Платон вернулся к подъезду. И тут сверху упал кирпич. Небольшой такой кирпичик - килограммов на десять весом. Рассольников уловил подозрительный звук и в последний миг сумел увернуться. Вот и пойми: землетрясение виновато или кто-то решил укокошить чужака?
Лифты из шахт давно выломаны, людей в плетеных корзинах поднимают и опускают вручную. «Лифтеры» беспробудно пьяны, и потому люльки двигают рабы или сами жильцы. Вот и Рассольников сам тянул канат, его торопили сверху - кто-то хотел выйти из дома, а в трубу помещается лишь одна раздолбанная люлька.
- Он издевается над нами! - визгливо кричала пузатая матрона. - Мы опаздываем на прием!
- Да, мы очень спешим, - без энтузиазма вторил ей муж.
- Наплодили хилятиков! - вопила матрона. - Шагу не ступить! - Она не знала, что Платон - инопланетянин. Выражения были бы куда круче.
«Почему они не починят лифты? - с удивлением думал археолог, быстро-быстро перебирая руками. Он отнюдь не был хилятиком. - Здесь полно киберов. Ремонт будет стоить сущие гроши».
Он еще не до конца осознал, что для любой, даже самой пустяшной операции на Бочасте нужно собрать две дюжины разнообразных справок и дать на лапу десятку жадных чинуш. Запрещено все, что не прошло коридоры Канцелярии, - этот священный принцип соблюдался неукоснительно, и планета чахла на глазах. Лига Миров давно навела бы тут порядок, не находись Бочаста-Роки-Шиа в захолустье галактики. «Обречена на забвение» - таков приговор истории.
- А ты чего молчишь?! - набросилась матрона на мужа. - Опять за юбку прячешься?!
- Сейчас я его застрелю, - грозно пробасил тот, но не двинулся с места.
Но вот подъем подошел к концу. Рассольников перелез через замызганный борт корзины. На лестничной площадке к стене испуганно жались двое щуплых, полураздетых слуг. Нетерпеливо ожидавшая корзину матрона ущипнула супруга за жирный бок. И пучеглазый абориген в лопающемся на животе хитоне бросился на Платона с кулаками. Археолог взмахнул тростью и со свистом рассек воздух перед брюквиной его носа. Бочаец отшатнулся в испуге и пробормотал: - Гнусные инородцы…
Инцидент был исчерпан. Матрона мелко дрожала, все ее складки тряслись и плясали под туго натянутым шелковым платьем. Потом она кинулась в люльку и едва не проломила дно. Следом, кряхтя и охая, в корзину залез муж. Слуги схватились за канат. Едва корзина скрылась из глаз, они переглянулись, подмигнули Платону и начали хохотать. Впрочем, хохотали слуги беззвучно. Археолог стоял на площадке - заплеванной, покрытой толстым слоем окурков и пустых банок из-под джина с тоником. Об уборщиках здесь и слыхом не слыхали. Ни о железных, ни о сделанных из мяса и костей. Платон задел носком ботинка одну из банок, она с удивительной легкостью взлетела в воздух и упорхнула через бортик. Снизу донесся поток отборной межпланетной брани. Что-что, а высказываться на Бочасте умели изящно и доходчиво.
На всякий случай сверившись с микрочипом, Рассольников начал искать номер нужной ему квартиры.
На облезлых стенах имелось великое множество надписей. Платон узнал немало интересного о 'сексуальной жизни аборигенов; вот только номеров квартир было не видать. Надраенной бронзовой таблички с именем профессора Агурайца - тоже. Если когда и висела, давным-давно сдана на пункт приема цветных металлов. «Что же делать? - подумал археолог. - И спросить-то некого». На его счастье бронированная дверь одного из блоков приоткрылась с лязгом и скрипом, и бас осведомился на ласкающем уши космолингве:
- Украсть здесь больше нечего. Впрочем, вы не похожи на бомбера. Скорей уж - на заблудившегося туриста.
Сразу было ясно: собеседник Рассольникову достался интеллигентный.
- Добрый день. - Платон церемонно приподнял край соломенной шляпы с мерно гудящим вентилятором. - Не подскажете ли вы, где мне найти господина
Агурайца?
- Купите себе цыпокрыла и морочьте ему голову, - раздался из щели язвительный женский голос.
- Соня, перестань болтать ерунду, - укоризненно произнес бас. - Это же инопланетянин. Откуда ему знать?
- Простите, так какая из дверей принадлежит профессору? - наилюбезнейшим тоном осведомился Рассольников.
- Да моя, черт возьми! - тут не выдержал и бас.
- Здравствуйте, профессор! - с искренней радостью воскликнул археолог. - Я прилетел со Старой Земли. Меня зовут Платон Рассольников. Я буду зани…
Бронированная дверь с грохотом захлопнулась, так что он не успел договорить: «…маться раскопками».
Рассольников подождал минуты три. Пожалуй, профессор решил спрятаться, а вовсе не переодевается в манишку и фрак в честь дорого гостя. Пришлось постучать тростью в дверь, поскольку звонка не обнаружилось. В стене рядом с косяком двери открылась маленькая дверца, и Агураец пробасил испуганно:
- Кидайте свои фальшивки.
- Какие фальшивки? - не понял Платон.
- Моня, он плюет нам в душу, - подала голос язвительная Соня.
- Аусвайс давайте - я что, невнятно говорю?! - разозлился профессор. - Пачпортину, то бишь. Права водительские или еще какую подделку.
Очевидно, на Бочасте подлинные документы вовсе не водились.
- Теперь понятно. - Археолог не без трепета вынул из внутреннего кармана и кинул в черноту окошечка свой заграничный паспорт - электронную пластинку размером с мелкую монету, которая разворачивается под взглядом сапиенса в подробнейшую голограмму.
- И что?.. - раздался было бас и заглох. Земной документ предстал перед Агурайцем во всей своей красе. - Умеют же делать! - восхищенно воскликнул профессор, а потом довесил: - Если захотят.
Язвительная Соня на сей раз только хмыкнула, выражая глубокое сомнение в подлинности земного паспорта.
Когда Платон уже совсем отчаялся попасть внутрь, дверь наконец-то отворилась. Профессор Агураец походил на бывшего толстяка - в одночасье похудевшего и потому покрытого обвисшей дряблой кожей. Он был одет в аккуратно заштопанный женский фланелевый халат поверх ветхого полотняного костюмчика.
Язвительная Соня выглядывала из-за спины мужа. Это была сухощавая седая женщина неопределенных лет - в послеродовом корсете, венчавшем многослойное одеяние, в которое входили: вязаная кофта без передней части, короткий пеньюарчик, прикрывающий грудь, но не достающий даже пупка, и купальная простыня, обвязанная вокруг бедер.
Столь колоритных фигур Платон давно не видел. Разве что в Тибете - стране вечного маскарада. Правда, там была упорная стилизация под «золотой век», а тут… Рассольников перевел взгляд на лицо хозяина и сказал:
- Я могу войти? Не говорить же нам на пороге.
- Входите уж… - сконфуженно пробурчал Агураец. - Я ведь предупреждал, что красть больше нечего.
Профессорская квартира была хороша: монументальные серванты с выбитыми стеклами, вместо обоев - старые газеты, валяющиеся обломки стеллажей и груды книг с оторванными переплетами, обеденный стол, инкрустированный ценными породами древесины, одним концом покоящийся на штабеле треснутых кирпичей, а другим - на старых автомобильных покрышках, гнилые доски пола и остатки шикарного паркета у плинтусов… Следы былого величия и полная нищета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Лифты из шахт давно выломаны, людей в плетеных корзинах поднимают и опускают вручную. «Лифтеры» беспробудно пьяны, и потому люльки двигают рабы или сами жильцы. Вот и Рассольников сам тянул канат, его торопили сверху - кто-то хотел выйти из дома, а в трубу помещается лишь одна раздолбанная люлька.
- Он издевается над нами! - визгливо кричала пузатая матрона. - Мы опаздываем на прием!
- Да, мы очень спешим, - без энтузиазма вторил ей муж.
- Наплодили хилятиков! - вопила матрона. - Шагу не ступить! - Она не знала, что Платон - инопланетянин. Выражения были бы куда круче.
«Почему они не починят лифты? - с удивлением думал археолог, быстро-быстро перебирая руками. Он отнюдь не был хилятиком. - Здесь полно киберов. Ремонт будет стоить сущие гроши».
Он еще не до конца осознал, что для любой, даже самой пустяшной операции на Бочасте нужно собрать две дюжины разнообразных справок и дать на лапу десятку жадных чинуш. Запрещено все, что не прошло коридоры Канцелярии, - этот священный принцип соблюдался неукоснительно, и планета чахла на глазах. Лига Миров давно навела бы тут порядок, не находись Бочаста-Роки-Шиа в захолустье галактики. «Обречена на забвение» - таков приговор истории.
- А ты чего молчишь?! - набросилась матрона на мужа. - Опять за юбку прячешься?!
- Сейчас я его застрелю, - грозно пробасил тот, но не двинулся с места.
Но вот подъем подошел к концу. Рассольников перелез через замызганный борт корзины. На лестничной площадке к стене испуганно жались двое щуплых, полураздетых слуг. Нетерпеливо ожидавшая корзину матрона ущипнула супруга за жирный бок. И пучеглазый абориген в лопающемся на животе хитоне бросился на Платона с кулаками. Археолог взмахнул тростью и со свистом рассек воздух перед брюквиной его носа. Бочаец отшатнулся в испуге и пробормотал: - Гнусные инородцы…
Инцидент был исчерпан. Матрона мелко дрожала, все ее складки тряслись и плясали под туго натянутым шелковым платьем. Потом она кинулась в люльку и едва не проломила дно. Следом, кряхтя и охая, в корзину залез муж. Слуги схватились за канат. Едва корзина скрылась из глаз, они переглянулись, подмигнули Платону и начали хохотать. Впрочем, хохотали слуги беззвучно. Археолог стоял на площадке - заплеванной, покрытой толстым слоем окурков и пустых банок из-под джина с тоником. Об уборщиках здесь и слыхом не слыхали. Ни о железных, ни о сделанных из мяса и костей. Платон задел носком ботинка одну из банок, она с удивительной легкостью взлетела в воздух и упорхнула через бортик. Снизу донесся поток отборной межпланетной брани. Что-что, а высказываться на Бочасте умели изящно и доходчиво.
На всякий случай сверившись с микрочипом, Рассольников начал искать номер нужной ему квартиры.
На облезлых стенах имелось великое множество надписей. Платон узнал немало интересного о 'сексуальной жизни аборигенов; вот только номеров квартир было не видать. Надраенной бронзовой таблички с именем профессора Агурайца - тоже. Если когда и висела, давным-давно сдана на пункт приема цветных металлов. «Что же делать? - подумал археолог. - И спросить-то некого». На его счастье бронированная дверь одного из блоков приоткрылась с лязгом и скрипом, и бас осведомился на ласкающем уши космолингве:
- Украсть здесь больше нечего. Впрочем, вы не похожи на бомбера. Скорей уж - на заблудившегося туриста.
Сразу было ясно: собеседник Рассольникову достался интеллигентный.
- Добрый день. - Платон церемонно приподнял край соломенной шляпы с мерно гудящим вентилятором. - Не подскажете ли вы, где мне найти господина
Агурайца?
- Купите себе цыпокрыла и морочьте ему голову, - раздался из щели язвительный женский голос.
- Соня, перестань болтать ерунду, - укоризненно произнес бас. - Это же инопланетянин. Откуда ему знать?
- Простите, так какая из дверей принадлежит профессору? - наилюбезнейшим тоном осведомился Рассольников.
- Да моя, черт возьми! - тут не выдержал и бас.
- Здравствуйте, профессор! - с искренней радостью воскликнул археолог. - Я прилетел со Старой Земли. Меня зовут Платон Рассольников. Я буду зани…
Бронированная дверь с грохотом захлопнулась, так что он не успел договорить: «…маться раскопками».
Рассольников подождал минуты три. Пожалуй, профессор решил спрятаться, а вовсе не переодевается в манишку и фрак в честь дорого гостя. Пришлось постучать тростью в дверь, поскольку звонка не обнаружилось. В стене рядом с косяком двери открылась маленькая дверца, и Агураец пробасил испуганно:
- Кидайте свои фальшивки.
- Какие фальшивки? - не понял Платон.
- Моня, он плюет нам в душу, - подала голос язвительная Соня.
- Аусвайс давайте - я что, невнятно говорю?! - разозлился профессор. - Пачпортину, то бишь. Права водительские или еще какую подделку.
Очевидно, на Бочасте подлинные документы вовсе не водились.
- Теперь понятно. - Археолог не без трепета вынул из внутреннего кармана и кинул в черноту окошечка свой заграничный паспорт - электронную пластинку размером с мелкую монету, которая разворачивается под взглядом сапиенса в подробнейшую голограмму.
- И что?.. - раздался было бас и заглох. Земной документ предстал перед Агурайцем во всей своей красе. - Умеют же делать! - восхищенно воскликнул профессор, а потом довесил: - Если захотят.
Язвительная Соня на сей раз только хмыкнула, выражая глубокое сомнение в подлинности земного паспорта.
Когда Платон уже совсем отчаялся попасть внутрь, дверь наконец-то отворилась. Профессор Агураец походил на бывшего толстяка - в одночасье похудевшего и потому покрытого обвисшей дряблой кожей. Он был одет в аккуратно заштопанный женский фланелевый халат поверх ветхого полотняного костюмчика.
Язвительная Соня выглядывала из-за спины мужа. Это была сухощавая седая женщина неопределенных лет - в послеродовом корсете, венчавшем многослойное одеяние, в которое входили: вязаная кофта без передней части, короткий пеньюарчик, прикрывающий грудь, но не достающий даже пупка, и купальная простыня, обвязанная вокруг бедер.
Столь колоритных фигур Платон давно не видел. Разве что в Тибете - стране вечного маскарада. Правда, там была упорная стилизация под «золотой век», а тут… Рассольников перевел взгляд на лицо хозяина и сказал:
- Я могу войти? Не говорить же нам на пороге.
- Входите уж… - сконфуженно пробурчал Агураец. - Я ведь предупреждал, что красть больше нечего.
Профессорская квартира была хороша: монументальные серванты с выбитыми стеклами, вместо обоев - старые газеты, валяющиеся обломки стеллажей и груды книг с оторванными переплетами, обеденный стол, инкрустированный ценными породами древесины, одним концом покоящийся на штабеле треснутых кирпичей, а другим - на старых автомобильных покрышках, гнилые доски пола и остатки шикарного паркета у плинтусов… Следы былого величия и полная нищета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93