А юный жрец, которого Уинтроу всячески рекомендовал как знатока механизмов и земляных работ, обнаружил почти мистический талант к простым и красивым решениям. Сейчас на реке вовсю достраивались временные шлюзы, по которым змеи смогут подниматься против течения, и брат Рэйна уже занялся подземными развалинами. В этом деле Бендиру самым деятельным образом помогал Сельден. Неповрежденных помещений они покамест не обнаружили, но Рэйн был уверен — это лишь оттого, что сам он в работах участия не принимает. Вот приедет — и ужо покажет им всем, как надо раскопки вести!
Малта и отдавала должное его честолюбивому рвению, и тихонько посмеивалась про себя.
Рэйн подслушал ее мысли и негромко вздохнул.
— Мне тоже домой охота — сил нет, — поделился он с ней.
Между тем музыка сделалась громче. Начинался первый танец; по обыкновению бал открывали Сердечные Подруги сатрапа, танцевавшие для него одного. Танец был таков, что смотревший с трона сатрап как бы являлся их партнером. Малта следила за плавными, отточенными движениями великолепно одетых женщин, поглядывала на сатрапа — тот время от времени наклонял голову, как делал бы в настоящем танце, кланяясь Подругам. «Дурацкий обычай, — подумалось ей. — Только музыканты даром играют…»
Она спохватилась, заметив, что вот-вот начнет отбивать ногой ритм. Рэйн наклонился к ней и шепнул:
— Я договорился еще с двоими камнерезами. Они последуют за нами на Офелии. Уинтроу говорит, что некоторые с Пиратских островов могли бы поставлять нам камень по вполне разумной цене. Так что, если нам удастся заменить деревянные стены шлюзов на каменные, сразу высвободится много рабочих — ты же понимаешь, вода все время разъедает дерево, приходится безотлучно следить. Зато можно будет устроить проход для больших кораблей, чтобы они могли подниматься до самых верховий. А рабочих отправим на раскопки.
— До или после нашей свадьбы? — серьезно осведомилась Малта.
— После, естественно! — отозвался он с жаром. Взял ее за руку и большим пальцем ласково погладил ладонь. — Или ты думаешь, что наши матери потерпят иной порядок вещей? Я лично весьма сомневаюсь, что мне дадут хоть раз спокойно поесть или поспать, прежде чем я вытерплю свадебную церемонию.
— Вытерпишь? — изогнула чешуйчатую бровь Малта.
— Именно, — вздохнул он в ответ. — Мои сестрицы сейчас уже вне себя от восторга. С ума сойти — скоро они увидят королеву Пиратских островов и твоего великолепного братца Уинтроу! Да и Тинталья объявила, что всенепременно хочет присутствовать. Чтобы, как она выразилась, «принять» нас чуть позже. Так мне, по крайней мере, передали. Еще сестры настаивают, чтобы во время свадьбы я был в вуали. Они говорят — никого не волнует, как я показываюсь на люди в Джамелии; а вот во время свадьбы вынь да положь им традиционную скромность!
— Скромность — одно дело, а традиции — совсем другое, — возразила Малта. Все это она выслушивала уже в тысяча первый раз. Когда Офелия ошвартовалась в Джамелии, каждый из них получил по толстенному конверту с письмами от родни. И надо ли говорить, что письмо Кефрии тоже было в основном посвящено свадьбе! — Тогда я тоже надену вуаль, — сказала Малта. — Если я что-нибудь понимаю, суть праздника — это то, что мы принимаем друг друга вслепую, без оговорок! — И она задала вопрос, долго не дававший ей покоя: — Слушай, ты столько просидел, запершись с Грэйгом Тенирой… Моя мама пишет, он взялся ухаживать за какой-то девушкой с Трех Кораблей! Что у них там? Говорил он тебе что-нибудь?
— Ну… У них с дочкой Малявки Келтера, как я понял, дело движется в правильном направлении.
— Ой, стыдобища! То есть, я имею в виду — получается, тетка Альтия окончательно сожгла все мосты и должна-таки будет удовольствоваться Брэшеном Треллом.
— Последний раз, когда я видел обоих, — заметил Рэйн, — они выглядели вполне довольными друг дружкой, если не сказать больше!
— И все же Грэйг Тенира был бы для нее гораздо более подходящей партией.
— Возможно, — хмыкнул Рэйн. — Ну а если судить по тем взглядам, которых она меня удостоила, ты тоже могла бы заполучить жениха куда как получше меня.
— Ну, это она на всех так смотрит. — Малта отмахнулась от каких-либо теткиных сомнений, как имевших место, так и не имевших его.
— Меня гораздо больше заинтересовали перемены, происшедшие с Офелией, — сказал Рэйн. — Вернее, их отсутствие. Передо мной был тот же самый корабль, что и раньше. И Грэйг утверждает, что у нее нет никаких драконьих воспоминаний. Она просто ожила когда-то и стала Офелией, вот и все. И то же самое с Золотой Пушинкой!
— Ты думаешь, их память еще пробудится?
— Не знаю. — Он подумал и неохотно добавил: — Собственно, я начинаю подозревать, что некоторые из драконов умерли в своих коконах из диводрева еще до того, как мы использовали их на доски для кораблей. Быть может, Офелия с Золотой Пушинкой ничего и не помнят из-за того, что закуклившиеся в них создания умерли и унесли свои воспоминания с собой. А значит, они навсегда останутся такими, как есть. — Он помолчал и сказал еще: — Грэйг, по крайней мере, благодарит за это судьбу. Он говорит, что Кендри, прежде всегда такой спокойный и благонравный, стал почти неуправляемым. И слушается только прямых приказов Тинтальи.
Он тяжело замолчал. Малта предприняла усилие, чтобы отвлечь его от мрачных раздумий.
— Мне и Сельдей записочку написал, — сказала она. — Почерк жуткий, но тем не менее! Ты знаешь, он просто влюблен в Дождевые Чащобы. И город Кассарик ему спокойно спать не дает. Его бы воля — лопату в руки и копать, да твой брат не велит.
Рэйн криво улыбнулся.
— Я отлично помню, — сказал он, — как сам был точно таким.
Все же его лицо оставалось слишком угрюмым, и Малта продолжала:
— Мой меньшой братец все торчит возле коконов, «охраняя» их вместе с Тинтальей. — И она покачала головой: — Тинталья же утверждает, что лишь пятьдесят три кокона должным образом развиваются. Откуда она это знает — никому не известно, но, наверное, знает откуда-то! Бедняжка! Она столько сил положила, чтобы препроводить их домой, и все же многие не увидели конца путешествия. И теперь вот она беспокоится, что даже из этих пятидесяти трех не все вылупятся. Им бы надо всю зиму в коконах пролежать, чтобы выйти наружу в разгар лета!
— Быть может, — предположил Рэйн, — коли они так поздно закуклились, то и вылупятся под самую осень?
— Быть может. Ой, смотри! — И она потянула его за руку. — Подруги закончили! Вот теперь начнутся настоящие танцы.
— Подождем, пока музыка заиграет? — подразнил он ее, прикидываясь, будто не особенно рвется вставать.
Она предостерегающе округлила глаза, и Рэйн немедля вскочил.
— Тебе бы только новым платьем похвастаться, — буркнул он, подавая ей руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Малта и отдавала должное его честолюбивому рвению, и тихонько посмеивалась про себя.
Рэйн подслушал ее мысли и негромко вздохнул.
— Мне тоже домой охота — сил нет, — поделился он с ней.
Между тем музыка сделалась громче. Начинался первый танец; по обыкновению бал открывали Сердечные Подруги сатрапа, танцевавшие для него одного. Танец был таков, что смотревший с трона сатрап как бы являлся их партнером. Малта следила за плавными, отточенными движениями великолепно одетых женщин, поглядывала на сатрапа — тот время от времени наклонял голову, как делал бы в настоящем танце, кланяясь Подругам. «Дурацкий обычай, — подумалось ей. — Только музыканты даром играют…»
Она спохватилась, заметив, что вот-вот начнет отбивать ногой ритм. Рэйн наклонился к ней и шепнул:
— Я договорился еще с двоими камнерезами. Они последуют за нами на Офелии. Уинтроу говорит, что некоторые с Пиратских островов могли бы поставлять нам камень по вполне разумной цене. Так что, если нам удастся заменить деревянные стены шлюзов на каменные, сразу высвободится много рабочих — ты же понимаешь, вода все время разъедает дерево, приходится безотлучно следить. Зато можно будет устроить проход для больших кораблей, чтобы они могли подниматься до самых верховий. А рабочих отправим на раскопки.
— До или после нашей свадьбы? — серьезно осведомилась Малта.
— После, естественно! — отозвался он с жаром. Взял ее за руку и большим пальцем ласково погладил ладонь. — Или ты думаешь, что наши матери потерпят иной порядок вещей? Я лично весьма сомневаюсь, что мне дадут хоть раз спокойно поесть или поспать, прежде чем я вытерплю свадебную церемонию.
— Вытерпишь? — изогнула чешуйчатую бровь Малта.
— Именно, — вздохнул он в ответ. — Мои сестрицы сейчас уже вне себя от восторга. С ума сойти — скоро они увидят королеву Пиратских островов и твоего великолепного братца Уинтроу! Да и Тинталья объявила, что всенепременно хочет присутствовать. Чтобы, как она выразилась, «принять» нас чуть позже. Так мне, по крайней мере, передали. Еще сестры настаивают, чтобы во время свадьбы я был в вуали. Они говорят — никого не волнует, как я показываюсь на люди в Джамелии; а вот во время свадьбы вынь да положь им традиционную скромность!
— Скромность — одно дело, а традиции — совсем другое, — возразила Малта. Все это она выслушивала уже в тысяча первый раз. Когда Офелия ошвартовалась в Джамелии, каждый из них получил по толстенному конверту с письмами от родни. И надо ли говорить, что письмо Кефрии тоже было в основном посвящено свадьбе! — Тогда я тоже надену вуаль, — сказала Малта. — Если я что-нибудь понимаю, суть праздника — это то, что мы принимаем друг друга вслепую, без оговорок! — И она задала вопрос, долго не дававший ей покоя: — Слушай, ты столько просидел, запершись с Грэйгом Тенирой… Моя мама пишет, он взялся ухаживать за какой-то девушкой с Трех Кораблей! Что у них там? Говорил он тебе что-нибудь?
— Ну… У них с дочкой Малявки Келтера, как я понял, дело движется в правильном направлении.
— Ой, стыдобища! То есть, я имею в виду — получается, тетка Альтия окончательно сожгла все мосты и должна-таки будет удовольствоваться Брэшеном Треллом.
— Последний раз, когда я видел обоих, — заметил Рэйн, — они выглядели вполне довольными друг дружкой, если не сказать больше!
— И все же Грэйг Тенира был бы для нее гораздо более подходящей партией.
— Возможно, — хмыкнул Рэйн. — Ну а если судить по тем взглядам, которых она меня удостоила, ты тоже могла бы заполучить жениха куда как получше меня.
— Ну, это она на всех так смотрит. — Малта отмахнулась от каких-либо теткиных сомнений, как имевших место, так и не имевших его.
— Меня гораздо больше заинтересовали перемены, происшедшие с Офелией, — сказал Рэйн. — Вернее, их отсутствие. Передо мной был тот же самый корабль, что и раньше. И Грэйг утверждает, что у нее нет никаких драконьих воспоминаний. Она просто ожила когда-то и стала Офелией, вот и все. И то же самое с Золотой Пушинкой!
— Ты думаешь, их память еще пробудится?
— Не знаю. — Он подумал и неохотно добавил: — Собственно, я начинаю подозревать, что некоторые из драконов умерли в своих коконах из диводрева еще до того, как мы использовали их на доски для кораблей. Быть может, Офелия с Золотой Пушинкой ничего и не помнят из-за того, что закуклившиеся в них создания умерли и унесли свои воспоминания с собой. А значит, они навсегда останутся такими, как есть. — Он помолчал и сказал еще: — Грэйг, по крайней мере, благодарит за это судьбу. Он говорит, что Кендри, прежде всегда такой спокойный и благонравный, стал почти неуправляемым. И слушается только прямых приказов Тинтальи.
Он тяжело замолчал. Малта предприняла усилие, чтобы отвлечь его от мрачных раздумий.
— Мне и Сельдей записочку написал, — сказала она. — Почерк жуткий, но тем не менее! Ты знаешь, он просто влюблен в Дождевые Чащобы. И город Кассарик ему спокойно спать не дает. Его бы воля — лопату в руки и копать, да твой брат не велит.
Рэйн криво улыбнулся.
— Я отлично помню, — сказал он, — как сам был точно таким.
Все же его лицо оставалось слишком угрюмым, и Малта продолжала:
— Мой меньшой братец все торчит возле коконов, «охраняя» их вместе с Тинтальей. — И она покачала головой: — Тинталья же утверждает, что лишь пятьдесят три кокона должным образом развиваются. Откуда она это знает — никому не известно, но, наверное, знает откуда-то! Бедняжка! Она столько сил положила, чтобы препроводить их домой, и все же многие не увидели конца путешествия. И теперь вот она беспокоится, что даже из этих пятидесяти трех не все вылупятся. Им бы надо всю зиму в коконах пролежать, чтобы выйти наружу в разгар лета!
— Быть может, — предположил Рэйн, — коли они так поздно закуклились, то и вылупятся под самую осень?
— Быть может. Ой, смотри! — И она потянула его за руку. — Подруги закончили! Вот теперь начнутся настоящие танцы.
— Подождем, пока музыка заиграет? — подразнил он ее, прикидываясь, будто не особенно рвется вставать.
Она предостерегающе округлила глаза, и Рэйн немедля вскочил.
— Тебе бы только новым платьем похвастаться, — буркнул он, подавая ей руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158