И смеялась, пока его губы витали вблизи моих, а ствол упирался в его тело. И смех, а не ствол заставил его отодвинуться.
Ханна свалилась на колени - Странника в ней не было. Надо было, чтобы кто-нибудь помог ей подняться. Я подумала о Вилли, и он тут же появился и помог Ханне встать, не глядя на меня. Я не сводила глаз с плохих парней. Все надо делать по порядку.
- Почему ты смеешься? - спросил Фернандо.
- Потому что такие мудаки, как ты, долго не живут. - Я отодвинулась, по-прежнему направляя на него ствол. - Это твой единственный сын? - спросила я Падму.
- Мое единственное дитя.
- Мои соболезнования, - сказала я.
Нет, я его не застрелила. Но глядя в его злобные глаза, я знала, что возможность еще представится не раз. Некоторые люди ищут смерти от отчаяния, другие бросаются ей навстречу от глупости. Если Фернандо хочет броситься, я с удовольствием его подхвачу.
21
Рафаэль лежал на смотровом столе, но не в больнице. У ликантропов есть импровизированный пункт «скорой помощи» в подвале здания, которое им принадлежит. Мне когда-то самой здесь обрабатывали раны. Сейчас на столе лежал спиной вверх Рафаэль под капельницами с питательными растворами и анальгетиками. На ликантропов анальгетики действуют не всегда, но надо же что-то попробовать.
Он очнулся еще в джипе. Кричать он не стал, но вполне хватило тех сдавленных звуков, которые вырывались у него из горла на каждом ухабе.
Доктор Лилиан была миниатюрной женщиной с полуседой прической строгого делового стиля. Она тоже была крысолюдом.
- Все, что могла, я для него сделала, - сказала она мне.
- Он поправится?
- Да. - Она кивнула. - Если пережить шок и кровопотерю, то единственная опасность - инфекция. Мы подхватить инфекцию не можем.
- Аргумент за временную мохнатость, - сказала я.
Она улыбнулась и похлопала меня по плечу.
- Я знаю, что у тебя юмор - средство справиться со стрессом, но сегодня на Рафаэле его не используй. Он хочет с тобой говорить.
- А ему уже можно...
- Говорить? Вообще-то нет, но он мой царь и не позволил мне его усыплять или отключать сознание, пока он не поговорит с тобой. Я займусь другими пациентами, пока он будет тебе говорить то, что считает столь важным.
Она хотела выйти, но я тронула ее за рукав:
- Как Сильвия?
Лилиан хотела отвести глаза, но все же не стала.
- Физически она оправится, но я - не психотерапевт. Меня не учили бороться с последствиями таких травм. Я бы хотела ее оставить сегодня здесь, но она рвется уйти с тобой.
- Зачем? - вытаращилась я.
Лилиан пожала плечами:
- Кажется, ей с тобой спокойнее. Боюсь, что здесь она не чувствует себя вне опасности. - Она пытливо заглянула мне в лицо. - И что, у нее есть для этого основания?
Я поразмыслила.
- Леопардов-оборотней здесь когда-нибудь лечили?
- Да.
- Черт!
- А какая разница? Здесь нейтральная территория. Мы все дали на это свое согласие.
Я покачала головой:
- Сегодня вам ничего не грозит, но все, что знает Элизабет, знает и Мастер Зверей. Завтра здесь уже может не быть тихой гавани.
- Ты в этом уверена?
- Нет. Но и в обратном тоже.
- Очень хорошо, - кивнула Лилиан. - Тогда забери с собой Сильвию, но Рафаэль еще как минимум одну ночь должен здесь пробыть. Постараюсь завтра его отсюда вывезти. - Она оглядела свое оборудование. - Все забрать не удастся, но сделаем что сможем. Теперь ступай поговори с нашим царем.
И она вышла.
Вдруг я оказалась одна в тишине подвала. Осмотрелась. Над телом Рафаэля сделали что-то вроде навеса из простыни. Голую кожу покрыли мазью, но бинтовать не стали. Его лечили как от ожога. Всей процедуры я не видела, потому что мне самой на руку швы накладывали.
Я подошла к столу, чтобы Рафаэль мог меня видеть, не поворачивая головы. Глаза у него были закрыты, но дыхание частое и отрывистое. Он не спал.
- Лилиан сказала, что ты хочешь со мной говорить.
Он мигнул и посмотрел на меня. Глаза у него вывернулись под неудобным углом, он попытался повернуть голову, и у него из груди вырвался звук. Я такого звука не слышала никогда. И не хотела бы услышать снова.
- Пожалуйста, не шевелись. - Я нашла табуретку на колесиках и подкатила к столу. Когда я села, наши глаза оказались почти на одном уровне. - Чего ты не дал ей накачать себя наркотиками? Тебе сейчас надо спать, спать и спать.
- Сначала, - сказал он, - я должен знать, как ты меня освободила.
Он вздохнул поглубже, и судорога боли пробежала по его лицу.
Я отвернулась, посмотрела снова на него. Не моргнув глазом.
- Договорилась.
- Что... - Руки у него внезапно сжались в кулаки, губы вытянулись в ниточку. Когда он снова заговорил, голос стал ниже и осторожнее, будто говорить обычным голосом было больнее. - Что ты отдала за меня?
- Ничего.
- Он бы не... не отпустил меня так просто.
Рафаэль глядел на меня, и его темные глаза требовали правды. Он думал, что я лгу, вот что не давало ему покоя. Он считал, что я сделала для его спасения что-то ужасное и благородное.
Я вздохнула и выдала ему очень краткий пересказ ночных событий. Это было самое простое объяснение.
- Так что, как видишь, за тебя мне не пришлось доплачивать.
Он едва не улыбнулся:
- Крысолюды запомнят, что ты сегодня сделала, Анита. Я запомню.
- Пусть мы не ходим вместе по магазинам и даже в тире не бываем, но ты мой друг, Рафаэль. Я знаю, что, если позову тебя на помощь, ты придешь.
- Да, - ответил он.
Я улыбнулась:
- А сейчас я позову Лилиан, ладно?
Он закрыл глаза и будто утратил часть своего напряжения. Будто смог наконец полностью отдать себя боли.
- Да, да.
Я позвала Лилиан и пошла искать Сильвию. Она была в маленькой палате, где, как надеялась Лилиан, сможет поспать. С Сильвией была ее подруга, спутница жизни, любовница - называйте как хотите. Ее позвал Джейсон, я даже не знала о ее существовании. Голос Гвен звучал из коридора вполне отчетливо:
- Сильвия, ты должна ей рассказать, должна!
Ответа Сильвии я не услышала, но туфли на каблуках не ступают бесшумно. Они слышали, что я иду.
Когда я вошла, Гвен смотрела на меня, а Сильвия упрямо отводила глаза. Очень короткие кудряшки каштановых волос Сильвии выделялись на белой подушке. Она была на три дюйма выше меня, но в этой кровати выглядела очень хрупкой.
Гвен сидела на стуле возле кровати, держа обе руки Сильвии в одной своей. На тонком лице ее, обрамленном мягкими волнистыми светлыми волосами, выделялись большие карие глаза. Все в ней было изящно, женственно, как у отлично сделанной куколки. Но в лице ее читался темперамент, в глазах - ум. Гвен была психологом и умела заставить себя слушать даже без этой щекочущей энергии ликантропа, которая висела вокруг нее подобно аромату духов.
- Что надо мне рассказать? - спросила я.
- Откуда ты знаешь, что я говорила о тебе? - ответила Гвен.
- Интуиция.
Гвен погладила руку Сильвии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Ханна свалилась на колени - Странника в ней не было. Надо было, чтобы кто-нибудь помог ей подняться. Я подумала о Вилли, и он тут же появился и помог Ханне встать, не глядя на меня. Я не сводила глаз с плохих парней. Все надо делать по порядку.
- Почему ты смеешься? - спросил Фернандо.
- Потому что такие мудаки, как ты, долго не живут. - Я отодвинулась, по-прежнему направляя на него ствол. - Это твой единственный сын? - спросила я Падму.
- Мое единственное дитя.
- Мои соболезнования, - сказала я.
Нет, я его не застрелила. Но глядя в его злобные глаза, я знала, что возможность еще представится не раз. Некоторые люди ищут смерти от отчаяния, другие бросаются ей навстречу от глупости. Если Фернандо хочет броситься, я с удовольствием его подхвачу.
21
Рафаэль лежал на смотровом столе, но не в больнице. У ликантропов есть импровизированный пункт «скорой помощи» в подвале здания, которое им принадлежит. Мне когда-то самой здесь обрабатывали раны. Сейчас на столе лежал спиной вверх Рафаэль под капельницами с питательными растворами и анальгетиками. На ликантропов анальгетики действуют не всегда, но надо же что-то попробовать.
Он очнулся еще в джипе. Кричать он не стал, но вполне хватило тех сдавленных звуков, которые вырывались у него из горла на каждом ухабе.
Доктор Лилиан была миниатюрной женщиной с полуседой прической строгого делового стиля. Она тоже была крысолюдом.
- Все, что могла, я для него сделала, - сказала она мне.
- Он поправится?
- Да. - Она кивнула. - Если пережить шок и кровопотерю, то единственная опасность - инфекция. Мы подхватить инфекцию не можем.
- Аргумент за временную мохнатость, - сказала я.
Она улыбнулась и похлопала меня по плечу.
- Я знаю, что у тебя юмор - средство справиться со стрессом, но сегодня на Рафаэле его не используй. Он хочет с тобой говорить.
- А ему уже можно...
- Говорить? Вообще-то нет, но он мой царь и не позволил мне его усыплять или отключать сознание, пока он не поговорит с тобой. Я займусь другими пациентами, пока он будет тебе говорить то, что считает столь важным.
Она хотела выйти, но я тронула ее за рукав:
- Как Сильвия?
Лилиан хотела отвести глаза, но все же не стала.
- Физически она оправится, но я - не психотерапевт. Меня не учили бороться с последствиями таких травм. Я бы хотела ее оставить сегодня здесь, но она рвется уйти с тобой.
- Зачем? - вытаращилась я.
Лилиан пожала плечами:
- Кажется, ей с тобой спокойнее. Боюсь, что здесь она не чувствует себя вне опасности. - Она пытливо заглянула мне в лицо. - И что, у нее есть для этого основания?
Я поразмыслила.
- Леопардов-оборотней здесь когда-нибудь лечили?
- Да.
- Черт!
- А какая разница? Здесь нейтральная территория. Мы все дали на это свое согласие.
Я покачала головой:
- Сегодня вам ничего не грозит, но все, что знает Элизабет, знает и Мастер Зверей. Завтра здесь уже может не быть тихой гавани.
- Ты в этом уверена?
- Нет. Но и в обратном тоже.
- Очень хорошо, - кивнула Лилиан. - Тогда забери с собой Сильвию, но Рафаэль еще как минимум одну ночь должен здесь пробыть. Постараюсь завтра его отсюда вывезти. - Она оглядела свое оборудование. - Все забрать не удастся, но сделаем что сможем. Теперь ступай поговори с нашим царем.
И она вышла.
Вдруг я оказалась одна в тишине подвала. Осмотрелась. Над телом Рафаэля сделали что-то вроде навеса из простыни. Голую кожу покрыли мазью, но бинтовать не стали. Его лечили как от ожога. Всей процедуры я не видела, потому что мне самой на руку швы накладывали.
Я подошла к столу, чтобы Рафаэль мог меня видеть, не поворачивая головы. Глаза у него были закрыты, но дыхание частое и отрывистое. Он не спал.
- Лилиан сказала, что ты хочешь со мной говорить.
Он мигнул и посмотрел на меня. Глаза у него вывернулись под неудобным углом, он попытался повернуть голову, и у него из груди вырвался звук. Я такого звука не слышала никогда. И не хотела бы услышать снова.
- Пожалуйста, не шевелись. - Я нашла табуретку на колесиках и подкатила к столу. Когда я села, наши глаза оказались почти на одном уровне. - Чего ты не дал ей накачать себя наркотиками? Тебе сейчас надо спать, спать и спать.
- Сначала, - сказал он, - я должен знать, как ты меня освободила.
Он вздохнул поглубже, и судорога боли пробежала по его лицу.
Я отвернулась, посмотрела снова на него. Не моргнув глазом.
- Договорилась.
- Что... - Руки у него внезапно сжались в кулаки, губы вытянулись в ниточку. Когда он снова заговорил, голос стал ниже и осторожнее, будто говорить обычным голосом было больнее. - Что ты отдала за меня?
- Ничего.
- Он бы не... не отпустил меня так просто.
Рафаэль глядел на меня, и его темные глаза требовали правды. Он думал, что я лгу, вот что не давало ему покоя. Он считал, что я сделала для его спасения что-то ужасное и благородное.
Я вздохнула и выдала ему очень краткий пересказ ночных событий. Это было самое простое объяснение.
- Так что, как видишь, за тебя мне не пришлось доплачивать.
Он едва не улыбнулся:
- Крысолюды запомнят, что ты сегодня сделала, Анита. Я запомню.
- Пусть мы не ходим вместе по магазинам и даже в тире не бываем, но ты мой друг, Рафаэль. Я знаю, что, если позову тебя на помощь, ты придешь.
- Да, - ответил он.
Я улыбнулась:
- А сейчас я позову Лилиан, ладно?
Он закрыл глаза и будто утратил часть своего напряжения. Будто смог наконец полностью отдать себя боли.
- Да, да.
Я позвала Лилиан и пошла искать Сильвию. Она была в маленькой палате, где, как надеялась Лилиан, сможет поспать. С Сильвией была ее подруга, спутница жизни, любовница - называйте как хотите. Ее позвал Джейсон, я даже не знала о ее существовании. Голос Гвен звучал из коридора вполне отчетливо:
- Сильвия, ты должна ей рассказать, должна!
Ответа Сильвии я не услышала, но туфли на каблуках не ступают бесшумно. Они слышали, что я иду.
Когда я вошла, Гвен смотрела на меня, а Сильвия упрямо отводила глаза. Очень короткие кудряшки каштановых волос Сильвии выделялись на белой подушке. Она была на три дюйма выше меня, но в этой кровати выглядела очень хрупкой.
Гвен сидела на стуле возле кровати, держа обе руки Сильвии в одной своей. На тонком лице ее, обрамленном мягкими волнистыми светлыми волосами, выделялись большие карие глаза. Все в ней было изящно, женственно, как у отлично сделанной куколки. Но в лице ее читался темперамент, в глазах - ум. Гвен была психологом и умела заставить себя слушать даже без этой щекочущей энергии ликантропа, которая висела вокруг нее подобно аромату духов.
- Что надо мне рассказать? - спросила я.
- Откуда ты знаешь, что я говорила о тебе? - ответила Гвен.
- Интуиция.
Гвен погладила руку Сильвии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104