал.
- Спускайся вниз, попарь косточки. Побрейся. И к командиру-на львиную
шкуру.
- Зачем?
- Не бойся, не на расправу.
В сауне трое моих друзей: 4-й, 2-й, 32-й.
- Здорово, братцы.
- Здравствуй, варяг!
Парятся они уже, видно, давно. Раскраснелись.
- Садись, Витя! - и ржут все. Знают, что я сидеть не могу после двух
суток за рулем. Они сами не сидят. Лежат на животах.
- Хочешь, Витя, пивка?
- Еще бы...
Спину мне Колька березовым веником исхлестал и задницу тоже.
- Восстанавливается кровообращение?
- О-о-о... да.
- Вить, а Вить, да не спи ты, опасно это. Вить, лучше пивка попей.
В большом зале накрыт праздничный стол. Стульев нет. Кто сейчас сидеть
будет? Все молчат. Улыбаются. Появляется Навигатор, за ним, как верный
оруженосец, - первый шифровальщик.
- Деталей прошедшей операции я оглашать не буду. Не имею права. Но успеха
добились все. Некоторые имеют по три вербовки. Несколько человек - по две
вербовки. - Навигатор поворачивается к первому шифровальщику и говорит:
- Александр Иванович, зачитай личному составу шифровки в части, их
касающейся.
"Командиру дипломатической резидентуры 173-В генерал-майору Голицыну.
Восемь контейнеров дипломатической почты, направленной вами из Женевы,
Берна и Парижа, получил. Первый анализ, проведенный 9-м Управлением службы
информации, - позитивный. Это позволяет сделать предварительное заключение
о надежности всех лиц, привлеченных к сотрудничеству. Начальник 1-го
Управления ГРУ вице-адмирал Ефремов. Начальник 5-го направления 1-го
Управления ГРУ генералмайор артиллерии Ляшко".
Мы улыбаемся.
- Читай дальше.
Командир сам сияет.
"Проведенная вами операция - одна из наиболее успешных массовых вербовок
последних месяцев. Поздравляю вас и весь личный состав резидентуры со
значительными достижениями. Заместитель начальника Генерального штаба,
начальняк Второго главного управления генерал армии Ивашутин".
Пробки ударили залпом. Заиграл золотистый напиток, заискрился. Бутылки
запотевшие. Ведерочки со льдом - серебряные. Как я устал! Как я хочу пить!
Как я хочу спать.
По одному, по одному - к командиру.
И я подхожу.
- Товарищ генерал, поздравляю вас. Многое имеет Япония, многое имеет
Америка, а мы с сегодняшнего дня имеем все.
Он улыбается.
- Не все, но выходы ко всему. Ты почему второго вербовать не стал?
- Не знаю, товарищ генерал, боялся испортить.
- Правильно сделал. Самое страшное в нашей работе: мнительность и
излишнее увлечение. Одна вербовка это тоже очень много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94