— Позвольте задать вам один вопрос?
— Валяйте.
«Не искушай меня».
— Опять же, рассуждая гипотетически, как бы вы осуществили это на практике?
Старик поерзал на подушке и спросил:
— Основываясь на том, что я читал в открытой литературе?
— Разумеется, — ответил Макбрайд.
Шапиро на миг задумался.
— Думаю, можно сделать пациенту электроэнцефалограмму, получить запись волн его мозга при разных раздражителях, сделать томографию с позитронным излучением и изготовить карту мозга — эмоциональные и мыслительные центры.
— А дальше? — спросила Эйдриен.
— Имея в распоряжении такую информацию, можно зашифровать подборку аудиограмм, направленных на эти центры, и подавать их в потоке сверхнизких частот. Это как раз то, о чем я говорил ранее: диапазон четыре — семь мегагерц.
— И если все это проделать, что произойдет? — поинтересовалась Эйдриен.
— Ну, — ответил Шапиро, — изменится ландшафт мозга.
— А это как понимать? — спросил Макбрайд.
— Мы привнесем некоторые очень специфические — хотя и временные — изменения в физическую структуру мозга.
— И в итоге?
— Все зависит от аудиограмм, — сказал Шапиро. — Один из результатов — амнезия.
— Полная амнезия? — уточнил Льюис.
Собеседник пожал плечами:
— Возможно, вы будете помнить итальянский язык, но забудете, как его выучили и бывали ли когда-нибудь в Италии.
— А будет объект помнить, кто он? — спросил Макбрайд.
Ученый взглянул на него:
— По-разному.
— От чего это зависит?
— От того, какая задача стоит перед программистом. Как только пациент готов и его память заблокирована, ему имплантируют нейрофонический протез.
— Протез, — повторила Эйдриен.
Шапиро развернул указательный палец в направлении лежащего на столе снимка.
— Вот такой. Если бы вы рассмотрели этот предмет под микроскопом, то обнаружили бы внутри изолированные электроды. Они необходимы для получения и обработки аудиограмм на определенных частотах. Этот протез позволяет радиоволнам обходить внутреннее ухо и восьмой черепно-мозговой нерв, доставляя информацию прямо в мозг.
Макбрайд задумался.
— И тогда начинает казаться, что ты слышишь голоса, — предположил он.
— Скорее, глас Божий, — уточнил Шапиро. — Но имплантат — это только часть процесса. Программисту потребуются и другие инструменты.
— Какие?
— Гипноз, сенсорная депривация.[43]
— Каков механизм их действия? — спросила Эйдриен.
Старик после недолгих раздумий ответил:
— Пациент, вероятно, получил бы гипнотические внушения, подготавливающие его к событиям, которые с ним скоро произойдут. Затем мы погрузили бы его в затемненный резервуар, наполненный соленой, нагретой до температуры тела водой — около 98 градусов по Фаренгейту. Крайне необычное впечатление — будто паришь в космосе.
— Вы пробовали?
— Конечно, — ответил Шапиро. — Я пробовал все. — Он помедлил и продолжил: — Пробыв в резервуаре с час, ты уже не в состоянии сказать, где заканчивается кожа и начинается вода. Ты словно растворяешься. — Шапиро кивком указал на чашку перед Эйдриен. — Как кусок сахара в горячем чае. И когда это происходит, объект становится… ковким.
Макбрайд зачарованно слушал, а Эйдриен не сводила глаз с бывшего шпиона — «невидимки», представляя себе, как ее сестра плавает в затемненном резервуаре.
— После продолжительного периода…
— Насколько продолжительного? — спросил Макбрайд, едва сдерживая гнев.
— День, неделя… или месяц, — сказал Шапиро. — Главное, что через некоторое время личность объекта начинает распадаться. Очень похоже на последние минуты умирающего: чувства пропадают — по крайней мере так кажется. Представьте: вы в резервуаре, где ничего не видно и не слышно, нет вкуса и запаха, нет осязания. Вы теряете ощущение времени. Если считаете, что страшно потерять разум, представьте себе, каково потерять тело. — Шапиро ненадолго замолчал, на лице мелькнула безрадостная улыбка. — И при этом некоторые находят подобный опыт… просветляющим.
— А другие? — спросила Эйдриен.
Старик пожал плечами:
— Другие — нет.
Макбрайд подался вперед:
— А потом что?
Шапиро искоса посмотрел на него:
— Потом? Потом вы переходите на следующий уровень обработки.
— Какой именно?
— «Интенсификация». Когда личность субъекта разобрана, он фактически становится «чистой страницей». Материалом, на котором сравнительно легко отпечатать любые «воспоминания».
— Каким образом? — поинтересовался Льюис.
— Можно создать сценарии, совместимые с его психологическим профилем, и превратить их в фильм. Объект будет смотреть видеозапись в связке с потоком аудиограмм, лежащих ниже сознательного порога восприятия.
— Как в кинотеатре со стереоэффектом? — предположила Эйдриен.
Шапиро усмехнулся.
— Нет, — сказал он, — куда более основательно. На него наденут специальный шлем с микрофонами и штепселями: звук входит, звук выходит — в таком роде. Потом подключат его и…
— Что?
— Объект воспринимает происходящее так, словно сидит в двух метрах от 62-дюймового телеэкрана и смотрит на объемные картинки со стереозвуком. Очень увлекательно, и это единственная часть процедуры, когда объект находится в сознании. Добавьте гипноз, препараты — и ваяйте из человеческой «глины» что угодно. Психика — податливый материал.
— Препараты, — проговорила Эйдриен. Тут же вспомнился пузырек, который она нашла в футляре компьютера Никки. «Плацебо 1». — Какого рода препараты?
Шапиро состроил постную мину.
— Психоделики всех разновидностей. Мы добились прекрасных результатов с наркотиком из Эквадора — его называют «Буррундага». И кетамин неплох, хотя он больше известен как транквилизатор, используемый в ветеринарии. Оба средства вызывают подобие диссоциативной амнезии — потеря памяти плюс нарушение связности психических процессов.
— Кетамин, — проговорила Эйдриен. — Это, случайно, не один из тех наркотиков, которые используют насильники?
— Совершенно верно, — подтвердил ученый. — Для их целей он так же эффективен, как и для наших.
— Что вы имеете в виду?
— Женщина, принявшая кетамин, видит свое тело словно со стороны. И что бы ни случилось с ней потом, все кажется происходящим в ином измерении. Более того, ее память эти события не зафиксирует.
— Получается нечто вроде искусственно вызванной потери памяти?
— Точно. Впоследствии человек и не вспомнит, что с ним что-либо происходило, — будь то насилие или нечто другое. Наши объекты даже не подозревали, что плавали в резервуаре или сидели в шлеме. Или что их «бомбардировали» новыми воспоминаниями.
— Значит, человек сидит в шлеме и… На что он там смотрит? — спросил Макбрайд.
— На людей в капюшонах, — ответила Эйдриен.
Шапиро как-то странно посмотрел на девушку и повернулся к гостю, отвечая на его вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139