Он повернулся и приподнял
занавеску на окне, чтобы смотреть наружу. Свет падал только из окна. Он
увидел, что они пролетают над климатическими башнями, и над утесами, и над
скалами.
- Опусти, - сказал Уинфилд.
- Простите, - сказал он и снова опустил занавеску. Это раздосадовало
его: он очень хотел посмотреть вокруг. Но они не были людьми, с которыми
можно спорить, это чувствовалось по их тону. Он раскрыл пакет, который
приготовили ему у Крюгеров, выяснил, что у него на завтрак, а затем
подумал, что будет неприлично есть в одиночку, когда у остальных ничего
нет. Он снова закрыл пакет, пока не увидел, что один из них, Ренц,
поднялся, прошел в хвост и возвратился с несколькими банками какого-то
питья. Ренц предложил одну из них ему, первый дружелюбный жест с их
стороны.
- Спасибо, - сказал он, - мне дали.
Он решил, что теперь можно поесть. Прошлой ночью он был настолько
измотан, что едва притронулся к ужину, так что и соленая рыба с хлебом, и
приятный напиток, которые дали ему у Крюгеров, пришлись очень кстати, хотя
он предпочел бы кофе.
Самолет с ревом куда-то летел, а мужчины потягивали свой лимонад и
изредка взглядывали в окна, приподнимая ставни, причем по большей части с
правой стороны. Временами пилот обращался к ним, и это больше всего
напоминало плевки, а не слова. Грант покончил с рыбой, хлебом и питьем и
услыхал, что они достигли семи тысяч метров, затем десяти.
- Сир, - сказал кто-то в то утро, открыв дверь в его комнату в Доме
Крюгеров, и Грант проснулся, встревоженный. И смутился необычной
обстановки и оттого, что незнакомец, обращавшийся к нему, назвал его
сиром. Ему долго не удавалось заснуть, но, наконец, задремал, чтобы вскоре
проснуться одурманенным и не знающим, который теперь час и не случилось ли
чего дурного.
Прошлой ночью они забрали его карточку, когда ночной сторож привел
его от пристани и складов наверх, собственно к Дому. Хенсен Крюгер лично
рассмотрел ее и куда-то унес, чтобы проверить ее подлинность, как решил
Грант, и он ужаснулся: эта карточка была его удостоверением личности. Если
с ней что-нибудь случится, то для доказательства того, кем он является на
самом деле, потребуется тайпирование тканей организма, и это поможет
только в том случае, если он - единственный экземпляр самого себя, - в чем
он до конца не был убежден, несмотря на все заверения Джордана.
Но карточку возвратили вместе со стопкой одежды и полотенцами,
которые принесший их человек на стул у двери. Он посоветовал Гранту
принять душ, потому что самолет уже сел и сейчас за ним прибудет машина.
Тогда Грант заторопился, выкатился из постели, все еще ошеломленный и
с затуманенным взором, пошатываясь, направился в ванную, умылся холодной
водой и взглянул в зеркало: лицо с полусонными глазами и рыжие волосы,
торчащие во все стороны.
Господи. Он отчаянно хотел произвести хорошее впечатление, выглядеть
разумным и понимающим и ни в коем случае не таким, каким запросто могла
описать его Резьюн - Альфа: свихнувшийся и потенциально опасный.
Его могут вернуть обратно в Резьюн, если так подумают. Они даже не
станут беспокоить полицию, а Ари вполне может попытаться сделать
что-нибудь подобное. Джастин уже, должно быть, ответил на вопросы Ари,
хотя Грант не понимал, каким образом. Он старался не думать об этом, в
течение всей ночи пытаясь отвлечься, лежал, прислушиваясь к звукам
незнакомого дома - открывались и закрывались двери, работали отопление и
вентиляция, подъезжали и отъезжали в темноту машины.
Он поспешно принял душ, влез в одежду, которую ему принесли. Рубашка
подошла, а брюки не совсем: то ли несколько великоваты, то ли неудачно
сшиты; - аккуратно причесался, оглядел себя в зеркале и направился вниз.
- Доброе утро, - приветствовал его молодой человек, один из
домочадцев. - Завтрак там, на столе. Они уже пошли. Забирай его и догоняй.
Он был испуган безо всякой видимой причины, если не считать того, что
его подгоняли, до сих пор его жизнь была аккуратно упорядочена, и он
всегда знал, кто его обидит и кто ему поможет. Теперь, когда Джастин
пообещал, что он будет свободен и в безопасности, он не знал, как постоять
за себя, кроме как выполнять все, что они приказывали. Так и полагалось
эйзи. Да, сир.
Под гул двигателей голова его свесилась на грудь, и он в конце концов
закрыл глаза, измотанный и не увидевший за день ничего, кроме голого
днища, закрытых окон и угрюмых мужчин, летевших с ним. Может быть, думал
он, если он просто будет молчать, поездка окажется легче, и он проснется в
Новгороде, чтобы встретиться там с Мерильдом, который позаботится о нем.
Он проснулся, почувствовав, что самолет начал зарываться носом, и
услышав, что двигатели заработали по-иному. И запаниковал, потому что до
Новгорода было три часа лету, а он был уверен, что еще рано.
- Мы садимся? - спросил он. - Что-нибудь не в порядке?
- Все в порядке, - ответил Уинфилд. - Не трогай! - когда он
прикоснулся к ставню, полагая, что теперь это особого значения не имеет.
Но, очевидно, имело.
Самолет нырнул, коснулся полосы, затормозил, подскочил, и покатился
дальше, как он полагал, к новгородскому терминалу. Самолет остановился,
все поднялись, пока открыли замок, и гидравлика начала опускать трап; он
встал, взяв с собой скомканный бумажный пакет - он не хотел сорить в
самолете - и замер в ожидании, пока Уинфилд не взял его за руку.
Снаружи не было больших домов. Только утесы и одинокая шеренга
ангаров, а воздухе пахло дикой, не обеззараженной природой. К трапу
подъезжал автобус.
- Где мы? - спросил он, находясь на грани отчаяния. - Неужели Мерильд
здесь?
- Здесь, здесь. Порядок. Пойдем.
Он замер на мгновенье. Он мог бы отказаться идти. Он мог бы бороться.
И в то же время ничего он не может, потому что не представляет себе, где
находится, или как управлять самолетом, даже если ему удастся захватить
его. Там стоит автобус - его можно использовать для побега, но он опять же
не имеет ни малейшего представления, где находится, а если у него кончится
горючее в этой дикой местности, то он - мертвец, вот и все. А дикая
природа была тут со всех сторон: позади строений виднелась здешняя
растительность.
Он мог надеяться найти телефон, если они решат, что он достаточно
послушен, и не будут постоянно следить за ним. Он восстановил в памяти
номер Мерильда. Все эти мысли пронеслись у него в голове за ту секунду,
что прошла между тем, как он выглянул наружу, и как Уинфилд взял его за
руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
занавеску на окне, чтобы смотреть наружу. Свет падал только из окна. Он
увидел, что они пролетают над климатическими башнями, и над утесами, и над
скалами.
- Опусти, - сказал Уинфилд.
- Простите, - сказал он и снова опустил занавеску. Это раздосадовало
его: он очень хотел посмотреть вокруг. Но они не были людьми, с которыми
можно спорить, это чувствовалось по их тону. Он раскрыл пакет, который
приготовили ему у Крюгеров, выяснил, что у него на завтрак, а затем
подумал, что будет неприлично есть в одиночку, когда у остальных ничего
нет. Он снова закрыл пакет, пока не увидел, что один из них, Ренц,
поднялся, прошел в хвост и возвратился с несколькими банками какого-то
питья. Ренц предложил одну из них ему, первый дружелюбный жест с их
стороны.
- Спасибо, - сказал он, - мне дали.
Он решил, что теперь можно поесть. Прошлой ночью он был настолько
измотан, что едва притронулся к ужину, так что и соленая рыба с хлебом, и
приятный напиток, которые дали ему у Крюгеров, пришлись очень кстати, хотя
он предпочел бы кофе.
Самолет с ревом куда-то летел, а мужчины потягивали свой лимонад и
изредка взглядывали в окна, приподнимая ставни, причем по большей части с
правой стороны. Временами пилот обращался к ним, и это больше всего
напоминало плевки, а не слова. Грант покончил с рыбой, хлебом и питьем и
услыхал, что они достигли семи тысяч метров, затем десяти.
- Сир, - сказал кто-то в то утро, открыв дверь в его комнату в Доме
Крюгеров, и Грант проснулся, встревоженный. И смутился необычной
обстановки и оттого, что незнакомец, обращавшийся к нему, назвал его
сиром. Ему долго не удавалось заснуть, но, наконец, задремал, чтобы вскоре
проснуться одурманенным и не знающим, который теперь час и не случилось ли
чего дурного.
Прошлой ночью они забрали его карточку, когда ночной сторож привел
его от пристани и складов наверх, собственно к Дому. Хенсен Крюгер лично
рассмотрел ее и куда-то унес, чтобы проверить ее подлинность, как решил
Грант, и он ужаснулся: эта карточка была его удостоверением личности. Если
с ней что-нибудь случится, то для доказательства того, кем он является на
самом деле, потребуется тайпирование тканей организма, и это поможет
только в том случае, если он - единственный экземпляр самого себя, - в чем
он до конца не был убежден, несмотря на все заверения Джордана.
Но карточку возвратили вместе со стопкой одежды и полотенцами,
которые принесший их человек на стул у двери. Он посоветовал Гранту
принять душ, потому что самолет уже сел и сейчас за ним прибудет машина.
Тогда Грант заторопился, выкатился из постели, все еще ошеломленный и
с затуманенным взором, пошатываясь, направился в ванную, умылся холодной
водой и взглянул в зеркало: лицо с полусонными глазами и рыжие волосы,
торчащие во все стороны.
Господи. Он отчаянно хотел произвести хорошее впечатление, выглядеть
разумным и понимающим и ни в коем случае не таким, каким запросто могла
описать его Резьюн - Альфа: свихнувшийся и потенциально опасный.
Его могут вернуть обратно в Резьюн, если так подумают. Они даже не
станут беспокоить полицию, а Ари вполне может попытаться сделать
что-нибудь подобное. Джастин уже, должно быть, ответил на вопросы Ари,
хотя Грант не понимал, каким образом. Он старался не думать об этом, в
течение всей ночи пытаясь отвлечься, лежал, прислушиваясь к звукам
незнакомого дома - открывались и закрывались двери, работали отопление и
вентиляция, подъезжали и отъезжали в темноту машины.
Он поспешно принял душ, влез в одежду, которую ему принесли. Рубашка
подошла, а брюки не совсем: то ли несколько великоваты, то ли неудачно
сшиты; - аккуратно причесался, оглядел себя в зеркале и направился вниз.
- Доброе утро, - приветствовал его молодой человек, один из
домочадцев. - Завтрак там, на столе. Они уже пошли. Забирай его и догоняй.
Он был испуган безо всякой видимой причины, если не считать того, что
его подгоняли, до сих пор его жизнь была аккуратно упорядочена, и он
всегда знал, кто его обидит и кто ему поможет. Теперь, когда Джастин
пообещал, что он будет свободен и в безопасности, он не знал, как постоять
за себя, кроме как выполнять все, что они приказывали. Так и полагалось
эйзи. Да, сир.
Под гул двигателей голова его свесилась на грудь, и он в конце концов
закрыл глаза, измотанный и не увидевший за день ничего, кроме голого
днища, закрытых окон и угрюмых мужчин, летевших с ним. Может быть, думал
он, если он просто будет молчать, поездка окажется легче, и он проснется в
Новгороде, чтобы встретиться там с Мерильдом, который позаботится о нем.
Он проснулся, почувствовав, что самолет начал зарываться носом, и
услышав, что двигатели заработали по-иному. И запаниковал, потому что до
Новгорода было три часа лету, а он был уверен, что еще рано.
- Мы садимся? - спросил он. - Что-нибудь не в порядке?
- Все в порядке, - ответил Уинфилд. - Не трогай! - когда он
прикоснулся к ставню, полагая, что теперь это особого значения не имеет.
Но, очевидно, имело.
Самолет нырнул, коснулся полосы, затормозил, подскочил, и покатился
дальше, как он полагал, к новгородскому терминалу. Самолет остановился,
все поднялись, пока открыли замок, и гидравлика начала опускать трап; он
встал, взяв с собой скомканный бумажный пакет - он не хотел сорить в
самолете - и замер в ожидании, пока Уинфилд не взял его за руку.
Снаружи не было больших домов. Только утесы и одинокая шеренга
ангаров, а воздухе пахло дикой, не обеззараженной природой. К трапу
подъезжал автобус.
- Где мы? - спросил он, находясь на грани отчаяния. - Неужели Мерильд
здесь?
- Здесь, здесь. Порядок. Пойдем.
Он замер на мгновенье. Он мог бы отказаться идти. Он мог бы бороться.
И в то же время ничего он не может, потому что не представляет себе, где
находится, или как управлять самолетом, даже если ему удастся захватить
его. Там стоит автобус - его можно использовать для побега, но он опять же
не имеет ни малейшего представления, где находится, а если у него кончится
горючее в этой дикой местности, то он - мертвец, вот и все. А дикая
природа была тут со всех сторон: позади строений виднелась здешняя
растительность.
Он мог надеяться найти телефон, если они решат, что он достаточно
послушен, и не будут постоянно следить за ним. Он восстановил в памяти
номер Мерильда. Все эти мысли пронеслись у него в голове за ту секунду,
что прошла между тем, как он выглянул наружу, и как Уинфилд взял его за
руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116