Значит, и нам идти вместе с диверсантами неделями через
снега...
Темнеет зимой рано. И мы полностью завершаем укладку уже при свете
прожекторов в морозной мгле. Мы уйдем в теплые казармы, а наши парашюты под
мощным конвоем останутся на морозе. Если их занести в помещение, то на
холодной материи осядут невидимые глазу капельки влаги. А завтра их вновь
вынесут на мороз, капельки превратятся в мельчайшие льдинки, крепко
прихватив пласты пиркаля и шелка. Это смерть. Вещь простая. Вещь, понятная
даже самым молодым солдатам. А ведь случается такое, и гибнут диверсанты
все вместе. Всем взводом, всей ротой. Ошибок, возможных при укладке и
хранении, - сотни. Расплата всегда одна - жизнь.
Закоченевшей рукой я расписываюсь на шелковых полосках двух моих
парашютов: "Старший лейтенант Суворов. Этот парашют я укладывал сам". И еще
на одном: "...укладывал сам". Я разобьюсь, а виновного найдут. Это буду,
конечно, я.
3.
Мы греемся в приятном тепле казарм. Потом поздний ужин. А уже потом
последние приготовления. Все уже пострижены наголо. Всех в баню, в парную.
Поварьте, ребята, косточки, не скоро вам еще придется с горячей водой
встретиться. Далеко за полночь - всем спать. Каждый должен выспаться на
много недель вперед, каждому по десять часов сна. Все окна в казармах
плотно завешены, чтобы утром никто не проснулся рано. Сон у каждого
глубоким должен быть. Для этого небольшой секрет есть. Нужно лечь на спину,
вытянуться и расслабить все тело. А потом - нужно закрыть глаза и под
закрытыми веками закатить зрачки наверх. Это нормальное состояние глаз во
время сна. И приняв это положение, человек засыпает быстро, легко и
глубоко. Поднимут нас очень поздно. Это не будет: "Рота, подъем! Построение
через 30 секунд!" Нет, несколько солдат и сержантов, которые не прыгают на
этот раз, которые несут охрану рот, их вооружения и парашютов, будут
подходить тихо к каждому и осторожно будить: "Вставай, Коля, время",
"Вставайте, товарищ старший лейтенант, время". Время. Время. Время.
Вставайте, ребята. Наше время.
4.
Сорок третья диверсионная группа 296-го отдельного разведывательного
батальона Спецназ в своем составе имеет 12 человек. Я, офицер информации,
иду с группой тринадцатым. Я - посредник, контролер действий группы. Мне
легче всех. Мне не нужно принимать решений. Моя задача - в самые
неожиданные моменты задавать вопросы то солдатам, то командиру группы, то
его заместителю. У меня с собой лист с сотней вопросов. На многие из них я
пока не знаю точных ответов. Мое дело задать вопрос и ответ зафиксировать.
После офицеры третьей группы под руководством подполковника Кравцова
разберут, кто ошибался, а кто нет.
Диверсионная группа несет с собой две радиостанции типа Р-351М,
аппаратуру засекречивания, аппаратуру сверхскоростной передачи сигналов.
Сегодня ночью будет произведена массированная операция по ослеплению
радиолокационных станций 8-й гвардейской танковой Армии, против которой мы
сейчас действуем. Одновременно с этим будет произведен массовый ракетный и
авиационный удар по ее командным пунктам и скоплениям войск, и в ходе этого
удара будут высажены двадцать восемь первых диверсионных групп нашего
батальона. Группы имеют разные задачи и разный состав, от трех до сорока
человек. Во главе некоторых групп - сержанты, во главе других - офицеры.
В последующие ночи будет производиться выброска все новых групп. От трех
до восьми групп в ночь. Выброска производится в разных районах, с разных
маршрутов, с разных высот. Нас сегодня бросают со сверхмалой высоты.
Сверхмалая - это сто метров. У каждого из нас только по одному парашюту.
Раскрытие не свободное, а принудительное. Второй парашют на сверхмалой
высоте совсем не нужен.
5.
Страх животный видел в глазах людских? А я видел. Это когда на сверхмалой
высоте с принудительным раскрытием бросают. Всех нас перед полетом взвесили
вместе со всем, что на нас навешано. И сидим мы в самолете в соответствии с
нашим весом. Самый тяжелый должен выходить самым первым, а за ним чуть
менее тяжелый, и так до самого легкого. Так делается для того, чтобы более
тяжелые не влетели в купола более легких и не погасили бы их парашюты.
Первым пойдет большой скуластый радист. Фамилии его я не знаю. В группе у
него кличка Лысый Тарзан. Это большой угрюмый человечище. В группе есть и
потяжелее. Но его взвешивали вместе с радиостанцией, и оттого он самым
тяжелым получился, а потому и самым первым. Вслед за ним пойдет еще один
радист по кличке Брат Евлампий. Третьим по весу числится Чингисхан -
шифровальщик группы. У этих первых троих - очень сложный прыжок. Каждый
имеет с собой контейнер на длинном, метров в пятнадцать, леере. Каждый из
них прыгает, прижимая тяжелый контейнер к груди, и бросает его вниз после
раскрытия парашюта. Контейнер летит вместе с парашютистом, но на пятнадцать
метров ниже его. Контейнер ударяется о землю первым, после чего парашютист
становится как бы легче, и в последние доли секунды падения его скорость
несколько падает. Приземляется он прямо рядом с контейнером. От скорости и
от ветра парашютист немного сносится в сторону, почти никогда не падая на
свой контейнер. От этого, однако, не легче. И прыжок с контейнером - очень
рискованное занятие, особенно на сверхмалой высоте. Четвертым идет
заместитель командира группы старший сержант Дроздов. В группе он самый
большой. Кличка у него Кисть. Я смотрю на титаническую руку и понимаю, что
лучшей клички придумать было нельзя. Велик человек. Огромен.
Уродит же природа такое чудо! Вслед за Кистью пойдет командир группы
лейтенант Елисеев. Тоже огромен, хотя и не так, как его заместитель.
Лейтенанта по номеру группы называют: 43-1. Конечно, и у него кличка
какая-то есть, но разве в присутствии офицера кто-нибудь осмелится назвать
кличку другого офицера?
А вслед за командиром сидят богатырского вида, широкие, как шкафы,
рядовые диверсанты: Плетка, Вампир, Утюг, Николай Третий, Негатив, Шопен,
Карл де ля Дюшес. Меня они, конечно, тоже как-то между собой называют за
глаза, но официально у меня клички нет, только номер 43-К. Контроль,
значит.
В сорок третьей диверсионной группе я самый маленький и самый легкий.
Поэтому мне - покидать самолет последним. Но это не значит, что я сижу
самым последним. Наоборот, я у самого десантного люка. Тот, кто выходит
последним, - выпускающий. Выпускающий, стоя у самого люка, в самый
последний момент проверяет правильность выхода и в случае необходимости
имеет право в любой момент десантирование прекратить. Тяжелая работа у
выпускающего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
снега...
Темнеет зимой рано. И мы полностью завершаем укладку уже при свете
прожекторов в морозной мгле. Мы уйдем в теплые казармы, а наши парашюты под
мощным конвоем останутся на морозе. Если их занести в помещение, то на
холодной материи осядут невидимые глазу капельки влаги. А завтра их вновь
вынесут на мороз, капельки превратятся в мельчайшие льдинки, крепко
прихватив пласты пиркаля и шелка. Это смерть. Вещь простая. Вещь, понятная
даже самым молодым солдатам. А ведь случается такое, и гибнут диверсанты
все вместе. Всем взводом, всей ротой. Ошибок, возможных при укладке и
хранении, - сотни. Расплата всегда одна - жизнь.
Закоченевшей рукой я расписываюсь на шелковых полосках двух моих
парашютов: "Старший лейтенант Суворов. Этот парашют я укладывал сам". И еще
на одном: "...укладывал сам". Я разобьюсь, а виновного найдут. Это буду,
конечно, я.
3.
Мы греемся в приятном тепле казарм. Потом поздний ужин. А уже потом
последние приготовления. Все уже пострижены наголо. Всех в баню, в парную.
Поварьте, ребята, косточки, не скоро вам еще придется с горячей водой
встретиться. Далеко за полночь - всем спать. Каждый должен выспаться на
много недель вперед, каждому по десять часов сна. Все окна в казармах
плотно завешены, чтобы утром никто не проснулся рано. Сон у каждого
глубоким должен быть. Для этого небольшой секрет есть. Нужно лечь на спину,
вытянуться и расслабить все тело. А потом - нужно закрыть глаза и под
закрытыми веками закатить зрачки наверх. Это нормальное состояние глаз во
время сна. И приняв это положение, человек засыпает быстро, легко и
глубоко. Поднимут нас очень поздно. Это не будет: "Рота, подъем! Построение
через 30 секунд!" Нет, несколько солдат и сержантов, которые не прыгают на
этот раз, которые несут охрану рот, их вооружения и парашютов, будут
подходить тихо к каждому и осторожно будить: "Вставай, Коля, время",
"Вставайте, товарищ старший лейтенант, время". Время. Время. Время.
Вставайте, ребята. Наше время.
4.
Сорок третья диверсионная группа 296-го отдельного разведывательного
батальона Спецназ в своем составе имеет 12 человек. Я, офицер информации,
иду с группой тринадцатым. Я - посредник, контролер действий группы. Мне
легче всех. Мне не нужно принимать решений. Моя задача - в самые
неожиданные моменты задавать вопросы то солдатам, то командиру группы, то
его заместителю. У меня с собой лист с сотней вопросов. На многие из них я
пока не знаю точных ответов. Мое дело задать вопрос и ответ зафиксировать.
После офицеры третьей группы под руководством подполковника Кравцова
разберут, кто ошибался, а кто нет.
Диверсионная группа несет с собой две радиостанции типа Р-351М,
аппаратуру засекречивания, аппаратуру сверхскоростной передачи сигналов.
Сегодня ночью будет произведена массированная операция по ослеплению
радиолокационных станций 8-й гвардейской танковой Армии, против которой мы
сейчас действуем. Одновременно с этим будет произведен массовый ракетный и
авиационный удар по ее командным пунктам и скоплениям войск, и в ходе этого
удара будут высажены двадцать восемь первых диверсионных групп нашего
батальона. Группы имеют разные задачи и разный состав, от трех до сорока
человек. Во главе некоторых групп - сержанты, во главе других - офицеры.
В последующие ночи будет производиться выброска все новых групп. От трех
до восьми групп в ночь. Выброска производится в разных районах, с разных
маршрутов, с разных высот. Нас сегодня бросают со сверхмалой высоты.
Сверхмалая - это сто метров. У каждого из нас только по одному парашюту.
Раскрытие не свободное, а принудительное. Второй парашют на сверхмалой
высоте совсем не нужен.
5.
Страх животный видел в глазах людских? А я видел. Это когда на сверхмалой
высоте с принудительным раскрытием бросают. Всех нас перед полетом взвесили
вместе со всем, что на нас навешано. И сидим мы в самолете в соответствии с
нашим весом. Самый тяжелый должен выходить самым первым, а за ним чуть
менее тяжелый, и так до самого легкого. Так делается для того, чтобы более
тяжелые не влетели в купола более легких и не погасили бы их парашюты.
Первым пойдет большой скуластый радист. Фамилии его я не знаю. В группе у
него кличка Лысый Тарзан. Это большой угрюмый человечище. В группе есть и
потяжелее. Но его взвешивали вместе с радиостанцией, и оттого он самым
тяжелым получился, а потому и самым первым. Вслед за ним пойдет еще один
радист по кличке Брат Евлампий. Третьим по весу числится Чингисхан -
шифровальщик группы. У этих первых троих - очень сложный прыжок. Каждый
имеет с собой контейнер на длинном, метров в пятнадцать, леере. Каждый из
них прыгает, прижимая тяжелый контейнер к груди, и бросает его вниз после
раскрытия парашюта. Контейнер летит вместе с парашютистом, но на пятнадцать
метров ниже его. Контейнер ударяется о землю первым, после чего парашютист
становится как бы легче, и в последние доли секунды падения его скорость
несколько падает. Приземляется он прямо рядом с контейнером. От скорости и
от ветра парашютист немного сносится в сторону, почти никогда не падая на
свой контейнер. От этого, однако, не легче. И прыжок с контейнером - очень
рискованное занятие, особенно на сверхмалой высоте. Четвертым идет
заместитель командира группы старший сержант Дроздов. В группе он самый
большой. Кличка у него Кисть. Я смотрю на титаническую руку и понимаю, что
лучшей клички придумать было нельзя. Велик человек. Огромен.
Уродит же природа такое чудо! Вслед за Кистью пойдет командир группы
лейтенант Елисеев. Тоже огромен, хотя и не так, как его заместитель.
Лейтенанта по номеру группы называют: 43-1. Конечно, и у него кличка
какая-то есть, но разве в присутствии офицера кто-нибудь осмелится назвать
кличку другого офицера?
А вслед за командиром сидят богатырского вида, широкие, как шкафы,
рядовые диверсанты: Плетка, Вампир, Утюг, Николай Третий, Негатив, Шопен,
Карл де ля Дюшес. Меня они, конечно, тоже как-то между собой называют за
глаза, но официально у меня клички нет, только номер 43-К. Контроль,
значит.
В сорок третьей диверсионной группе я самый маленький и самый легкий.
Поэтому мне - покидать самолет последним. Но это не значит, что я сижу
самым последним. Наоборот, я у самого десантного люка. Тот, кто выходит
последним, - выпускающий. Выпускающий, стоя у самого люка, в самый
последний момент проверяет правильность выхода и в случае необходимости
имеет право в любой момент десантирование прекратить. Тяжелая работа у
выпускающего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94