Тюхин отщелкнул задвижечку и выскользнул на волю. По розовеющему небу неслись
быстрые и совершенно абстрактные -- без всякой видимой логики и подтекста --
видения: крестики, буквы, треугольники солдатских писем, бильярдные шары,
портянки, приказы, формулы Эйнштейна, строчки из стихов Тюхина-Эмского,
вафельные полотенчики, табуретки, колеса, петушиные перья, марки, рубли,
доллары, квитанции из медвытрезвителя, ядерные боеголовки, снаряды, пули,
повестки в суд, торты, тарелки и прочая, прочая, прочая совершенно несусветная,
но от этого еще более милая солдатскому сердцу чушь...
Все тот же встречный ветер дул в лицо. Злополучный тополь размахивал ветвями,
как читавший "Стихи о советском паспорте" Фавианов. На душе было беспобедно,
ноги подкашивались, мучительно хотелось прилечь на сырую землю и прикинуться
убитым.
Рядовой М. попытался свистнуть, но вместе с воздухом из него словно бы изошли
последние остатки сил. Небо вдруг покачнулось, поехало куда-то на юг, в
Чехословакию... и если бы не товарищ старшина, подхвативший его на... если бы
не стар...
-- Това... -- простонал Тюхин, -- винова... не удержа-а...
-- Утставыть рузгувуры, я все слышал, -- мрачно прошептал Сундуков.
-- А как... а как она "Лебе... диное озе...", как пляса... ла... слышали?..
Скрежетнув челябинскими челюстями, старшина взвалил на плечи его обмякшее
тело.
Проснулся Тюхин только через трое суток у дымящегося костерка, под
плащпалаткой, по которой стрекотал дождь. Вокруг стеной возвышался дикий, выше
человеческого роста чертополох. У огня, ссутулившись, сидели трое. Двоих Тюхин
узнал сразу же -- это были Негожий и Бесмилляев, третьего, только хорошенько
приглядевшись: товарищ старшина был в маскировочном комбинезоне, фуражка его
была закамуфлирована похожими на оленьи рога ветвями, усы на лице
отсутствовали.
-- Тебе кохвэ или чаю? -- хмуро спросил Иона Варфоломеевич.
-- А это... а компотику нету?
Так началась Витюшина партизанская жизнь.
Сменяя друг друга, дежурили у костра. Ходили на разведку. Подожгли санчасть.
Попытались подорвать гранатой ракетную установку, но граната, к сожалению,
оказалась учебной. Выбили стекла в кафе. Чуть не линчевали Гусмана.
Однажды среди ночи громыхнуло так, что все подскочили.
-- Гром?! -- удивился Тюхин, глядя на совершенно чистое сиреневого цвета
предутреннее небо.
-- Эту нэ грум, эту ухвыцэрскую кухню вывели из струя, -- сказал товарищ
Сундуков.
-- Кто?
-- Наши.
В то же утро провели партийное собрание.
-- Закрытое партийное собрание коммунистов и беспартийных разрешите считать
открытым, -- волнуясь, произнес, впервые в жизни назначенный ведущим, рядовой
М.
Долгих дебатов не было. По-военному четко первый и он же последний выступающий
т. старшина Сундуков дал оценку сложившейся обстановке. Он сказал, что родной
гарнизон в опасности, что власть в нем захватила "прэступнуя банда бандытув", и
шу никукуй связи с вышестуяшшим рукувудствум нэт. Далее товарищ Сундуков
подчеркнул, что сложившаяся сложная ситуация после сегодняшней ночи еще более
усложнилась, т. к. взбешенный потерей пищепродуктов враг приступил к
карательным операциям.
Создали редакционную комиссию, председателем которой избрали рядового М. Он же
и зачитал резолюцию собрания:
"1. В целях мобилизации всех духовных и физических сил образовать подпольный
гарнизонный комитет (гарком) нерушимого блока коммунистов и беспартийных.
2. Избрать генеральным секретарем гаркома т. Сундукова И. В.
3. Всемерно совершенствуя боевую и политическую выучку, начать еще более
беспощадную борьбу (в том числе и вооруженную) с преступным оккупационным
режимом.
4. Поручить возглавить борьбу товарищу старшине Сундукову. (Предложение т.
рядового М. присвоить товарищу старшине звание космического адмирала товарищем
старшиной отвергнуто как неконструктивное. Примечание ред. комиссии).
5. В целях усиления беспощадной борьбы предпринять попытку пробиться к своим,
для чего на определенном строго засекреченном этапе разбиться на две боевые
группы: группу "а" и группу "б". Группе "а" (ст. Сундуков, рядовой М.) --
двигаться строго на северо-восток, в сторону Вюнсдорфа. Группе "б" -- строго на
северо-запад, в сторону Лейпцигского госпиталя. Командиром группы "б"
(Бесмилляев, Негожий) назначить т. младшего сержанта Бесмилляева, комиссаром
товарища сержанта Негожего.
6. Принять во внимание просьбу рядового М. -- "считать его опять
коммунистом".
7. В целях сохранения военной и государственной тайны резолюцию собрания
уничтожить. Уничтожение поручить рядовому М.
Принято единогласно."
Костра в целях маскировки уже давно не жгли. Тюхин почиркал спичками, но на них
от сырости отваливались головки. Резолюцию пришлось съесть, что Тюхин и сделал,
и, если честно признаться, без особого омерзения (больше жрать было нечего), и
уж во всяком случае без кочумаевских, с высовыванием языка, кунштюков.
-- Зу мнуй! -- скомандовал товарищ старшина. И маленький интернационал: член
партии И. В. Сундуков, тюрок Бесмилляев, кубанский казак Негожий и рядовой М.,
сами догадываетесь кто, двинулся через непролазные, достигавшие в отдельных
случаях трехметровой высоты, заросли бурьяна в сторону 4-го поста.
Прорубались при помощи топора и двух скальпелей. Шли, в сущности, наобум,
поскольку стрелочка на компасе товарища Сундукова вела себя, как Виолетточка в
постели, и если б не стойкий запах от скрытого в тумане свинарника, отряд
наверняка бы заблудился. Вышку уже в сумерках заметил глазастый, как тот
зритель в кинотеатре, Бесмилляев. Залегли. Старшина пополз снять часового, но
его на посту, к счастью, не оказалось. Через лаз, которым пользовался Шпырной,
ходя в самоволку за пивом, преодолели деревянный забор. В трех метрах,
параллельно ему, была натянута колючая проволока, но и тут товарищ старшина не
сплоховал: в считанные секунды проделал в ней проход с помощью уникальных
стальных челябинского производства зубов.
Перебежками миновали капустное поле, безымянную высоту левее фольварка. За ней
начался туман. Абсолютно непроглядный. С каждым шагом становившийся все гуще и
сгустившийся буквально через несколько шагов до такого состояния, что стал
упруго сопротивляться при движении. Держась друг за друга, как брейгелевские
слепые, двинулись вдоль преграды. Шли, строго придерживаясь субординации: за
старшиной -- сержант, за сержантом -- младший сержант, за младшим сержантом --
рядовой, да к тому же еще М. по фамилии.
Часа через два ходьбы под ногами странно заклацало, словно шли не по земле, а
по корпусу подводной лодки. Нагнувшись, товарищ старшина посветил фонариком, и
рядовой М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53