Я собирался выразить свои соболезнования, но как-то не довелось. Так что тебя беспокоит? Завещание или…
— Нет, другое. Так, пара пустяков.
— А подробнее?
За те десять дней, что прошли с момента смерти Никки, Эйдриен тратила все свободное время, пытаясь привести в порядок дела сестры. И очень скоро выяснила, что большая часть денег где-то пропадает.
— Ты ведь занимаешься поиском активов и счетов, верно?
— Ну да, — подтвердил Бонилла. — Что-нибудь потеряла?
— Если честно, да. Примерно полмиллиона долларов.
— Ого.
— Сестра вляпалась в одну неприятную историю несколько лет назад в Германии, и ей заплатили, чтобы она помалкивала.
— И деньги бесследно исчезли?
— Я особенно-то не искала, но, в общем, да. Их нигде нет.
— А счета?
— Две тысячи на чековом депозите, тысяч пятнадцать на сберегательном счете — и только. Не исключено, что сестра еще куда-нибудь вкладывала деньги. К сожалению, я не представляю, с чего начать поиски.
— А почему ты так уверена, что у нее действительно было полмиллиона?
— По ее рассказам. К тому же сестра не работала, жила на эти деньги. Я подумала, что, может, они в акциях или страховке. А кроме того, Никки, вероятно, получала с них проценты. Ты можешь выяснить — куда она их вложила?
Бонилла прищелкнул языком.
— Сделаю.
— Замечательно.
— Ты упомянула о двух пустяках, так что второе?
Эйдриен заколебалась, наконец, отбросив сомнения, сказала:
— Другая проблема состоит в том, что я собираюсь подать в суд на ее психиатра.
Детектив хмыкнул не без скепсиса.
— Все проблемы возникли из-за его некомпетентности, — начала Эйдриен, но Бонилла ее прервал.
— Буду с тобой откровенен, Скаут: людям свойственно болезненно переживать потерю близкого человека, и порой каждый из нас склонен искать виноватого.
— Я не пытаюсь найти виноватого, Эдди. Этот психиатр довел ее до самоубийства.
— Хм, что-то не нравится мне это «довел».
— В тех воспоминаниях, которые якобы возвращались к Никки, не было ни доли правды — сплошная ложь. Я знаю наверняка, потому что и мне в них отводилась роль.
Эдди неодобрительно хмыкнул и поинтересовался:
— Какого рода воспоминания?
Эйдриен пыталась подобрать слова.
— Всякий бред.
— А подробнее?
Она тяжело вздохнула:
— Никки считала, что в детстве ее изнасиловали.
Детектив не ответил, и собеседница поняла, что он подбирает слова. Наконец Эдди отозвался:
— Что ж, такое случается даже в самых благополучных на первый взгляд семьях.
— Сатанисты, — лаконично пояснила она, и Бонилла решил уточнить:
— То есть капюшоны и все такое?
— Да. Капюшоны, свечи и не знаю что еще — какие-то козлиные головы.
— Боже правый.
— Никки считала, что и со мной все это происходило. Только уж поверь — о таком не забывают.
— Ты этого не помнишь?
— Нет, — ответила Эйдриен. — Не помню.
— И потому решила, что психиатр…
— Сам все придумал, — закончила мысль девушка.
— Хм, и для чего, по-твоему, ему это понадобилось?
— Не знаю, но факт остается фактом.
— Да, я уже слышал, — сказал Бонилла и добавил: — Я бы как-то понял, если бы ты избегала разговоров о таких вещах. Скажем, в случае, если бы тебя изнасиловал отец. Ты бы, вероятно, порядком комплексовала. Но не помнить — это уже другое. Насколько я знаю, люди обычно стараются забыть такие вещи, а не наоборот.
— Вот именно.
— Вопрос в следующем: зачем ему это понадобилось? В чем интерес врача?
— Ну, во-первых, Никки оставила ему деньги за помощь, представляешь? А во-вторых, я кое-что раскопала в Интернете. Существует целое движение, связанное с «привитыми» воспоминаниями. В нем участвуют главным образом родители и родственники якобы потерпевших, которые утверждают, что обвинения против них беспочвенны, что психотерапевт намеренно заставляет пациентов верить в придуманный им бред.
— Зачем?
— Потому что тогда у него появляется возможность лечить. Я хочу устроить для этого шулера показательный процесс.
— А я, по всей видимости, должен тебе помочь, так? Каким образом?
— Я хочу, чтобы ты выяснил об этом человеке все: есть ли на него жалобы, не испытывает ли он денежных затруднений, поинтересуйся его репутацией.
— Итак, самое основное: дипломы и кредитоспособность. Я правильно понял?
— Да.
Бонилла замолчал и по недолгому размышлению ответил:
— Я берусь, но только у меня один вопрос.
— Никки завещала мне некоторую сумму. Я могу взять оттуда.
— Это не главное.
— Нет же, я обязательно заплачу.
— Эйдриен, я о другом.
— Эдди, я настаиваю.
Бонилла выждал несколько секунд и сказал:
— Я собирался спросить, сколько ты планируешь потратить на расследование.
Та замялась, внезапно смутившись.
— В тысячу уложимся?
Бонилла рассмеялся.
— Я просто дурачусь! Возьму только на расходы. — Детектив оборвал запротестовавшую собеседницу: — Так что известно о клиенте?
Девушка рассказала то, что знала: имя, адрес, номер телефона.
— Номер карточки соцстрахования?
— Не в курсе, — ответила Эйдриен, — но я видела дипломы.
— Что ты видела?!
— Его дипломы.
— Ты додумалась пойти к нему?
— Угу, — печальный вздох на другом конце провода.
— Зачем? Чтобы дух из него вышибить?
— Да.
— Что ж, больше так не поступай.
— Не буду.
— Пообещай.
— Обещаю.
— Ну, смотри, — предостерег Бонилла. — Ладно, где учился наш ненаглядный?
— В Брауне. А потом защитил докторскую в Висконсине по специальности «клиническая психология».
— В каком году?
— Не помню.
— Не важно. — На линии стало на время тихо. Наконец Бонилла сказал: — Дай мне пару дней.
И повесил трубку.
Глава 12
Дюран ощутил напряжение в воздухе за миг до того, как раздался звонок, и подумал: «Телефон». Затем аппарат зазвонил — и доктор вздрогнул, сам того не ожидая. Хлопнув по кнопке «mute» на пульте — «немой просмотр», он поднял трубку.
— Мистер Дюран?
Голос принадлежал женщине, вежливый, официальный. Наверное, опять что-нибудь продают, хотя держит дистанцию — вряд ли.
— Да?
— Это Эйдриен Коуп.
«А— а… — Дюран сник и подумал: — Эта женщина себя не контролирует, не принимай близко к сердцу», — а сам ответил:
— Добрый день. — И затем, после короткой паузы: — Чем могу быть полезен?
— Я бы хотела зайти и поговорить, если не откажете в любезности.
В любезности? Он вспомнил, как эта фурия ворвалась в квартиру и раскричалась, когда де Гроот сидел в соседней комнате. «Ах ты, подлец! Ты ее убил!»
— Не знаю, — сказал Дюран. — Не думаю, что это хорошая мысль.
— Я всего на несколько минут, — пообещала та. — Мне бы хотелось поговорить о Никки.
Доктор внутренне содрогнулся.
— Просто не уверен, что мы чего-нибудь этим добьемся.
— Прошу вас. Я ненадолго, мне правда станет легче.
Психиатр задумался, тишина становилась напряженной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
— Нет, другое. Так, пара пустяков.
— А подробнее?
За те десять дней, что прошли с момента смерти Никки, Эйдриен тратила все свободное время, пытаясь привести в порядок дела сестры. И очень скоро выяснила, что большая часть денег где-то пропадает.
— Ты ведь занимаешься поиском активов и счетов, верно?
— Ну да, — подтвердил Бонилла. — Что-нибудь потеряла?
— Если честно, да. Примерно полмиллиона долларов.
— Ого.
— Сестра вляпалась в одну неприятную историю несколько лет назад в Германии, и ей заплатили, чтобы она помалкивала.
— И деньги бесследно исчезли?
— Я особенно-то не искала, но, в общем, да. Их нигде нет.
— А счета?
— Две тысячи на чековом депозите, тысяч пятнадцать на сберегательном счете — и только. Не исключено, что сестра еще куда-нибудь вкладывала деньги. К сожалению, я не представляю, с чего начать поиски.
— А почему ты так уверена, что у нее действительно было полмиллиона?
— По ее рассказам. К тому же сестра не работала, жила на эти деньги. Я подумала, что, может, они в акциях или страховке. А кроме того, Никки, вероятно, получала с них проценты. Ты можешь выяснить — куда она их вложила?
Бонилла прищелкнул языком.
— Сделаю.
— Замечательно.
— Ты упомянула о двух пустяках, так что второе?
Эйдриен заколебалась, наконец, отбросив сомнения, сказала:
— Другая проблема состоит в том, что я собираюсь подать в суд на ее психиатра.
Детектив хмыкнул не без скепсиса.
— Все проблемы возникли из-за его некомпетентности, — начала Эйдриен, но Бонилла ее прервал.
— Буду с тобой откровенен, Скаут: людям свойственно болезненно переживать потерю близкого человека, и порой каждый из нас склонен искать виноватого.
— Я не пытаюсь найти виноватого, Эдди. Этот психиатр довел ее до самоубийства.
— Хм, что-то не нравится мне это «довел».
— В тех воспоминаниях, которые якобы возвращались к Никки, не было ни доли правды — сплошная ложь. Я знаю наверняка, потому что и мне в них отводилась роль.
Эдди неодобрительно хмыкнул и поинтересовался:
— Какого рода воспоминания?
Эйдриен пыталась подобрать слова.
— Всякий бред.
— А подробнее?
Она тяжело вздохнула:
— Никки считала, что в детстве ее изнасиловали.
Детектив не ответил, и собеседница поняла, что он подбирает слова. Наконец Эдди отозвался:
— Что ж, такое случается даже в самых благополучных на первый взгляд семьях.
— Сатанисты, — лаконично пояснила она, и Бонилла решил уточнить:
— То есть капюшоны и все такое?
— Да. Капюшоны, свечи и не знаю что еще — какие-то козлиные головы.
— Боже правый.
— Никки считала, что и со мной все это происходило. Только уж поверь — о таком не забывают.
— Ты этого не помнишь?
— Нет, — ответила Эйдриен. — Не помню.
— И потому решила, что психиатр…
— Сам все придумал, — закончила мысль девушка.
— Хм, и для чего, по-твоему, ему это понадобилось?
— Не знаю, но факт остается фактом.
— Да, я уже слышал, — сказал Бонилла и добавил: — Я бы как-то понял, если бы ты избегала разговоров о таких вещах. Скажем, в случае, если бы тебя изнасиловал отец. Ты бы, вероятно, порядком комплексовала. Но не помнить — это уже другое. Насколько я знаю, люди обычно стараются забыть такие вещи, а не наоборот.
— Вот именно.
— Вопрос в следующем: зачем ему это понадобилось? В чем интерес врача?
— Ну, во-первых, Никки оставила ему деньги за помощь, представляешь? А во-вторых, я кое-что раскопала в Интернете. Существует целое движение, связанное с «привитыми» воспоминаниями. В нем участвуют главным образом родители и родственники якобы потерпевших, которые утверждают, что обвинения против них беспочвенны, что психотерапевт намеренно заставляет пациентов верить в придуманный им бред.
— Зачем?
— Потому что тогда у него появляется возможность лечить. Я хочу устроить для этого шулера показательный процесс.
— А я, по всей видимости, должен тебе помочь, так? Каким образом?
— Я хочу, чтобы ты выяснил об этом человеке все: есть ли на него жалобы, не испытывает ли он денежных затруднений, поинтересуйся его репутацией.
— Итак, самое основное: дипломы и кредитоспособность. Я правильно понял?
— Да.
Бонилла замолчал и по недолгому размышлению ответил:
— Я берусь, но только у меня один вопрос.
— Никки завещала мне некоторую сумму. Я могу взять оттуда.
— Это не главное.
— Нет же, я обязательно заплачу.
— Эйдриен, я о другом.
— Эдди, я настаиваю.
Бонилла выждал несколько секунд и сказал:
— Я собирался спросить, сколько ты планируешь потратить на расследование.
Та замялась, внезапно смутившись.
— В тысячу уложимся?
Бонилла рассмеялся.
— Я просто дурачусь! Возьму только на расходы. — Детектив оборвал запротестовавшую собеседницу: — Так что известно о клиенте?
Девушка рассказала то, что знала: имя, адрес, номер телефона.
— Номер карточки соцстрахования?
— Не в курсе, — ответила Эйдриен, — но я видела дипломы.
— Что ты видела?!
— Его дипломы.
— Ты додумалась пойти к нему?
— Угу, — печальный вздох на другом конце провода.
— Зачем? Чтобы дух из него вышибить?
— Да.
— Что ж, больше так не поступай.
— Не буду.
— Пообещай.
— Обещаю.
— Ну, смотри, — предостерег Бонилла. — Ладно, где учился наш ненаглядный?
— В Брауне. А потом защитил докторскую в Висконсине по специальности «клиническая психология».
— В каком году?
— Не помню.
— Не важно. — На линии стало на время тихо. Наконец Бонилла сказал: — Дай мне пару дней.
И повесил трубку.
Глава 12
Дюран ощутил напряжение в воздухе за миг до того, как раздался звонок, и подумал: «Телефон». Затем аппарат зазвонил — и доктор вздрогнул, сам того не ожидая. Хлопнув по кнопке «mute» на пульте — «немой просмотр», он поднял трубку.
— Мистер Дюран?
Голос принадлежал женщине, вежливый, официальный. Наверное, опять что-нибудь продают, хотя держит дистанцию — вряд ли.
— Да?
— Это Эйдриен Коуп.
«А— а… — Дюран сник и подумал: — Эта женщина себя не контролирует, не принимай близко к сердцу», — а сам ответил:
— Добрый день. — И затем, после короткой паузы: — Чем могу быть полезен?
— Я бы хотела зайти и поговорить, если не откажете в любезности.
В любезности? Он вспомнил, как эта фурия ворвалась в квартиру и раскричалась, когда де Гроот сидел в соседней комнате. «Ах ты, подлец! Ты ее убил!»
— Не знаю, — сказал Дюран. — Не думаю, что это хорошая мысль.
— Я всего на несколько минут, — пообещала та. — Мне бы хотелось поговорить о Никки.
Доктор внутренне содрогнулся.
— Просто не уверен, что мы чего-нибудь этим добьемся.
— Прошу вас. Я ненадолго, мне правда станет легче.
Психиатр задумался, тишина становилась напряженной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139