Пустота могилы.
Волк стиснул челюсти, пытаясь отогнать наваждение Помогли ему в этом оружейные выстрелы. Машины Ордена загородили обзор (водитель — «череп» нетерпеливо барабанил по рулевому колесу), поэтому Курт слабо представлял, что происходит вокруг. В поле зрения — непоколебимый, телесно-розовый монолит — выросла Контора. Фасад испещрен дырами, точно швейцарский сыр («НАШИ КЛОНЫ-КОРОВЫ НЕ ХАЛТУРЯТ! ПОПРОБУЙТЕ — УБЕДИТЕСЬ!»). Многие окна, даром что пуленепробиваемые, разбиты, хотя решетки преимущественно остались на месте. Проем на втором этаже утратил безупречно-прямоугольные контуры, — куда-то, прихватив решетку, пропала сама рама. Вокруг проема образовалось угольно-черное пятно с очертаниями, похожими на дохлого кальмара. Аналогичное обрамление приобрела и входная дверь. Это, впрочем, было совершенно неважно: ключевую задачу дверь выполнила на «отлично». А именно — не позволила «всадникам» проникнуть внутрь.
С ближайшего столба свисали срезанные провода. Спутниковая «тарелка», возвышающаяся на плоской крыше Конторы (единственной задачей антенны, в отличие от Бастилии, было не головизионное вещание, а обеспечение связи — Череп обожал перестраховки), превратилась в сущее решето. Сквозь дыры просвечивал колоссальный Купол. Уж он-то был непрогляден, как перевернутое блюдо.
Взгляд Курта переместился дальше. Забор. Толстые прутья (терновый куст, заледеневший в стальной неподвижности) кое-где немного прогнулись. На острых шипах висели клочья металла. Впередиидущий «джип» свернул в сторону. Открылся вид на ворота. Правая створка болталась на единственной петле. Вторая лежала поперек подъездной аллейки. Газон. Извилистые (скорость, заносы) следы покрышек на вечнозеленой траве. Сорванный дерн, и, как кровоточащие раны, — сырой грунт.
Далее. Обломки мраморных клумб. Влажно-коричневая земля, разноцветные вкрапления лепестков. Источник этого безобразия непринужденно стоял на лужке — серый «опель» с открытым кузовом. Изрешеченный всюду, где возможно. Из-под капота ключом бил белый пар. Осколки стекла, множественные пулевые отверстия.
С пассажирской стороны к стеклу прислонилась чья-то голова. Отверстие в стекле становилось отверстием в черепе. Его окружали трещины — крошечные акведуки, — доверху наполненные кровью. Водитель «опеля» вывешивался из оконного проема. Грудь — на двери. Руки касались жесткой травы. Правая мертвой хваткой сжимала рукоять пистолета. Надпись на дверце сообщала: «Лавка Свенсона. Мясо на ВАШ вкус!» Спина безволосого (Свенсон, кто-то из сотрудников — неведомо) была прострелена в нескольких местах. Кровь струилась по дверце. Слова «…на ВАШ вкус!» разобрать становилось труднее. Чем дальше, тем труднее. Почти невозможно.
А вот последний рубеж.
Стороннему наблюдателю, незнакомому ни с Черепом, ни с новациями в сфере охранных систем, могло показаться, что огонь вел самый настоящий куст. Невысокий, заботливо поддерживаемой формы. Декоративное растение, чье латинское название значит лишь ограниченный круг специалистов-ботаников, выведенное генетическим путем для облагораживания парковых ансамблей… И, конечно, для того, чтобы прятать в зарослях скорострельные пулеметы «мадсен» (11,62 мм, 134 выстрела в минуту, Дания), оснащенные системами самонаведения, камерами, инфракрасными и тепловыми визорами. Горячая, раскаленная добела встреча непрошеному гостю была обеспечена. Парни из «Лавки Свенсона. Мясо на ВАШ вкус!» прочувствовали это в полной мере. «Мадсены» оказались неприятным сюрпризом.
Ствол, увенчанный «мундштуком» глушителя, ходил из стороны в сторону — справа налево, обратно… Замирал. Зеленые ветви, прикоснувшиеся к оружейной стали, пугливо дрожали. Курт поежился. Не очень-то комфортно сознавать, что сейчас своим электронным глазом на тебя смотрит машина — холодно и безразлично. Ее не волнует, что ты собой представляешь, о чем думаешь и о чем мечтаешь. Она даже не мыслит в общепринятом понимании слова. Все, что ее интересует, это перейдешь ли ты заветную межу. Рубеж огня. Алгоритмы примут решение за тысячные доли секунды; машина спустит курок, не испытывая при этом ни мук совести, ни сожаления, ни даже удовольствия. Вообще ничего.
Упомянутая граница проходила аккурат по линии ворот и забора. Четкий, математически-точный периметр (ну, может, плюс-минус пара сантиметров, что имело весьма плачевный итог для заблудших котов). Прорвать его удалось лишь «опелю».
Поскольку других тел на газоне не обнаружилось, выходило, что «всадники» воздержались от дальнейших попыток. Впрочем, пулеметов было два. Второй не подавал признаков жизни. От роскошного куста остались несколько обугленных веточек. На том месте, где находился «мадсен», зияла глубокая воронка. Вокруг — три-четыре сестрички. Мазилы. Дерн как языком слизнуло. Голый, исходящий дымом грунт. Значит, «бастион» устранили недавно. «Всадники» не успели взяться за второй пулемет, когда явились «черепа». Но наверняка пытались. Сбить датчики, прострелить электронные глаза. Простаки. «Черепа», хотя и держались подальше от хай-тековы выкрутасов, знали толк в смертоносных игрушках. Камеры находились вовсе не на «мадсене».
Волк посмотрел прямо перед собой. Грохот выстрелов говорил о том, что группировки, выражаясь криминально-оперативной терминологией, вступили в силовой контакт. Автомобили Ордена прижимались к обочинам, образуя своего рода заслоны (благо большинство были бронированными) для стрелков. Центр проезжей части вместе с тем оставался свободен — пробки (пожалуй, худший из казусов, мешающий все карты в наиболее неподходящий момент) не случилось. Для этого, нужно признаться, также требовалось определенное умение. Гангстеры действовали слаженно, уверенно и хладнокровно. Никто не переговаривался, не спорил, не кричал. Ассоциации возникали самые разнообразные: сантехники у лопнувшего стояка; повара, готовящиеся к ответственному банкету… Профессионализм требовался в любого рода занятии. Даже в столь специфическом, как рэкет и «разборки».
Курту никто не звонил, ничего не говорил, хотя он понятия не имел, что ему делать.
Водитель, однако, представлял себе свои задачи с непогрешимой ясностью. Когда джип наконец убрал с дороги свою широкую задницу с надписью «Джип», бандит сразу же вырулил в образовавшийся проем. И — вдавил педаль, что называется, в пол.
«Хаммер» с энтузиазмом взревел.
Взвизгнули покрышки. Броневик ринулся вперед, едва не снеся половину багажника джипа. Такой стремительности (громоздкой, неповоротливой с виду махины) удивился бы даже неистовый бык, летящий на тореадора. Обзор был незамедлительно расширен: от узкого, сфокусированного участка до обширной панорамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Волк стиснул челюсти, пытаясь отогнать наваждение Помогли ему в этом оружейные выстрелы. Машины Ордена загородили обзор (водитель — «череп» нетерпеливо барабанил по рулевому колесу), поэтому Курт слабо представлял, что происходит вокруг. В поле зрения — непоколебимый, телесно-розовый монолит — выросла Контора. Фасад испещрен дырами, точно швейцарский сыр («НАШИ КЛОНЫ-КОРОВЫ НЕ ХАЛТУРЯТ! ПОПРОБУЙТЕ — УБЕДИТЕСЬ!»). Многие окна, даром что пуленепробиваемые, разбиты, хотя решетки преимущественно остались на месте. Проем на втором этаже утратил безупречно-прямоугольные контуры, — куда-то, прихватив решетку, пропала сама рама. Вокруг проема образовалось угольно-черное пятно с очертаниями, похожими на дохлого кальмара. Аналогичное обрамление приобрела и входная дверь. Это, впрочем, было совершенно неважно: ключевую задачу дверь выполнила на «отлично». А именно — не позволила «всадникам» проникнуть внутрь.
С ближайшего столба свисали срезанные провода. Спутниковая «тарелка», возвышающаяся на плоской крыше Конторы (единственной задачей антенны, в отличие от Бастилии, было не головизионное вещание, а обеспечение связи — Череп обожал перестраховки), превратилась в сущее решето. Сквозь дыры просвечивал колоссальный Купол. Уж он-то был непрогляден, как перевернутое блюдо.
Взгляд Курта переместился дальше. Забор. Толстые прутья (терновый куст, заледеневший в стальной неподвижности) кое-где немного прогнулись. На острых шипах висели клочья металла. Впередиидущий «джип» свернул в сторону. Открылся вид на ворота. Правая створка болталась на единственной петле. Вторая лежала поперек подъездной аллейки. Газон. Извилистые (скорость, заносы) следы покрышек на вечнозеленой траве. Сорванный дерн, и, как кровоточащие раны, — сырой грунт.
Далее. Обломки мраморных клумб. Влажно-коричневая земля, разноцветные вкрапления лепестков. Источник этого безобразия непринужденно стоял на лужке — серый «опель» с открытым кузовом. Изрешеченный всюду, где возможно. Из-под капота ключом бил белый пар. Осколки стекла, множественные пулевые отверстия.
С пассажирской стороны к стеклу прислонилась чья-то голова. Отверстие в стекле становилось отверстием в черепе. Его окружали трещины — крошечные акведуки, — доверху наполненные кровью. Водитель «опеля» вывешивался из оконного проема. Грудь — на двери. Руки касались жесткой травы. Правая мертвой хваткой сжимала рукоять пистолета. Надпись на дверце сообщала: «Лавка Свенсона. Мясо на ВАШ вкус!» Спина безволосого (Свенсон, кто-то из сотрудников — неведомо) была прострелена в нескольких местах. Кровь струилась по дверце. Слова «…на ВАШ вкус!» разобрать становилось труднее. Чем дальше, тем труднее. Почти невозможно.
А вот последний рубеж.
Стороннему наблюдателю, незнакомому ни с Черепом, ни с новациями в сфере охранных систем, могло показаться, что огонь вел самый настоящий куст. Невысокий, заботливо поддерживаемой формы. Декоративное растение, чье латинское название значит лишь ограниченный круг специалистов-ботаников, выведенное генетическим путем для облагораживания парковых ансамблей… И, конечно, для того, чтобы прятать в зарослях скорострельные пулеметы «мадсен» (11,62 мм, 134 выстрела в минуту, Дания), оснащенные системами самонаведения, камерами, инфракрасными и тепловыми визорами. Горячая, раскаленная добела встреча непрошеному гостю была обеспечена. Парни из «Лавки Свенсона. Мясо на ВАШ вкус!» прочувствовали это в полной мере. «Мадсены» оказались неприятным сюрпризом.
Ствол, увенчанный «мундштуком» глушителя, ходил из стороны в сторону — справа налево, обратно… Замирал. Зеленые ветви, прикоснувшиеся к оружейной стали, пугливо дрожали. Курт поежился. Не очень-то комфортно сознавать, что сейчас своим электронным глазом на тебя смотрит машина — холодно и безразлично. Ее не волнует, что ты собой представляешь, о чем думаешь и о чем мечтаешь. Она даже не мыслит в общепринятом понимании слова. Все, что ее интересует, это перейдешь ли ты заветную межу. Рубеж огня. Алгоритмы примут решение за тысячные доли секунды; машина спустит курок, не испытывая при этом ни мук совести, ни сожаления, ни даже удовольствия. Вообще ничего.
Упомянутая граница проходила аккурат по линии ворот и забора. Четкий, математически-точный периметр (ну, может, плюс-минус пара сантиметров, что имело весьма плачевный итог для заблудших котов). Прорвать его удалось лишь «опелю».
Поскольку других тел на газоне не обнаружилось, выходило, что «всадники» воздержались от дальнейших попыток. Впрочем, пулеметов было два. Второй не подавал признаков жизни. От роскошного куста остались несколько обугленных веточек. На том месте, где находился «мадсен», зияла глубокая воронка. Вокруг — три-четыре сестрички. Мазилы. Дерн как языком слизнуло. Голый, исходящий дымом грунт. Значит, «бастион» устранили недавно. «Всадники» не успели взяться за второй пулемет, когда явились «черепа». Но наверняка пытались. Сбить датчики, прострелить электронные глаза. Простаки. «Черепа», хотя и держались подальше от хай-тековы выкрутасов, знали толк в смертоносных игрушках. Камеры находились вовсе не на «мадсене».
Волк посмотрел прямо перед собой. Грохот выстрелов говорил о том, что группировки, выражаясь криминально-оперативной терминологией, вступили в силовой контакт. Автомобили Ордена прижимались к обочинам, образуя своего рода заслоны (благо большинство были бронированными) для стрелков. Центр проезжей части вместе с тем оставался свободен — пробки (пожалуй, худший из казусов, мешающий все карты в наиболее неподходящий момент) не случилось. Для этого, нужно признаться, также требовалось определенное умение. Гангстеры действовали слаженно, уверенно и хладнокровно. Никто не переговаривался, не спорил, не кричал. Ассоциации возникали самые разнообразные: сантехники у лопнувшего стояка; повара, готовящиеся к ответственному банкету… Профессионализм требовался в любого рода занятии. Даже в столь специфическом, как рэкет и «разборки».
Курту никто не звонил, ничего не говорил, хотя он понятия не имел, что ему делать.
Водитель, однако, представлял себе свои задачи с непогрешимой ясностью. Когда джип наконец убрал с дороги свою широкую задницу с надписью «Джип», бандит сразу же вырулил в образовавшийся проем. И — вдавил педаль, что называется, в пол.
«Хаммер» с энтузиазмом взревел.
Взвизгнули покрышки. Броневик ринулся вперед, едва не снеся половину багажника джипа. Такой стремительности (громоздкой, неповоротливой с виду махины) удивился бы даже неистовый бык, летящий на тореадора. Обзор был незамедлительно расширен: от узкого, сфокусированного участка до обширной панорамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108