Тут же на этой улице находился узел связи нелегальной
резидентуры ГРУ "Роланд", которой управлял генерал Мрачковский. Резидентура
с Роланда раскинула свои сети от Шанхая до Чикаго. Но Навигатор "Роланда"
не подозревал о существовании "Доры". А Навигатор "Доры" не знал о
Мрачковском и его чудовищной организации "Роланд". А дипломатический
резидент не знал об обеих.
Яркий осенний день. Жарко. Но листья уже щуршат под ногами. Иностранные
рабочие, испанцы или итальянцы, одетые в оранжевые комбинезоны, спешат
убрать первое золото осени с дорожек парка. Эй, не делайте этого. Неужели
вам не нравится ходить по багровым и червонным коврам? Неужели шуршание
осени вас не волнует? Неужели серый асфальт лучше? Нет у вас, братцы,
поэзии ни на грош. И оттого ваш маленький прожорливый трактор так быстро и
жадно заглатывает красу природы. А были бы вы чуть более поэтичны, то
бросили бы работу да наслаждались. Сколько красок! Какое великолепие. Какая
роскошь. Человек никогда не сможет сделать лучше того, что делает природа.
Вот, напротив входа в парк Монрепо-школа. Красивая, как замок. И часы на
башне. Заглядение. Но ведь серая она. Нет бы пятнами ее изукрасить
золотыми, да багровыми, да оранжевыми.
Под часами, на башне школы дата - "1907". Это значит, что и Ленин этой
школой любовался. А может быть, буржуазный стиль ему не нравился? Во всяком
случае, он тут жил. На рю де Лозанн, где потом разместились резидентуры
ГРУ, где сейчас огромные дома для дипломатов громоздятся. Голову наотрез
даю, нелегальные резидентуры ГРУ и сейчас тут работают, не снижая
производительности. Хорошее место. Понимал Владимир Ильич, где жить.
Понимал, в каких парках гулять. Рабочих он любил, а буржуазию ненавидел.
Поэтому он не жил в рабочих кварталах Манчестера или Ливерпуля. Он жил в
стане врагов, в буржуазных кварталах Женевы. Наверное, хотел глубже понять
психологию и нравы буржуазии, чтобы бить ее наверняка, чтобы всех сделать
свободными и счастливыми.
В те дни тут, по парку Монрепо и по рю де Лозанн, гуляли террористы,
мечтавшие убить русского царя, - Гоц, Бриллиант, Минор. Наверное, встречая
Ленина, они раскланивались, приподнимая черные котелки, прижимая ладонь к
накрахмаленной манишке. А может быть, они принципиально не замечали друг
друга и не раскланивались. Во всяком случае, когда Ленин взял власть, он
всех террористов, попавших в его руки, перестрелял, а заодно и царя,
которого террористы не сумели убить.
Мне нужно спешить. У меня только один день. Последний день перед боем,
перед моей первой зарубежной вербовкой. Я должен знать поле битвы, как свою
ладонь, как командир батальона знает изрытое воронками поле, по которому
завтра пойдут в наступление его ребята. Но я не спешу. Меня очаровал старый
парк, который видел так много. Тут в октябре 1941 года на какойто скамеечке
состоялось совещание нелегальных резидентов ГРУ в Европе. Пока Советский
Союз не принимал участия в европейской войне, Гестапо не трогало его
агентуры, хотя и имело некоторые сведения о ней. Но в первый день войны
начались провалы. Начались массовые аресты. Операции по локализации
провалов результатов не давали. Провалы множились. Провалы групповые.
Провалы по цепочке. Провалы, как круги на воде от брошенного камня. Провалы
на линиях связи. Связь потеряна. Явки ненадежны. Под подозрением все.
Каждый резидент подозревает каждого своего офицера и агента, а каждый иэ
них подозревает всех остальных. Каждый резидент уже чувствует дыхание
Гестапо на своей шее и запах теплой крови в камерах пыток. Каждый бессилен.
В этой обстановке они собрались в Женеве. В парке Монрепо. Им запрещено
было это делать. Ни один из них не имеет права знать что-либо о
деятельности таких же резидентов ГРУ. Такая встреча - преступление. За
такую встречу, если в Москве узнают, - расстрел. Но они встретились.
По своей инициативе. Как они нашли друг друга? Не знаю. Наверное, по
"почерку". Точно как проститутка в огромной толпе среди тысяч женщин
безошибочно может найти незнакомую подругу по профессии. Как вор видит
вора. Как сидевший в тюрьме без труда, по какимто неуловимым признакам
узнает того, кто когда-то тоже был в тюрьме.
Они встретились. Они сидели угрюмые, может быть, под этим каштаном. Волки
разведки. Высшая элита агентурного добывания - нелегальные резиденты.
Навигаторы. Лукавые. Командиры. Они сидели тут и, наверное, больше молчали,
чем говорили.
Может быть, для них это молчание было и прощание с жизнью, и моральная
подготовка к пыткам, и взаимная братская поддержка.
Вряд ли кто, глядя со стороны, мог подумать, что тут собран цвет
руководства сверхмощной организации, которая не единожды сжимала глотку
Европы невидимой, но железной хваткой. Вряд ли, глядя на этих людей, ктото
мог подумать, что каждый из них повелевает безраздельно тайной
организацией, способной проникать в высшие сферы власти и расшатывать устои
государственности, смещая министров и целые правительства, потрясая столицы
топотом миллионных демонстраций. Кто мог подумать, что эти люди в парке
Монрепо обладают почти неограниченными богатствами? Они сидели в поношенных
пальто, в истертых пиджаках, в стоптанных ботинках. Настоящий разведчик не
должен привлекать к себе взглядов. Он незаметен, как асфальт. Он сер.
Внешне.
Это были загнанные волки. Зажатые в угол. У них не было выхода. То, что
они делали, карается в Советском Союзе высшей мерой наказания и именуется
страшным термином - горизонтальные связи в агентурном добывании. Но в
затылок им дышало Гестапо.
Они сидели долго. Они о чем-то спорили. Они приняли решение. Они изменили
тактику. Они изменили системы связи, способы локализации провалов, проверок
и вербовок. Каждый делал это якобы по собственной инициативе, не докладывая
в ГРУ о тайном сговоре. Да связи тогда и не было.
Они все пережили войну. Каждый из них добился блестящих результатов. Они
все вместе доложили руководству ГРУ о незаконном совещании 41-го только в
1956 году. Они все стали героями. Победителей не судят.
Но кто за рубежом взвешивал вклад этих людей в победу? Кто принимал их в
расчет, когда планировал молниеносный разгром Красной Армии?
С первого дня существования ленинского режима ему пророчат быструю и
немедленную гибель. Пророчат все, забывая предыдущие пророчества. Отчего же
забывают об этих людях в потертых пиджаках на скамейке женевского парка
Монрепо?
5.
"Аскот", "Энсом", "Амат", "Дэрби" - это гостиницы в Женеве. Это цитадели
ГРУ. Вообще-то в Женеве любая гостиница в квадрате, ограниченном парком
Монрепо, рю де Лозанн, набережной озера и рю де Монблан, - давно превращена
в пристанище ГРУ или КГБ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
резидентуры ГРУ "Роланд", которой управлял генерал Мрачковский. Резидентура
с Роланда раскинула свои сети от Шанхая до Чикаго. Но Навигатор "Роланда"
не подозревал о существовании "Доры". А Навигатор "Доры" не знал о
Мрачковском и его чудовищной организации "Роланд". А дипломатический
резидент не знал об обеих.
Яркий осенний день. Жарко. Но листья уже щуршат под ногами. Иностранные
рабочие, испанцы или итальянцы, одетые в оранжевые комбинезоны, спешат
убрать первое золото осени с дорожек парка. Эй, не делайте этого. Неужели
вам не нравится ходить по багровым и червонным коврам? Неужели шуршание
осени вас не волнует? Неужели серый асфальт лучше? Нет у вас, братцы,
поэзии ни на грош. И оттого ваш маленький прожорливый трактор так быстро и
жадно заглатывает красу природы. А были бы вы чуть более поэтичны, то
бросили бы работу да наслаждались. Сколько красок! Какое великолепие. Какая
роскошь. Человек никогда не сможет сделать лучше того, что делает природа.
Вот, напротив входа в парк Монрепо-школа. Красивая, как замок. И часы на
башне. Заглядение. Но ведь серая она. Нет бы пятнами ее изукрасить
золотыми, да багровыми, да оранжевыми.
Под часами, на башне школы дата - "1907". Это значит, что и Ленин этой
школой любовался. А может быть, буржуазный стиль ему не нравился? Во всяком
случае, он тут жил. На рю де Лозанн, где потом разместились резидентуры
ГРУ, где сейчас огромные дома для дипломатов громоздятся. Голову наотрез
даю, нелегальные резидентуры ГРУ и сейчас тут работают, не снижая
производительности. Хорошее место. Понимал Владимир Ильич, где жить.
Понимал, в каких парках гулять. Рабочих он любил, а буржуазию ненавидел.
Поэтому он не жил в рабочих кварталах Манчестера или Ливерпуля. Он жил в
стане врагов, в буржуазных кварталах Женевы. Наверное, хотел глубже понять
психологию и нравы буржуазии, чтобы бить ее наверняка, чтобы всех сделать
свободными и счастливыми.
В те дни тут, по парку Монрепо и по рю де Лозанн, гуляли террористы,
мечтавшие убить русского царя, - Гоц, Бриллиант, Минор. Наверное, встречая
Ленина, они раскланивались, приподнимая черные котелки, прижимая ладонь к
накрахмаленной манишке. А может быть, они принципиально не замечали друг
друга и не раскланивались. Во всяком случае, когда Ленин взял власть, он
всех террористов, попавших в его руки, перестрелял, а заодно и царя,
которого террористы не сумели убить.
Мне нужно спешить. У меня только один день. Последний день перед боем,
перед моей первой зарубежной вербовкой. Я должен знать поле битвы, как свою
ладонь, как командир батальона знает изрытое воронками поле, по которому
завтра пойдут в наступление его ребята. Но я не спешу. Меня очаровал старый
парк, который видел так много. Тут в октябре 1941 года на какойто скамеечке
состоялось совещание нелегальных резидентов ГРУ в Европе. Пока Советский
Союз не принимал участия в европейской войне, Гестапо не трогало его
агентуры, хотя и имело некоторые сведения о ней. Но в первый день войны
начались провалы. Начались массовые аресты. Операции по локализации
провалов результатов не давали. Провалы множились. Провалы групповые.
Провалы по цепочке. Провалы, как круги на воде от брошенного камня. Провалы
на линиях связи. Связь потеряна. Явки ненадежны. Под подозрением все.
Каждый резидент подозревает каждого своего офицера и агента, а каждый иэ
них подозревает всех остальных. Каждый резидент уже чувствует дыхание
Гестапо на своей шее и запах теплой крови в камерах пыток. Каждый бессилен.
В этой обстановке они собрались в Женеве. В парке Монрепо. Им запрещено
было это делать. Ни один из них не имеет права знать что-либо о
деятельности таких же резидентов ГРУ. Такая встреча - преступление. За
такую встречу, если в Москве узнают, - расстрел. Но они встретились.
По своей инициативе. Как они нашли друг друга? Не знаю. Наверное, по
"почерку". Точно как проститутка в огромной толпе среди тысяч женщин
безошибочно может найти незнакомую подругу по профессии. Как вор видит
вора. Как сидевший в тюрьме без труда, по какимто неуловимым признакам
узнает того, кто когда-то тоже был в тюрьме.
Они встретились. Они сидели угрюмые, может быть, под этим каштаном. Волки
разведки. Высшая элита агентурного добывания - нелегальные резиденты.
Навигаторы. Лукавые. Командиры. Они сидели тут и, наверное, больше молчали,
чем говорили.
Может быть, для них это молчание было и прощание с жизнью, и моральная
подготовка к пыткам, и взаимная братская поддержка.
Вряд ли кто, глядя со стороны, мог подумать, что тут собран цвет
руководства сверхмощной организации, которая не единожды сжимала глотку
Европы невидимой, но железной хваткой. Вряд ли, глядя на этих людей, ктото
мог подумать, что каждый из них повелевает безраздельно тайной
организацией, способной проникать в высшие сферы власти и расшатывать устои
государственности, смещая министров и целые правительства, потрясая столицы
топотом миллионных демонстраций. Кто мог подумать, что эти люди в парке
Монрепо обладают почти неограниченными богатствами? Они сидели в поношенных
пальто, в истертых пиджаках, в стоптанных ботинках. Настоящий разведчик не
должен привлекать к себе взглядов. Он незаметен, как асфальт. Он сер.
Внешне.
Это были загнанные волки. Зажатые в угол. У них не было выхода. То, что
они делали, карается в Советском Союзе высшей мерой наказания и именуется
страшным термином - горизонтальные связи в агентурном добывании. Но в
затылок им дышало Гестапо.
Они сидели долго. Они о чем-то спорили. Они приняли решение. Они изменили
тактику. Они изменили системы связи, способы локализации провалов, проверок
и вербовок. Каждый делал это якобы по собственной инициативе, не докладывая
в ГРУ о тайном сговоре. Да связи тогда и не было.
Они все пережили войну. Каждый из них добился блестящих результатов. Они
все вместе доложили руководству ГРУ о незаконном совещании 41-го только в
1956 году. Они все стали героями. Победителей не судят.
Но кто за рубежом взвешивал вклад этих людей в победу? Кто принимал их в
расчет, когда планировал молниеносный разгром Красной Армии?
С первого дня существования ленинского режима ему пророчат быструю и
немедленную гибель. Пророчат все, забывая предыдущие пророчества. Отчего же
забывают об этих людях в потертых пиджаках на скамейке женевского парка
Монрепо?
5.
"Аскот", "Энсом", "Амат", "Дэрби" - это гостиницы в Женеве. Это цитадели
ГРУ. Вообще-то в Женеве любая гостиница в квадрате, ограниченном парком
Монрепо, рю де Лозанн, набережной озера и рю де Монблан, - давно превращена
в пристанище ГРУ или КГБ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94