Эйдриен пробежала глазами письмо до конца и, закончив, посмотрела на Лью. Тот сидел и молчал, погрузившись в свои мысли.
— О чем задумался? — поинтересовалась она.
— О своей работе в Институте, — ответил Льюис. — Все это походит на симуляцию.
— Напомни, что именно…
— Я изучал так называемые скрытые возможности человека. От ритуальных танцев дикарей, на которых они входят в транс, до способов изучения иностранных языков.
— И что? Я не понимаю, какова твоя роль во всем этом…
— Зато я понимаю. Все связано с альтернативными состояниями сознания — наркотики, гипноз, транс. И не только: меня побудили написать о «мессиях стран третьего мира» и «массовом обращении в веру». И я это сделал. Я докладывал об одном целителе, очаровательном человеке из Бруклина; о лишенном духовного сана священнике из Сальвадора — про него ходили слухи, будто он творит чудеса… И еще о политике из секты пятидесятников из… По-моему, из Белиза.
— И что?
— Кто-то шлепнул целителя. Застрелили на сцене, когда он проводил операцию. В газетах писали, будто его убил какой-то псих.
— И ты связываешь это со своей деятельностью?
— Не знаю, что и думать, — ответил Макбрайд.
Они оба сидели на диване и слушали, как в окна хлещет дождь. Через некоторое время Льюис подался вперед и начал складывать бумаги Крейна в портфель. Эйдриен поднялась, прошла через всю комнату к окну. Выглянула.
— Дождь стихает, — сказала она.
Макбрайд кивнул и в задумчивости склонился над толстым конвертом из оберточной бумаги, в котором лежали газетные вырезки. В правом верхнем углу Крейн надписал: «Первые отчеты».
Льюис вывалил содержимое конверта на стол и стал разглядывать пожелтевшие от времени вырезки. Сначала дело шло быстро, а потом он заинтересовался и начал подолгу просиживать над каждой газетной статьей. Здесь были собраны десятки кратких некрологов о людях, чьи имена ему ни о чем не говорили, и одновременно официальные сообщения о насильственных смертях выдающихся деятелей со всего мира.
«Руанда — Исчезновение самолета лидера хуту».
Исчезновение? Макбрайд задумался еще глубже. Наконец оторвался от вырезок и взглянул на Эйдриен:
— Ты это видела?
Она обернулась:
— Что именно?
— Вырезки.
Голос его зазвучал как-то странно, и это привлекло внимание девушки.
— Нет, я подумала, что здесь ничего интересного. Ты что-нибудь обнаружил?
Ее собеседник ответил не сразу. Он сидел на месте, не в силах поверить тому, что лежало перед его глазами, и качал головой.
— Кажется, мы наткнулись на список мишеней.
Они переписали немало фамилий на вырванный из блокнота лист, а затем попрощались с Мами. Она сердечно обняла Эйдриен и спросила с невинной улыбкой:
— Вы нашли свои письма, дорогуша?
Эйдриен отрицательно покачала головой и, повинуясь внезапно нахлынувшему чувству вины перед этой доброй женщиной, призналась:
— Знаете, Мами, по правде говоря, нет никаких писем. Это просто предлог.
Хозяйка улыбнулась.
— Я знаю, — проговорила женщина и стиснула руку Эйдриен. — Только больше ничего не рассказывайте. Я знаю, какие у Каля были друзья. Просто пообещайте, что, когда снова окажетесь в наших краях, заскочите на ленч. Договорились?
На том и распрощались.
Полчаса спустя Эйдриен с Макбрайдом сидели на веранде ресторана, который специализировался на традиционной карибской кухне. В воздухе стоял терпкий запах жарящихся на углях стейков, оливкового масла и денег, а над головой вращались лопасти вентиляторов.
Они ели при свечах свежую рыбу, которая неплохо пошла под бутылочку охлажденного «Сансерре». Дождь уже прекратился, а совсем рядом в темноте шептались волны.
— Я не знаю и половины этих фамилий, — сказала Эйдриен, просматривая список. — Кто это такие? Ну вот, к примеру, Форрестол?
— Насколько я помню, он занимал должность министра обороны. С ним случился приступ безумия — несчастному казалось, что его преследуют.
— И что с ним в итоге произошло? — спросила Эйдриен.
— Выпал из окна госпиталя морских пехотинцев в Бетезде, с самого верхнего этажа. В его честь назвали авианосец.
— А Линь Бяо?
— Китаец, — подсказал Льюис.
— Я догадалась, — заметила собеседница.
Макбрайд спокойно проглотил сарказм.
— Он был вторым помощником Мао и очень плохим человеком. Погиб в авиакатастрофе.
Познания собеседника Эйдриен явно впечатлили, и она радостно сообщила:
— Зато я знаю Фейсала. Это саудовский принц, если не ошибаюсь.
— Король, — уточнил Макбрайд. — Организовал эмбарго на экспорт арабской нефти. Его застрелил племянник. Помню, об этом подробно писали: король стоял и ждал, когда его поцелуют в нос…
— Куда?
— В Саудовской Аравии есть такой обычай — целовать правителя в нос. В общем, племянник дождался своей очереди, и когда она подошла, опустил любезности и хладнокровно выстрелил родственничку в голову. — Лью кисло усмехнулся, припоминая подробности. — Парень учился в университете Сан-Франциско, и после убийства его знакомые стали в один голос утверждать, что парень сошел с ума. Сначала с этим согласились даже сами саудовцы. Впрочем, скоро они смекнули, что сумасшедшего нельзя казнить, одумались, признали его здоровым и отрубили преступнику голову.
— Откуда ты столько знаешь? — удивилась собеседница.
— У меня в университете была двойная специализация: психология и новейшая история. — Макбрайд потянулся за бутылкой вина и наполнил опустевшие бокалы.
— Здесь шесть-семь десятков фамилий, — проговорила Эйдриен.
— Выходит, по одному-два в год, если считать с начала «холодной войны». — Льюис заглянул в список и указал на какое-то имя. — Вот о нем я тебе рассказывал, помнишь? Мой знакомый целитель.
Она взглянула на лист, без особого успеха пытаясь прочесть непроизносимую фамилию, на которую указывал Макбрайд, и тот помог:
— Джу-оу ду Гуи-ма-рис.
Эйдриен зачитала вслух еще несколько имен.
— Зия-уль-Хак, Пак Чжон Хи, Улоф Пальме, Соломон Бандаранаике… И все эти люди умерли насильственной смертью? — усомнилась девушка.
— Те, кого я знаю, — да. Пак был президентом Южной Кореи, его застрелил шеф разведки прямо за обедом. Пальме — шведским премьер-министром. Неудачно сходил с женой в кинотеатр — получил пулю.
Глаза Эйдриен двигались вниз по списку.
— Некоторые фамилии вроде бы знакомы, а о большинстве из этих людей я никогда не слышала, — заметила она. — Какой-то Уильям Толберт.
— Либерия, — подсказал Льюис.
— А это кто? — спросила собеседница.
Макбрайд прочел имя: «Альбино Лучано». Что-то знакомое, но нет, вспомнить не удалось. Лучано оказался одним из тех людей, про которых Лью ничего не помнил.
— Попробуем при случае что-нибудь поискать о нем, — ответил он и откинулся на спинку кресла со списком в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139