Поздравляю.
- Спасибо, товарищ генерал.
- Александр Иванович...
- Я!
- Читай последнюю.
Первый шифровальщик вновь открывает свою папку:
"Генерал-майору Голицыну. Благодарю за службу.
Начальник Генерального штаба генерал армии Куликов".
- Ура!-заорали мы.
Командир вновь серьезен. Он торжественно поднимает бокал...
11.
Разбудил меня третий шифровальщик через четыре часа тридцать минут после
того, как я коснулся подушки щекой. В комнате отдыха восемнадцать
раскладушек. Некоторые уже свободны. На остальных еще спят мои товарищи,
те, у которых сегодня вторая операция.
- Виктор Андреевич, я вас правильно разбудил? - шифровальщик смотрит в
свой список.
Я смотрю на часы и киваю.
Завтрак подают в большом зале, еще хранящем запах шампанского. Есть не
хочется. Голова кружится. Я заставляю себя выпить стакан холодного сока и
съесть кусок бекона. А в дверях уже шифровальщик:
- Младший лидер ждет вас. Кофе он разрешает взять с собой.
У Младшего лидера глаза ошалевшие. Наверное, он так и не ложился спать.
- Жилет с деньгами подгони поточнее. Дверь в машине должна быть постоянно
закрыта изнутри. В случае неприятностей требуй советского консула. За ночь
твою машину вымыли, проверили, отрегулировали, заправили, сбросили лишний
километраж. Маршрут движения и сигналы снятия с операции согласуешь в
группе контроля. Все. Желаю удачи. Следующий!
Я вернулся через двое суток. Новый агент, который теперь уже именуется
173-В-41-706, привез на встречу полное техническое описание прибора RS-77.
Он передал список официальных лиц, которые имеют контакт с его фирмой и
которые могли бы быть завербованы позже. На каждого из них было составлено
короткое дело с фотографией, адресом, а главное, с перечислением выявленных
слабостей. Я заплатил ему 120000 долларов. Назначил новую встречу.
Данные, которые он собрал по собственной инициативе, будут в следующий
раз.
Полученные документы экономили нам миллионы и годы.
12.
Еще через восемь, дней я получил очередное воинское звание - майор
Генерального штаба.
Мне почему-то грустно. Первый раз в такой день мне не радостно. Когда
командир прочитал мне шифровку, я рявкнул: "Служу Советскому Союзу!" А сам
подумал: со мной они, как с моим агентом обращаются. Он получает сотни
тысяч, а там, наверху, экономят миллионы. Я добываю эти миллионы, а мне за
это алюминиевую звездочку в награду. Да и ее я носить не имею права,
спрятав свой мундир в шкаф с нафталином.
Мне грустно. Меня не радуют чины и ордена. Меня что-то мучает. Я не знаю
- что. Главное скрыть свою тоску от чужого взгляда. Если в моих глазах
погаснет оптимизм, то это заметят и примут меры. Не знаю какие, но примут.
Мне это совсем ни к чему.
Я смотрю в генеральские глаза и улыбаюсь радостно и счастливо.
ГЛАВА X
1.
Когда я сплю, я укрываюсь с головой, я укутываюсь в одеяло, как в шубу.
Это старая армейская привычка. Это бессознательный рефлекс. Это попытка
сохранить тепло до самого утра.
Я уже не сплю в холодных палатках, в мокрых землянках, в продрогшем
осеннем лесу. Но привычка кутаться - на всю жизнь.
Последнее время одеяло меня стало пугать. Внезапно проснувшись ночью в
кромешной темноте от жуткого страха, я спрашиваю себя: не в гробу ли
проснулся. Я осторожно носом касаюсь мягкого теплого одеяла. На гроб не
похоже. А может, я в полотнище закутан, а доски гроба чуть выше? Медленно я
трогаю воздух. Нет, я пока не в гробу.
Наверное, так люди начинают сходить с ума. Так к людям подкрадывается
безумие. Но может быть, я давно шизофреник, только окружающие меня пока не
раскусили? Это вполне допустимо. Быть сумасшедшим совсем не так плохо, как
это может показаться со стороны. Если меня завтра замотают в белые простыни
и повезут в дурдом, я не буду сопротивляться и удивляться. Там мое место.
Я, конечно, ненормальный. Но кто вокруг меня нормальный?
Вокруг меня сплошной сумасшедший дом. Беспросветное безумие. Отчего Запад
пускает нас к себе сотнями и тысячами? Мы же шпионы. Разве не понятно, что
я направлен сюда для того, чтобы причинить максимальный вред Западу? Отчего
меня не арестуют, не выгонят? Почему эти странные, непонятные западные люди
никогда не протестуют? Откуда у них такая рабская покорность? Может, они с
ума все посходили? А может быть, мы все безумны? Уж я-то точно. И крышка
гроба не зря мне мерещится. Ох, не зря. Началось это полтора года назад
после встречи с Киром.
Кира все знают. Кир - большой человек. Кир Лемзенко в Риме сидел, но
работал, конечно, не только в Италии. У Кира везде успехи были. Особенно во
Франции. Римский дипломатический резидент ГРУ генерал-майор Кир Гаврилович
Лемзенко власть имел непомерную. За то его папой римским величали. Теперь
он генерал-полковник. Теперь он в административном отделе Центрального
Комитета партии. Теперь он от имени партии контролирует и ГРУ и КГБ.
Полтора года назад, когда я прошел выездную комиссию ГРУ, вызвал меня
Кир. Пять минут беседа. Он всех принимает: и ГРУ и КГБ офицеров. Всех, кто
в добывание уходит. Кир всех утверждает. Или не утверждает. Кир велик. Кто
Кира знает? Все знают. Судьба любого офицера в ГРУ и в КГБ в его руках.
Старая площадь. Памятник гренадерам. Милиция кругом. Люди в штатском.
Группами. Серые плащи. Тяжелые взгляды. Подъезд № 6. Предъявите партийный
билет. Суворов - читает прапорщик в синей форме, Виктор Андреевич -
отзывается второй, найдя мою фамилию в коротком списке. Да - отзывается
первый. Проходите. Третий прапорщик провожает меня по коридору. Сюда,
пожалуйста, Виктор Андреевич, Ему, охраннику, не дано знать, кто такой
Виктор Андреевич Суворов. Он только знает, что этот Суворов приглашен в
Центральный Комитет на беседу. С ним будут говорить на седьмом этаже. В
комнате 788. Охранник вежлив. Пожалуйста, сюда.
Вот OHИ, коридоры власти. Сводчатые потолки, под которыми ходили Сталин,
Хрущев, Под которыми ходит Брежнев. Центральный Комитет - это город.
Центральный Комитет - это государство в центре Москвы. Как Ватикан в центре
Рима.
Центральный Комитет строится всегда. Десятки зданий соединены между
собой, и все свободные дворики, переходы застраиваются все новыми белыми
стеклянными небоскребами. Странно, но со Старой площади этих белоснежных
зданий почти не видно. Вернее, они видны, но не бросаются в глаза. На
Старую площадь смотрят огромные окна серых дореволюционных зданий,
соединенных в одну непрерывную цепь. Внутри же квартал Центрального
Комитета не так суров и мрачен, Тут смешались все архитектурные стили.
Пожалуйста, сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
- Спасибо, товарищ генерал.
- Александр Иванович...
- Я!
- Читай последнюю.
Первый шифровальщик вновь открывает свою папку:
"Генерал-майору Голицыну. Благодарю за службу.
Начальник Генерального штаба генерал армии Куликов".
- Ура!-заорали мы.
Командир вновь серьезен. Он торжественно поднимает бокал...
11.
Разбудил меня третий шифровальщик через четыре часа тридцать минут после
того, как я коснулся подушки щекой. В комнате отдыха восемнадцать
раскладушек. Некоторые уже свободны. На остальных еще спят мои товарищи,
те, у которых сегодня вторая операция.
- Виктор Андреевич, я вас правильно разбудил? - шифровальщик смотрит в
свой список.
Я смотрю на часы и киваю.
Завтрак подают в большом зале, еще хранящем запах шампанского. Есть не
хочется. Голова кружится. Я заставляю себя выпить стакан холодного сока и
съесть кусок бекона. А в дверях уже шифровальщик:
- Младший лидер ждет вас. Кофе он разрешает взять с собой.
У Младшего лидера глаза ошалевшие. Наверное, он так и не ложился спать.
- Жилет с деньгами подгони поточнее. Дверь в машине должна быть постоянно
закрыта изнутри. В случае неприятностей требуй советского консула. За ночь
твою машину вымыли, проверили, отрегулировали, заправили, сбросили лишний
километраж. Маршрут движения и сигналы снятия с операции согласуешь в
группе контроля. Все. Желаю удачи. Следующий!
Я вернулся через двое суток. Новый агент, который теперь уже именуется
173-В-41-706, привез на встречу полное техническое описание прибора RS-77.
Он передал список официальных лиц, которые имеют контакт с его фирмой и
которые могли бы быть завербованы позже. На каждого из них было составлено
короткое дело с фотографией, адресом, а главное, с перечислением выявленных
слабостей. Я заплатил ему 120000 долларов. Назначил новую встречу.
Данные, которые он собрал по собственной инициативе, будут в следующий
раз.
Полученные документы экономили нам миллионы и годы.
12.
Еще через восемь, дней я получил очередное воинское звание - майор
Генерального штаба.
Мне почему-то грустно. Первый раз в такой день мне не радостно. Когда
командир прочитал мне шифровку, я рявкнул: "Служу Советскому Союзу!" А сам
подумал: со мной они, как с моим агентом обращаются. Он получает сотни
тысяч, а там, наверху, экономят миллионы. Я добываю эти миллионы, а мне за
это алюминиевую звездочку в награду. Да и ее я носить не имею права,
спрятав свой мундир в шкаф с нафталином.
Мне грустно. Меня не радуют чины и ордена. Меня что-то мучает. Я не знаю
- что. Главное скрыть свою тоску от чужого взгляда. Если в моих глазах
погаснет оптимизм, то это заметят и примут меры. Не знаю какие, но примут.
Мне это совсем ни к чему.
Я смотрю в генеральские глаза и улыбаюсь радостно и счастливо.
ГЛАВА X
1.
Когда я сплю, я укрываюсь с головой, я укутываюсь в одеяло, как в шубу.
Это старая армейская привычка. Это бессознательный рефлекс. Это попытка
сохранить тепло до самого утра.
Я уже не сплю в холодных палатках, в мокрых землянках, в продрогшем
осеннем лесу. Но привычка кутаться - на всю жизнь.
Последнее время одеяло меня стало пугать. Внезапно проснувшись ночью в
кромешной темноте от жуткого страха, я спрашиваю себя: не в гробу ли
проснулся. Я осторожно носом касаюсь мягкого теплого одеяла. На гроб не
похоже. А может, я в полотнище закутан, а доски гроба чуть выше? Медленно я
трогаю воздух. Нет, я пока не в гробу.
Наверное, так люди начинают сходить с ума. Так к людям подкрадывается
безумие. Но может быть, я давно шизофреник, только окружающие меня пока не
раскусили? Это вполне допустимо. Быть сумасшедшим совсем не так плохо, как
это может показаться со стороны. Если меня завтра замотают в белые простыни
и повезут в дурдом, я не буду сопротивляться и удивляться. Там мое место.
Я, конечно, ненормальный. Но кто вокруг меня нормальный?
Вокруг меня сплошной сумасшедший дом. Беспросветное безумие. Отчего Запад
пускает нас к себе сотнями и тысячами? Мы же шпионы. Разве не понятно, что
я направлен сюда для того, чтобы причинить максимальный вред Западу? Отчего
меня не арестуют, не выгонят? Почему эти странные, непонятные западные люди
никогда не протестуют? Откуда у них такая рабская покорность? Может, они с
ума все посходили? А может быть, мы все безумны? Уж я-то точно. И крышка
гроба не зря мне мерещится. Ох, не зря. Началось это полтора года назад
после встречи с Киром.
Кира все знают. Кир - большой человек. Кир Лемзенко в Риме сидел, но
работал, конечно, не только в Италии. У Кира везде успехи были. Особенно во
Франции. Римский дипломатический резидент ГРУ генерал-майор Кир Гаврилович
Лемзенко власть имел непомерную. За то его папой римским величали. Теперь
он генерал-полковник. Теперь он в административном отделе Центрального
Комитета партии. Теперь он от имени партии контролирует и ГРУ и КГБ.
Полтора года назад, когда я прошел выездную комиссию ГРУ, вызвал меня
Кир. Пять минут беседа. Он всех принимает: и ГРУ и КГБ офицеров. Всех, кто
в добывание уходит. Кир всех утверждает. Или не утверждает. Кир велик. Кто
Кира знает? Все знают. Судьба любого офицера в ГРУ и в КГБ в его руках.
Старая площадь. Памятник гренадерам. Милиция кругом. Люди в штатском.
Группами. Серые плащи. Тяжелые взгляды. Подъезд № 6. Предъявите партийный
билет. Суворов - читает прапорщик в синей форме, Виктор Андреевич -
отзывается второй, найдя мою фамилию в коротком списке. Да - отзывается
первый. Проходите. Третий прапорщик провожает меня по коридору. Сюда,
пожалуйста, Виктор Андреевич, Ему, охраннику, не дано знать, кто такой
Виктор Андреевич Суворов. Он только знает, что этот Суворов приглашен в
Центральный Комитет на беседу. С ним будут говорить на седьмом этаже. В
комнате 788. Охранник вежлив. Пожалуйста, сюда.
Вот OHИ, коридоры власти. Сводчатые потолки, под которыми ходили Сталин,
Хрущев, Под которыми ходит Брежнев. Центральный Комитет - это город.
Центральный Комитет - это государство в центре Москвы. Как Ватикан в центре
Рима.
Центральный Комитет строится всегда. Десятки зданий соединены между
собой, и все свободные дворики, переходы застраиваются все новыми белыми
стеклянными небоскребами. Странно, но со Старой площади этих белоснежных
зданий почти не видно. Вернее, они видны, но не бросаются в глаза. На
Старую площадь смотрят огромные окна серых дореволюционных зданий,
соединенных в одну непрерывную цепь. Внутри же квартал Центрального
Комитета не так суров и мрачен, Тут смешались все архитектурные стили.
Пожалуйста, сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94