— Я смотрю, у тебя рука набита, — заметила девушка.
Джефф пожал плечами:
— Похоже на то.
— Дай отыграться, — попросила Эйдриен, расставляя фигуры на разлинованную от руки доску. — По сравнению с Гейбом игрок из меня никудышный… — Она замялась. — Один мой друг довольно серьезно занимался шахматами: числился в клубе или что-то вроде того. Короче, он пытался меня учить, так что не думай, будто я в шахматах ничего не понимаю.
Девушка погрузилась в легкую задумчивость, развернула доску и стала выставлять съеденные противником фигуры.
— Ну, берегись, сейчас я тебе задам. И не смей поддаваться. Посмотрим, сможешь ли ты меня теперь обыграть.
Дюран смог — и очень быстро. По правде говоря, все время, что шла игра, ходы обдумывала Эйдриен. Противник переставлял фигуры почти механически, словно знал наизусть каждую комбинацию. Ей же приходилось с трудом прокладывать себе путь на шахматной доске, минуя расставленные ловушки. На десятом ходу Дюран взглянул на соперницу и заявил:
— Мат.
Эйдриен уставилась на доску и в недоумении покачала головой:
— Не вижу. Где?
Тот пожал плечами:
— Здесь.
Она снова все проверила и нахмурилась:
— Ну, где?
— Прямо перед тобой.
Глаза метались от фигуры к фигуре. В итоге, отчаявшись что-либо обнаружить сама, Эйдриен недоверчиво посмотрела в лицо Дюрану:
— Покажи, я не понимаю.
Соперник невинно посмотрел на нее и проговорил:
— Смотри, шах.
Съев пешку на проходе, Дюран объявил шах королю. Еще два хода — и игра закончилась.
В середине четвертой партии ставню окончательно оторвало, и ветер швырнул в стекло мощную струю воды.
— Будь любезен, — попросила Эйдриен, откидываясь в кресле. — Закрой глаза и скажи, что тебе приходит в голову при мысли о шахматах.
Джефф решил не спорить, закрыл глаза и сосредоточился.
— Ну и?… — проговорила она.
— Доска, — с серьезным видом начал Джефф. — И фигуры.
— Поподробнее…
— Черные и белые. Красное и черное.
— Дальше.
Он задумался и неожиданно для самого себя проговорил:
— Ром.
Эйдриен открыла глаза от изумления:
— Ром?
— Да, такой резкий вкус… И букет. Коньячный, терпкий.
Собеседница не находила слов.
На миг Дюрану показалось, будто он держит в руке наполненный до краев бокал и рассматривает темную поверхность напитка с плавающим по ней одиноким кубиком льда, который становится все меньше и меньше…
— Что еще? — Голос доносился издалека, словно сквозь сон.
— Жара. Помню, там было жарко — рубашка к спине прилипла.
— А где ты находился?
— Не знаю. Все очень смутно. Это похоже на воспоминание… о воспоминании.
— Что еще?
— Музыка. — Дюран едва заметно склонил набок голову, будто прислушиваясь. Но от этого движения он потерял нить, образы рассеялись. Джефф открыл глаза и взглянул на Эйдриен.
— Задержись, — попросила она.
Дюран попытался, но впустую и скоро признал это.
К тому времени дождь порядком ослаб, и небо прояснилось, окрашиваясь в желтушечно-серый цвет.
— Необычное ощущение, — описывал недавние переживания Дюран. — Точно я под гипнозом.
Эйдриен откинулась в кресле и, поигрывая ладьей, задумчиво рассматривала его.
— Больше ничего не вспомнилось? Ром, зной и музыка?
Психотерапевт покачал головой:
— Я просто высказывался по спонтанной ассоциации. Мы же говорим скорее об ощущениях, чем о чем-либо другом. Но в общем, да, это все, что я вспомнил.
Девушка посерьезнела и с профессиональной строгостью спросила:
— Тебе не кажется странным, что вы с Никки оба страдали затяжной амнезией и вас одновременно посещали «липовые» воспоминания?
Джефф выглядел так, точно хотел ответить, но не решался. Наконец он проговорил:
— Мы с тобой смотрим на подобные вещи по-разному.
— Но ты же сам слышал на пленке, что творишь с пациентами.
— Слышал, только…
— Что — только?
Врач вздохнул:
— Думаешь, у меня провалы в памяти?
— Я очень надеюсь, что у тебя провалы в памяти.
Дюран нахмурился:
— Зачем ты так?
— Затем, что это меньшее из двух зол.
Вечерело, и Эйдриен уселась за компьютер. Через час замигал индикатор зарядки батареи, и ноутбук пришлось выключить.
— А ты выписки с кредитки не смотрела? — подкинул свежую идейку Дюран. — Ведь если в октябре Нико уезжала из города, то…
Ухватившись за эту мысль, Эйдриен позвонила в банк — успела перед самым закрытием — и запросила копии вычетов со счета за последние полгода. Клерк не продемонстрировал особой готовности сотрудничать, но в конечном итоге его начальник согласился переслать документы электронной почтой по «адресу регистрации» клиента.
Дюран принял в разговоре пассивное участие, выступая скорее наблюдателем, чем действующим лицом. Его немало впечатлило то, как твердо эта хрупкая представительница противоположного пола отказалась принять отрицательный ответ.
— Я смотрю, от тебя так запросто не отделаешься, — сказал он, когда девушка повесила трубку.
— Сам же говорил, я умею быть стервой. — Эйдриен улыбнулась и добавила: — Пошли прогуляемся?
После недавней грозы улицы и газоны усыпали прутья, оторванные от деревьев ветки и листва. На темных от влаги стволах белели светлые пятна свежей древесины — там, откуда ветром вырвало ветви. Где-то вдалеке выли сирены, а в воздухе висел запах свежевымытого леса, возникающий в городе только после сильного дождя.
Путники разулись и пошли босиком вдоль кромки воды по усыпанному всяким мусором песку. Грохочущий прибой вынес на берег какие-то обломки и древесный топляк, мотки веревки и лески. Повсюду валялись скелеты крабов, крупные куски пенопласта и рыба.
После прогулки Эйдриен все же отправилась пробежаться, а Дюран остался дома — когда была возможность, он не догадался обзавестись спортивной обувью. Теперь доктор в полном одиночестве сидел на кухне и пытался справиться с одолевавшим его чувством утраты. Джефф все никак не мог забыть того момента, когда, свернув за угол в полной уверенности, что перед ним предстанет милый сердцу домик его детства, он увидел совсем чужую и незнакомую лачугу. Словами не описать, что ему пришлось тогда пережить. Ощущение было сродни тому, как если бы он поднялся на лестничную площадку, венчавшую очередной пролет ступеней, и вдруг обнаружил, что под ним нет лестницы. Дюран словно оказался в невесомости и стремительно падал куда-то в бесконечность. Единственное, чему можно по-настоящему доверять, — это тому, что происходило здесь и сейчас. Джеффри перестал воспринимать мир в прошлом и будущем, веря только находящемуся перед глазами в данную минуту. Даже воспоминание о том, как они с Эйдриен играли в шахматы, показалось зыбким и ненадежным. В свое время «Пляжный рай» тоже представлялся ему во всех мельчайших деталях, а в результате оказался фикцией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139