В общем, этот город полон чудес, и нет ничего невозможного в том, чтобы вернуть их под солнце.
Голос Сельдена постепенно умолк. Мальчик глубоко дышал, глядя куда-то вдаль, за рамки этого мира. Взрослые обменялись взглядами поверх его головы.
Неожиданно Сельден заговорил снова.
— Драконы принесут нам богатство, не измеряемое ни в каких деньгах. Произойдет настоящее пробуждение мира. Человечество слишком долго жило в одиночестве и успело впасть в неумеренную гордыню. Возвращение драконов уравновесит наше честолюбие и наш разум. — И он рассмеялся: — Нет, конечно, их не назовешь совершенными существами, о нет! Но тем-то мы и ценны друг для друга, мы и они. Обе расы, точно в зеркале, показывают друг дружке меру наглости и тщеславия. Видя, как другие существа начинают примериваться к главенству в этом мире, мы поймем всю тщету наших собственных притязаний!
За этими словами последовало молчание. Удивительные мысли, только что высказанные пареньком как нечто само собой разумеющееся, эхом отдавались в головах взрослых. Янни подумала о том, что и слова, употребленные Сельденом, и его интонации были совершенно не детскими. Проявлялось ли это влияние драконицы? И если так, то что же, во имя Са, они выпустили на белый свет?
— Вас гложут сомнения, — ответил Сельден на ее непроизнесенную мысль. — Но вы все сами скоро увидите. И убедитесь, что благополучие драконицы — в самых что ни есть интересах как Удачного, так и Чащоб!
— Ну… — в конце концов выговорила Янни. — В этом отношении мы вполне доверимся твоей матери, коль скоро она будет нас представлять.
— Тяжкую ответственность ты хочешь на меня возложить… — пробормотала Кефрия.
— И это мы полностью осознаем, — ничуть не смутилась Янни. — И вполне понимаем, что столь трудная работа ни в коем случае не должна совершаться бесплатно. — Она чуть помедлила. — Правда, поначалу, пока не восстановится торговля с внешним миром, мы вряд ли сможем предложить тебе деньги. Боюсь, некоторое время у нас будет самый простой обмен! — И она обвела взглядом комнату. — Для начала мы с готовностью поделились бы домашней утварью. Вот уж чего у нас поистине хватает! Как по-вашему, мы смогли бы договориться?
В глазах Роники затлел отблеск надежды.
— Наверняка сможем, — тотчас ответила Кефрия. Рассмеялась и добавила: — Даже не сообразить сразу, с чего бы список начать! Все сразу требуется.
Янни тоже заулыбалась. Она была очень довольна собой. Она-то боялась, как бы Вестритам не показалось, будто она покупает у них Сельдена! А получилось, что она заключила удивительно удачную сделку. Такую, когда обоим торговцам кажется, будто именно он выговорил для себя главную выгоду.
— Давайте же прикинем, в чем вы нуждаетесь острее всего, — предложила она. И положила руку Сельдену на плечо, очень постаравшись, чтобы жест не выглядел собственническим. — Приедем в Трехог — и кто, как не Сельден, поможет мне выбрать вещи, наиболее для вас подходящие!
ГЛАВА 25
ПЕРЕСТРОЙКА
— НУ ВОТ… Снова на берегу, — недовольно пробормотал Совершенный.
— Совсем ненадолго, — заверила Янтарь. И рукой в перчатке тронула его палубу.
Это был жест доброго расположения — но всего лишь жест. Янтарь отсыпалась долго, очень долго, и он с нетерпением ждал ее пробуждения, надеясь заново ощутить то единение, которое она на краткий миг ему подарила. Однако этого не случилось. Он не мог до нее дотянуться. Он и ощущал-то ее едва-едва.
И был одинок, в точности как и прежде.
А Брэшен ему больше не доверял. Совершенный пытался сказать ему, что ниже ватерлинии у него никаких повреждений не было, но Брэшен все равно приказал вытащить его на берег. При этом капитан чопорно извинился и заявил, что проделал бы то же самое с любым кораблем, окажись он в такой же степени покалечен. И обгорелый корпус Совершенного коснулся песка на отлогом берегу. Когда прилив отступил, корабль остался лежать почти что на суше, большая часть днища была обнажена. Между прочим, Совершенный с облегчением обнаружил, что тем самым хоть на время отделался от белого змея, неустанно кружившего вблизи. Этот змей без конца приставал к нему, подзуживая отомстить. С ума сойти можно!
Брэшен, не тратя лишних слов, приказал остаткам команды заняться починкой. Сам он вышагивал по палубе туда и сюда, присматривая за работами, но редко во что-либо вмешивался и все больше молчал, даже если видел, что люди трудятся без огонька и азарта. Между тем запасная мачта была благополучно вытащена наружу и установлена. На палубе разложили сыскавшийся крепеж, люди сплеснивали уцелевшие канаты, сшивали куски парусины. За борт выбрасывались подпорченные съестные припасы. Разбитые иллюминаторы в капитанской каюте заколачивались досками. Часть людей отрядили на берег — рубить подходящие деревья, чтобы заменить утраченные реи. Свежая древесина, уж что говорить, для этой цели весьма мало годилась, но выбора у них не было. Люди работали без шуток, без песен, без обычной в таких случаях болтовни. Даже юнга Клеф выглядел подавленным и молчаливым. И никто не удосужился стереть с палубы Совершенного кровавые пятна. Люди обходили их стороной. Или перешагивали. А еще змеиный яд местами повредил его диводрево, оставив глубокие язвы. Он попортил лицо Совершенного, проложил глубокие борозды на груди. Добавил шрамов, словно ему прежних было мало!
Янтарь, одетая в просторный балахон, сшитый из простыни, трудилась наравне с остальными, покуда Брэшен в приказном порядке не отправил ее отдыхать. Она ушла и некоторое время молча лежала на своей койке. Потом поднялась: ей, похоже, претила неподвижность. Теперь она сидела на баке, раскладывая инструменты для предстоявшей работы. Двигалась она неловко, по возможности оберегая обожженную сторону тела. Чего-то не хватало, и Совершенный понял, чего именно. Он так привык к тому, что она вслух рассказывала ему обо всем, что делала или собиралась делать. А сегодня и она словно воды в рот набрала. Он лишь издали чувствовал ее волнение. Но к чему оно относилось — не мог сообразить.
Кеннит и Проказница исчезли в море, словно их вовсе никогда здесь и не бывало. Остался лишь один морской змей, отделившийся от стаи, что нападала на них. И вообще несколько тихих дней после шторма навевали мысль о том, что все случившееся было лишь сном. Но оно не было. И драконы по-прежнему прятались в потемках его души, совсем рядом с поверхностью. И новая кровь запятнала его палубу. И кое-кто из команды по-прежнему держал против него обиду. Или был до смерти перепуган. С ними, с людьми, не всегда было просто отличить одно от другого.
А больше всего Совершенного ранило то, что теперь и Янтарь от него отдалилась, не пускала к себе.
— Я ничего не мог поделать, — в сотый раз пожаловался корабль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Голос Сельдена постепенно умолк. Мальчик глубоко дышал, глядя куда-то вдаль, за рамки этого мира. Взрослые обменялись взглядами поверх его головы.
Неожиданно Сельден заговорил снова.
— Драконы принесут нам богатство, не измеряемое ни в каких деньгах. Произойдет настоящее пробуждение мира. Человечество слишком долго жило в одиночестве и успело впасть в неумеренную гордыню. Возвращение драконов уравновесит наше честолюбие и наш разум. — И он рассмеялся: — Нет, конечно, их не назовешь совершенными существами, о нет! Но тем-то мы и ценны друг для друга, мы и они. Обе расы, точно в зеркале, показывают друг дружке меру наглости и тщеславия. Видя, как другие существа начинают примериваться к главенству в этом мире, мы поймем всю тщету наших собственных притязаний!
За этими словами последовало молчание. Удивительные мысли, только что высказанные пареньком как нечто само собой разумеющееся, эхом отдавались в головах взрослых. Янни подумала о том, что и слова, употребленные Сельденом, и его интонации были совершенно не детскими. Проявлялось ли это влияние драконицы? И если так, то что же, во имя Са, они выпустили на белый свет?
— Вас гложут сомнения, — ответил Сельден на ее непроизнесенную мысль. — Но вы все сами скоро увидите. И убедитесь, что благополучие драконицы — в самых что ни есть интересах как Удачного, так и Чащоб!
— Ну… — в конце концов выговорила Янни. — В этом отношении мы вполне доверимся твоей матери, коль скоро она будет нас представлять.
— Тяжкую ответственность ты хочешь на меня возложить… — пробормотала Кефрия.
— И это мы полностью осознаем, — ничуть не смутилась Янни. — И вполне понимаем, что столь трудная работа ни в коем случае не должна совершаться бесплатно. — Она чуть помедлила. — Правда, поначалу, пока не восстановится торговля с внешним миром, мы вряд ли сможем предложить тебе деньги. Боюсь, некоторое время у нас будет самый простой обмен! — И она обвела взглядом комнату. — Для начала мы с готовностью поделились бы домашней утварью. Вот уж чего у нас поистине хватает! Как по-вашему, мы смогли бы договориться?
В глазах Роники затлел отблеск надежды.
— Наверняка сможем, — тотчас ответила Кефрия. Рассмеялась и добавила: — Даже не сообразить сразу, с чего бы список начать! Все сразу требуется.
Янни тоже заулыбалась. Она была очень довольна собой. Она-то боялась, как бы Вестритам не показалось, будто она покупает у них Сельдена! А получилось, что она заключила удивительно удачную сделку. Такую, когда обоим торговцам кажется, будто именно он выговорил для себя главную выгоду.
— Давайте же прикинем, в чем вы нуждаетесь острее всего, — предложила она. И положила руку Сельдену на плечо, очень постаравшись, чтобы жест не выглядел собственническим. — Приедем в Трехог — и кто, как не Сельден, поможет мне выбрать вещи, наиболее для вас подходящие!
ГЛАВА 25
ПЕРЕСТРОЙКА
— НУ ВОТ… Снова на берегу, — недовольно пробормотал Совершенный.
— Совсем ненадолго, — заверила Янтарь. И рукой в перчатке тронула его палубу.
Это был жест доброго расположения — но всего лишь жест. Янтарь отсыпалась долго, очень долго, и он с нетерпением ждал ее пробуждения, надеясь заново ощутить то единение, которое она на краткий миг ему подарила. Однако этого не случилось. Он не мог до нее дотянуться. Он и ощущал-то ее едва-едва.
И был одинок, в точности как и прежде.
А Брэшен ему больше не доверял. Совершенный пытался сказать ему, что ниже ватерлинии у него никаких повреждений не было, но Брэшен все равно приказал вытащить его на берег. При этом капитан чопорно извинился и заявил, что проделал бы то же самое с любым кораблем, окажись он в такой же степени покалечен. И обгорелый корпус Совершенного коснулся песка на отлогом берегу. Когда прилив отступил, корабль остался лежать почти что на суше, большая часть днища была обнажена. Между прочим, Совершенный с облегчением обнаружил, что тем самым хоть на время отделался от белого змея, неустанно кружившего вблизи. Этот змей без конца приставал к нему, подзуживая отомстить. С ума сойти можно!
Брэшен, не тратя лишних слов, приказал остаткам команды заняться починкой. Сам он вышагивал по палубе туда и сюда, присматривая за работами, но редко во что-либо вмешивался и все больше молчал, даже если видел, что люди трудятся без огонька и азарта. Между тем запасная мачта была благополучно вытащена наружу и установлена. На палубе разложили сыскавшийся крепеж, люди сплеснивали уцелевшие канаты, сшивали куски парусины. За борт выбрасывались подпорченные съестные припасы. Разбитые иллюминаторы в капитанской каюте заколачивались досками. Часть людей отрядили на берег — рубить подходящие деревья, чтобы заменить утраченные реи. Свежая древесина, уж что говорить, для этой цели весьма мало годилась, но выбора у них не было. Люди работали без шуток, без песен, без обычной в таких случаях болтовни. Даже юнга Клеф выглядел подавленным и молчаливым. И никто не удосужился стереть с палубы Совершенного кровавые пятна. Люди обходили их стороной. Или перешагивали. А еще змеиный яд местами повредил его диводрево, оставив глубокие язвы. Он попортил лицо Совершенного, проложил глубокие борозды на груди. Добавил шрамов, словно ему прежних было мало!
Янтарь, одетая в просторный балахон, сшитый из простыни, трудилась наравне с остальными, покуда Брэшен в приказном порядке не отправил ее отдыхать. Она ушла и некоторое время молча лежала на своей койке. Потом поднялась: ей, похоже, претила неподвижность. Теперь она сидела на баке, раскладывая инструменты для предстоявшей работы. Двигалась она неловко, по возможности оберегая обожженную сторону тела. Чего-то не хватало, и Совершенный понял, чего именно. Он так привык к тому, что она вслух рассказывала ему обо всем, что делала или собиралась делать. А сегодня и она словно воды в рот набрала. Он лишь издали чувствовал ее волнение. Но к чему оно относилось — не мог сообразить.
Кеннит и Проказница исчезли в море, словно их вовсе никогда здесь и не бывало. Остался лишь один морской змей, отделившийся от стаи, что нападала на них. И вообще несколько тихих дней после шторма навевали мысль о том, что все случившееся было лишь сном. Но оно не было. И драконы по-прежнему прятались в потемках его души, совсем рядом с поверхностью. И новая кровь запятнала его палубу. И кое-кто из команды по-прежнему держал против него обиду. Или был до смерти перепуган. С ними, с людьми, не всегда было просто отличить одно от другого.
А больше всего Совершенного ранило то, что теперь и Янтарь от него отдалилась, не пускала к себе.
— Я ничего не мог поделать, — в сотый раз пожаловался корабль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158