Кайл же, в отличие от Кеннита, стоял перед нею очень даже живой, и Альтия поняла: вот она, долгожданная встреча с человеком, чья корыстная наглость едва не пустила прахом всю ее жизнь!
И тем не менее когда Кайл к ней повернулся, ее законная ненависть уступила место тихому ужасу. Тем более что отпор с ее стороны начисто лишил его яростной самоуверенности, с которой он перегораживал путь матери Кеннита. Кайл смотрел на Альтию, явно не узнавая, а руки у него начали судорожно дергаться.
— Что? — спросил он довольно-таки бессмысленно. — Кто?
— Альтия Вестрит, — представилась она негромко и стала ждать, что будет дальше.
Судя по всему, в плену его били смертным боем, причем неоднократно и со вкусом. Во рту недоставало зубов, лицо пробороздили шрамы. Ему явно частенько доставалось по голове: то-то голова и руки у него почти беспрестанно тряслись. И двигался Кайл неуверенно, словно глубокий старик.
Янтарь подошла к ним и остановилась у Альтии за плечом. Она заговорила с Кайлом ласково и спокойно — точь-в-точь как с Совершенным во время приступов безумия.
— Оставь, Кайл, — сказала она. — Он все равно мертв, так что какой смысл? Главное, ты сам спасен. Теперь у тебя все будет хорошо.
— Какой смысл? — возмутился он. И продолжал, брызгая слюной: — Очень даже большой смысл! Да посмотрите же на меня! Во что я превратился! А все ты виновата! — объявил он внезапно и наставил на Альтию кривой трясущийся палец. Альтию и без того уже мутило от одного вида его рук, носивших следы множества переломов. — Ты во всем виновата! Ты… извращенка, желавшая быть мужчиной! Позор семьи! Это из-за тебя корабль возненавидел меня! Ты виновата! Ты, ты, ты!
Альтия не очень-то прислушивалась к сказанному, лишь наблюдала, как эта человеческая развалина мучительно подбирала слова, а потом силилась их разборчиво выговорить. Вот он набрал полную грудь воздуха, и его лицо покрылось пятнами от непомерного усилия.
— Будь проклята! — выкрикнул он. — Сдохни на этом чокнутом корабле! Пусть тебе никогда и ни в чем не будет Удачи! Пусть этот труп на борту и тебя утащит с собой! Ты тоже упадешь на эту палубу и умрешь! Запомни! Будь проклята, проклята, проклята! И вы все, я всех вас проклинаю!
Он стоял, широко распахнув руки, по подбородку сбегала слюна.
Альтия смотрела на него, не находя слов. По ее мнению, истинное проклятие состояло в том, что этот бывший человек по-прежнему доводился мужем ее сестре Кефрии, а Уинтроу, Малте и Сельдену — отцом. А значит, долг повелевал ей спасти его и вернуть в лоно семьи. Только почему-то кровь в жилах стыла при мысли о таком возвращении. Не довольно ли уже выстрадала Малта, чтобы наказывать ее еще и встречей с отцом, которого она себе рисовала чуть ли не идеальным героем? А Кефрия? Жить дальше с озлобленной карикатурой на человека, которого она когда-то любила?
Между тем Кайл убедился, что проклятие не больно-то испугало невестку, и его ярость перешла уже всякие пределы. Он плюнул на палубу у ее ног, думая тем самым нанести оскорбление, но плевок не получился, слюна в основном попала на него самого, и Альтия испытала лишь отвращение.
— Кайл, — сказала она спокойно. — Уважь горе его матери, позволь им пройти.
Он смотрел на нее, пытаясь что-то понять. Матросы воспользовались моментом и внесли тело Кеннита в рубку. Мама последовала за ними, бросив на Кайла лишь один укоризненный взгляд. Этта проскользнула следом за ней. Она перехватила взгляд Альтии. Какие слова могли достойно выразить чувства двух женщин?
— Спасибо, — только и проговорила Этта, проговорила чопорно и неохотно.
В ее глазах еще тлела ненависть, но обращена эта ненависть была не на Альтию. Скорее уж причиной была постыдная правда, терзавшая их обеих. Кеннит изнасиловал Альтию, и Этта знала об этом. И это знание отравляло все ее воспоминания о любви к почившему капитану. И ни той ни другой женщине некуда было деваться от памяти о том, что Кеннит причинил им обеим.
Альтия невольно отвела взгляд. Но лишь для того, чтобы снова увидеть перед собой Кайла. Он по-прежнему что-то бормотал и размахивал кулаками в бессильном приступе ярости, медленно двигаясь прочь. Левую ступню он ставил неловко и косо.
— Помнишь, как по вечерам в каюте ты мечтала встретиться с ним еще раз? — тихо напомнила Янтарь. — Встретиться и призвать к ответу за все, что он натворил.
— Помню, — ответила Альтия. — Он украл у меня мой корабль. Он растоптал мои мечты. — Выстраданные обвинения ей самой теперь казались пустым звуком при виде ничтожного, сломленного заточением Кайла, ковылявшего по палубе. — Са, спаси и помилуй, — вырвалось у нее. Вот, значит, и постояла она с ним лицом к лицу, как хотела когда-то. Всего несколько мгновений, но их хватило, чтобы она почувствовала себя старухой. Альтия с усилием оторвала взгляд от шаткой фигуры Кайла и неверным голосом заметила, обращаясь к подруге: — Ну где справедливость? Дважды за сегодняшний день у меня отняли возможность как следует отомстить.
Янтарь удивленно подняла брови.
— И тебе жаль? — спросила она.
— Нет. Ни в коем случае. — Альтия заглянула поглубже к себе в сердце и сама изумилась собственным чувствам. — Знаешь… Я благодарна, — сказала она. — За то, что жива, что руки-ноги при мне. За то, что в моей жизни есть такой мужчина, как Брэшен. Во имя животворящего дыхания Са, Янтарь! Да мне просто не на что жаловаться! — И Альтия огляделась, ни дать ни взять испытав радостное пробуждение от кошмарного сна. — Так что сегодня мы обязаны остаться живыми, Янтарь! Просто обязаны! Мне лично еще жизнь жить.
— И тебе, и нам всем, — ответила резчица. Она смотрела туда, где на палубах сцепившихся кораблей шла жестокая битва. Потом добавила совсем тихо: — И жизнь прожить, и за край смерти шагнуть.
— Ну и что бы сейчас делал Кеннит? — вслух спросил себя Уинтроу, оглядывая смыкающееся кольцо вражеских кораблей.
Начать следовало с того, что он велел выловить с тонущего корабля джамелийскую знать просто потому, что был не в силах смотреть, как они захлебнутся или будут заживо съедены. Кеннит уж точно назвал бы это слабостью. Еще он сказал бы, что Уинтроу потратил драгоценное время на их спасение, вместо того чтобы скорее уводить корабль и прорываться. Как бы то ни было, Йола уже приковывал вельмож цепями во исполнение его, Уинтроу, приказа. От одной мысли об этом у юноши голова шла кругом, но вдаваться в разные тонкости было поистине некогда. Ему всяко-разно предстояло справляться одному, без чьей-либо помощи и совета. Кеннит был мертв, и Этта горевала над ним на палубе Совершенного. И Альтия перешла туда. А он, Уинтроу, принял командование Проказницей, ибо отдать ее Йоле было свыше его сил. И вот она безраздельно принадлежала ему, а он смертельно боялся, что весьма скоро потеряет и ее, и всю свою команду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
И тем не менее когда Кайл к ней повернулся, ее законная ненависть уступила место тихому ужасу. Тем более что отпор с ее стороны начисто лишил его яростной самоуверенности, с которой он перегораживал путь матери Кеннита. Кайл смотрел на Альтию, явно не узнавая, а руки у него начали судорожно дергаться.
— Что? — спросил он довольно-таки бессмысленно. — Кто?
— Альтия Вестрит, — представилась она негромко и стала ждать, что будет дальше.
Судя по всему, в плену его били смертным боем, причем неоднократно и со вкусом. Во рту недоставало зубов, лицо пробороздили шрамы. Ему явно частенько доставалось по голове: то-то голова и руки у него почти беспрестанно тряслись. И двигался Кайл неуверенно, словно глубокий старик.
Янтарь подошла к ним и остановилась у Альтии за плечом. Она заговорила с Кайлом ласково и спокойно — точь-в-точь как с Совершенным во время приступов безумия.
— Оставь, Кайл, — сказала она. — Он все равно мертв, так что какой смысл? Главное, ты сам спасен. Теперь у тебя все будет хорошо.
— Какой смысл? — возмутился он. И продолжал, брызгая слюной: — Очень даже большой смысл! Да посмотрите же на меня! Во что я превратился! А все ты виновата! — объявил он внезапно и наставил на Альтию кривой трясущийся палец. Альтию и без того уже мутило от одного вида его рук, носивших следы множества переломов. — Ты во всем виновата! Ты… извращенка, желавшая быть мужчиной! Позор семьи! Это из-за тебя корабль возненавидел меня! Ты виновата! Ты, ты, ты!
Альтия не очень-то прислушивалась к сказанному, лишь наблюдала, как эта человеческая развалина мучительно подбирала слова, а потом силилась их разборчиво выговорить. Вот он набрал полную грудь воздуха, и его лицо покрылось пятнами от непомерного усилия.
— Будь проклята! — выкрикнул он. — Сдохни на этом чокнутом корабле! Пусть тебе никогда и ни в чем не будет Удачи! Пусть этот труп на борту и тебя утащит с собой! Ты тоже упадешь на эту палубу и умрешь! Запомни! Будь проклята, проклята, проклята! И вы все, я всех вас проклинаю!
Он стоял, широко распахнув руки, по подбородку сбегала слюна.
Альтия смотрела на него, не находя слов. По ее мнению, истинное проклятие состояло в том, что этот бывший человек по-прежнему доводился мужем ее сестре Кефрии, а Уинтроу, Малте и Сельдену — отцом. А значит, долг повелевал ей спасти его и вернуть в лоно семьи. Только почему-то кровь в жилах стыла при мысли о таком возвращении. Не довольно ли уже выстрадала Малта, чтобы наказывать ее еще и встречей с отцом, которого она себе рисовала чуть ли не идеальным героем? А Кефрия? Жить дальше с озлобленной карикатурой на человека, которого она когда-то любила?
Между тем Кайл убедился, что проклятие не больно-то испугало невестку, и его ярость перешла уже всякие пределы. Он плюнул на палубу у ее ног, думая тем самым нанести оскорбление, но плевок не получился, слюна в основном попала на него самого, и Альтия испытала лишь отвращение.
— Кайл, — сказала она спокойно. — Уважь горе его матери, позволь им пройти.
Он смотрел на нее, пытаясь что-то понять. Матросы воспользовались моментом и внесли тело Кеннита в рубку. Мама последовала за ними, бросив на Кайла лишь один укоризненный взгляд. Этта проскользнула следом за ней. Она перехватила взгляд Альтии. Какие слова могли достойно выразить чувства двух женщин?
— Спасибо, — только и проговорила Этта, проговорила чопорно и неохотно.
В ее глазах еще тлела ненависть, но обращена эта ненависть была не на Альтию. Скорее уж причиной была постыдная правда, терзавшая их обеих. Кеннит изнасиловал Альтию, и Этта знала об этом. И это знание отравляло все ее воспоминания о любви к почившему капитану. И ни той ни другой женщине некуда было деваться от памяти о том, что Кеннит причинил им обеим.
Альтия невольно отвела взгляд. Но лишь для того, чтобы снова увидеть перед собой Кайла. Он по-прежнему что-то бормотал и размахивал кулаками в бессильном приступе ярости, медленно двигаясь прочь. Левую ступню он ставил неловко и косо.
— Помнишь, как по вечерам в каюте ты мечтала встретиться с ним еще раз? — тихо напомнила Янтарь. — Встретиться и призвать к ответу за все, что он натворил.
— Помню, — ответила Альтия. — Он украл у меня мой корабль. Он растоптал мои мечты. — Выстраданные обвинения ей самой теперь казались пустым звуком при виде ничтожного, сломленного заточением Кайла, ковылявшего по палубе. — Са, спаси и помилуй, — вырвалось у нее. Вот, значит, и постояла она с ним лицом к лицу, как хотела когда-то. Всего несколько мгновений, но их хватило, чтобы она почувствовала себя старухой. Альтия с усилием оторвала взгляд от шаткой фигуры Кайла и неверным голосом заметила, обращаясь к подруге: — Ну где справедливость? Дважды за сегодняшний день у меня отняли возможность как следует отомстить.
Янтарь удивленно подняла брови.
— И тебе жаль? — спросила она.
— Нет. Ни в коем случае. — Альтия заглянула поглубже к себе в сердце и сама изумилась собственным чувствам. — Знаешь… Я благодарна, — сказала она. — За то, что жива, что руки-ноги при мне. За то, что в моей жизни есть такой мужчина, как Брэшен. Во имя животворящего дыхания Са, Янтарь! Да мне просто не на что жаловаться! — И Альтия огляделась, ни дать ни взять испытав радостное пробуждение от кошмарного сна. — Так что сегодня мы обязаны остаться живыми, Янтарь! Просто обязаны! Мне лично еще жизнь жить.
— И тебе, и нам всем, — ответила резчица. Она смотрела туда, где на палубах сцепившихся кораблей шла жестокая битва. Потом добавила совсем тихо: — И жизнь прожить, и за край смерти шагнуть.
— Ну и что бы сейчас делал Кеннит? — вслух спросил себя Уинтроу, оглядывая смыкающееся кольцо вражеских кораблей.
Начать следовало с того, что он велел выловить с тонущего корабля джамелийскую знать просто потому, что был не в силах смотреть, как они захлебнутся или будут заживо съедены. Кеннит уж точно назвал бы это слабостью. Еще он сказал бы, что Уинтроу потратил драгоценное время на их спасение, вместо того чтобы скорее уводить корабль и прорываться. Как бы то ни было, Йола уже приковывал вельмож цепями во исполнение его, Уинтроу, приказа. От одной мысли об этом у юноши голова шла кругом, но вдаваться в разные тонкости было поистине некогда. Ему всяко-разно предстояло справляться одному, без чьей-либо помощи и совета. Кеннит был мертв, и Этта горевала над ним на палубе Совершенного. И Альтия перешла туда. А он, Уинтроу, принял командование Проказницей, ибо отдать ее Йоле было свыше его сил. И вот она безраздельно принадлежала ему, а он смертельно боялся, что весьма скоро потеряет и ее, и всю свою команду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158