Малта не осталась в долгу.
— Гораздо хуже, — заявила она. — Я желаю, чтобы разодетые придворные дамы хорошенько пустили слюну при виде моего красавца жениха. И тогда-то я умыкну его у них из-под носа, чтобы сделать безраздельно своим и до конца жизни запереть на краю света, в захолустных Чащобах!
Комплименты она ему подпускала все такие, что у него неизменно вспыхивали щеки. Он молча вывел ее на середину просторного зала. Музыканты ударили по струнам. Джамелийские каменные барабаны задали ритм, смычки подхватили мелодию. Рэйн взял ее руку в свою, а другую ладонь положил ей, согласно джамелийской моде, на поясницу. Малта уже объясняла Уинтроу, что для данного танца это было единственно возможное положение мужских рук, и тем не менее братец наверняка уже хмурился, глядя на «недозволенную» смелость ее жениха. Они с Рэйном важно вышагивали под барабаны, пока не заверещали духовые и не подали им знак закружиться. У Малты слегка помутилось перед глазами и сладко перехватило дыхание, когда Рэйн в конце концов ее подхватил. И вновь они поплыли под барабаны, все ускорявшие ритм.
Вот он вновь закружил ее, на сей раз гораздо быстрее — и ближе к себе.
— Ты жалеешь, что нам приходится ждать? — дерзко спросила она, пользуясь интимным уединением танца.
— Мне придется крепче жалеть, если законность происхождения моего наследника будет поставлена под вопрос! — ответил он совершенно серьезно.
Малта закатила глаза, а он притворился, что строго хмурится.
— Жалеет ли голодный о долгих приготовлениях к пиршеству? — спросил он, когда вихрь танца снова прижал их друг к другу. Они кружились так близко, что она ощущала его дыхание, касавшееся ее гребня. По всему телу уже знакомо прокатилась волна жара. Другие пары старательно освобождали им место: всем хотелось взглянуть, как танцуют друг с дружкой представители Старшей расы. Рэйн снова закружил ее, на сей раз проведя почти вплотную, так что она едва не коснулась грудью его груди. — Говорят, именно голод придает пище особый вкус, — шепнул он ей на ухо. — Предупреждаю, однако. Пока мы доберемся до Удачного, от меня кожа да кости останутся!
Восхищенный ропот присутствовавших сообщил Малте, что кружение достигло нужной быстроты и люди любуются алыми высверками подкладки ее белоснежного платья. Она прикрыла глаза, полностью доверяясь Рэйну, и спросила себя, будет ли еще в ее жизни что-нибудь, что превзойдет этот поистине звездный час.
О да, будет! Малта даже улыбнулась, догадавшись, что именно.
Какой восторг — рассказать про все это Дейле.
— Они прекрасно смотрятся вместе, — пробормотала Этта.
Уинтроу отважился искоса взглянуть на нее. Она смотрела на танцующих, и в ее глазах был странный голодный блеск. Уинтроу предположил про себя, что она воображала, как Кеннит мог бы вести ее в танце. Уж верно, они танцевали бы ничуть не хуже Малты и Рэйна. Но далеко не так упоенно, это уж точно. Даже пираты полнее соблюдали приличия, нежели его своенравная сестричка.
— И то хорошо, что хоть скоро поженятся, — заметил он чопорно.
— И ты полагаешь, тогда они сразу прекратят танцевать? — язвительно осведомилась Этта.
Уинтроу виновато улыбнулся, радуясь про себя, что она пусть на миг, но стала прежней Эттой, которую он знал раньше. Увы, прежний дух пока проявлялся в ней лишь временами, как огонь, вспыхивающий из-под золы и углей.
— Да нет, наверное, не перестанут, — согласился он с ней — Малта, по-моему, просто родилась для танцев. — И, глядя, как та в восторге закрывает глаза, а Рэйн ее стремительно крутит, Уинтроу добавил: — Думается, она ему дюжину детей нарожает — и все равно ничуть не изменится!
— Какой стыд, какой срам! — передразнила его Этта. И вдруг спросила: — А что, у вас в Удачном все презирают танцы, как ты?
— Ничего я не презираю, — удивился Уинтроу. — Меня самого учили кое-чему — некоторым основным движениям, — и говорят, даже неплохо получалось! Но это было до того, как меня отослали учиться на жреца. — Он некоторое время следил за Малтой и Рэйном, потом добавил: — На самом деле не такого уж высокого полета искусство они и показывают. Они просто все делают очень быстро и притом правильно. Ну и еще то, что пара уж больно подходящая. — Он сосредоточенно нахмурился и все-таки произнес: — Опять же, это ее потрясающее платье…
— А как ты думаешь, ты смог бы так танцевать?
— Если попрактиковаться — отчего бы и нет. — Тут неожиданная мысль посетила его, и он поразился тому, каким он, оказывается, по-прежнему был дураком. — Этта, — сказал он и наклонился в ее сторону. — Может, и ты хотела бы потанцевать?
И он с готовностью протянул ей руку. Этта смотрела на нее несколько мгновений, потом отвела взгляд.
— Я… я не умею.
— А я бы тебя научил.
— У меня не получится. Я только сама осрамлюсь и партнера на посмешище выставлю.
Тогда Уинтроу проговорил очень тихо, тем самым принудив ее внимательно слушать:
— Когда ты боишься неудачи, ты страшишься чего-то такого, что еще не случилось. Между тем научиться танцевать не в пример легче, чем постичь грамоту. Особенно это касается некоторых женщин, которые во всю прыть носятся по снастям и никогда не оступаются.
Он умолк и стал ждать.
— Я… Ой, только не сейчас, хорошо? Не при людях. — Уинтроу видел, как трудно было ей сознаться в каком-либо желании. — Но со временем… Со временем я правда хотела бы научиться танцевать!
Уинтроу улыбнулся.
— Когда это время настанет, — сказал он, — ты окажешь мне честь стать твоим учителем и партнером?
Она чуть заметно кивнула и добавила:
— А еще у меня будет платье куда лучше того, что на ней.
Звезды холодно поблескивали в темном небе над головой. Береговые огни Джамелии но сравнению с ними были совсем близкими. И очень теплыми. Их отражения извивались на легкой волне в гавани, словно спины ныряющих морских змей. Стылый ветерок еще как следует не наступившей весны доносил отзвуки музыки и веселья.
По ту сторону причала зашевелилась Офелия. Это был корабль старой постройки, толстопузый ког, обманчиво выглядевший неповоротливым и неуклюжим. Офелия вытащила откуда-то коробочку с игральными костями и потрясла ею в воздухе, потом обратилась к Проказнице:
— Перекинемся?
Проказница невольно улыбнулась, глядя на соседку. Древний скульптор изваял Офелию зрелой матроной, чуточку скандальной и отменно горластой, но сердце у нее было золотое. Вот уж чего Проказница никак не ждала, так это оказаться в джамелийской гавани в обществе другого живого — и очень жизнерадостного — корабля. Вдобавок ко всему еще и вроде как утратившего свои драконьи воспоминания. Ну а Офелия оказалась не просто добрым товарищем, но и неиссякаемым источником удачнинских сплетен. Равно как и — что для Проказницы было даже важнее — кладезем сведений обо всем, что происходило в Трехоге, когда она там была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158