Нельзя убивать легенду - на ее месте вырастет новая, которая заживо похоронит тебя. А что делать? Дезертировать, убедительно разыграв собственную гибель? И чем прикажете ему заниматься в этой новой, гражданской жизни? Жизни под чужим именем и с чужим лицом? Тихо прозябать в медвежьем углу, растягивая скудные накопления? Наняться киллером и выполнять привычную работу, пока не шлепнут конкуренты? Стать частным сыщиком и без особого риска зарабатывать себе на старость? Один вариант хреновей другого….
Все чаще Кнутсен тосковал по той неизведанной доселе внутренней свободе, которую он испытал, попав в змеиную шкуру. Никаких обязательств, никаких запретов и - главное - самозапретов. Одно только следование здоровому инстинкту. И тот незабываемый миг, когда он почуял зовущий запах самки… Впервые за долгие годы Серый Лис почувствовал себя мужчиной. Да, у людей все по-другому. Но есть и общее: неутолимый зов плоти, сладостное предвкушение и восторг исполнения давних желаний. За это можно заплатить дорогую цену…
Здешний крестьянин взялся подвезти чужака - но не под дулом пистолета. Просто он не умел отказывать людям в форме. Потому, наверное, и дожил до сорока с лишним лет, успев нарожать дюжину ребятишек, из которых восемь живы до сих пор. Хорошие гены - и передать не стыдно.
Крестьянин был в аккуратно заштопанных белесых штанах и рубахе, драной соломенной шляпе и пыльных опорках. Кожа его имела темно-бронзовый оттенок, черные с проседью волосы слегка вились. Широкое, лупоглазое лицо с толстым носом имело самое безобидное выражение.
Степь здесь была плоская, поросшая жухлой травой. От горизонта до горизонта над головой простиралось безоблачное небо салатного оттенка, солнце палило с привычной яростью. Кнутсен перестал его замечать - привыкнуть можно ко всему.
Тихо и тоскливо было на этой бесконечной проселочной дороге с белыми костяками скота на обочинах. Скрипели деревянные колеса, копыта мулов глухо били в окаменевшую за сухой сезон землю, нудно гудели редкие, но приставучие мухи.
Бочаец вез на мельницу два мешка проса. Он, конечно, понимал, что зерно у него по дороге отнимут, но не мог усидеть дома, глядя, как маются жена и дети, в которых вселились злые духи. Деревенского шамана застрелили солдаты одной из армий - никто даже не разобрал, какой именно. Вроде бы. за ересь. А что это такое?.. Теперь некому изгнать из деревни обнаглевших духов. Сначала они проникли в дальнюю родню, затем стали забираться в сынков и дочек.
- Если не отберут зерно, то уж точно отберут муку- философски рассуждал крестьянин, убедившись, что чужак не собирается его убивать, вовсе не интересуется мешками и даже не затыкает ему глотку. - На все воля Мамбуту.
Покосился на Кнутсена, но тот и ухом не повел при упоминании Истинного Бога.
- А вдруг в просе тоже завелись духи? - вслух размышлял мужик, изредка понукая квелую, животину. - Тогда вор будет наказан. Может, я и еду, чтобы наказать вора…
Он шумно почесал в затылке. Мысль действительно была могучей. Только сейчас бочаец сумел отвлечь Серого Лиса от его невеселых мыслей.
- А ты не боишься, что у тебя отнимут и мешки, и мулов в придачу? - поинтересовался спецагент.
- Да не-е-е…- с удивлением протянул крестьянин. - Ну кому они нужны?
Кнутсен его не понял, но допытываться не стал - трудно найти общий язык циничному прагматику и атеисту с Аламагордо и суеверному язычнику с Бочасты.
Однако мулов и впрямь попытались отнять. На это решились пришлые солдаты, еще не знакомые со злыми духами. Солдаты были одеты в полевые комбинезоны Карантина, но служили они не Здравдепу Лиги Миров - оружие не то, и экипировка оставляет желать лучшего. Наверняка посланы на разведку из какой-то императорской части. Крестьянские мулы им были нужны, скорей всего, на прокорм.
Серый Лис обнаружил присутствие солдат метров за триста и предупредил возницу, но бочаец только хмыкнул в ответ. Его непонятное спокойствие передалось спецагенту. Кнутсен решил, что как-нибудь отобьется - надоело бегать от опасности. К тому же, любое бегство - потеря драгоценного времени.
Солдаты вышли на дорогу из-за обвалившейся глинобитной хижины. Пятеро бородатых, пропыленных, давно не мывшихся и как следует не евших молодых парней. На головах - шлемы-гомеостаты, не имеющие питания и потому не спасающие от жары. На ногах - высокие кожаные ботинки местного производства.
У солдат были армейские автоматы со снайперскими прицелами, рожками на пятьдесят патронов и под-ствольными капсульными огнеметами - хотя и устаревшее, но вполне эффективное в ближнем бою оружие. На груди висели подсумки с запасными рожками, на поясах - ручные гранаты, кинжалы в ножнах и объемистые фляги-охладители.
- Сто-ой! - крикнул усатый капрал и поднял руку. - Приехали!.. - Голос у него был веселый.
- Тпрру! - Крестьянин натянул поводья, и мулы стали.
Серый Лис остался сидеть, свесив ноги с подводы, - успеет соскочить, если понадобится.
- Руки подымай! Живо! - гаркнул солдат, нацелив на них автомат. Подходить к подводе воинство не спешило. Встало цепью, держа пальцы на спусковых > крючках. - Слезай! Десять шагов от телеги! На колени! Возница и спецагент не торопились выполнять приказ, и тогда солдат дал короткую очередь в воздух. Пули жжикнули над головами - это впечатляло. Пришлось подчиниться. Стоя на коленях, Кнутсен просчитывал варианты. «Если подойдут ближе, положу этого, этого и того. А потом - пуля моя… Или так: этого, этого и одним ударом - тех двоих. Но пятый все равно успеет. Скверно…»
- Кто такие?! - медленно приблизившись, потребовал ответа капрал. Он держал на мушке стоящих на коленях пленников.
Остальные солдаты, разбившись на пары, были готовы поддержать его огнем. «Тертые калачи… Трудно с такими работать, - подумал спецагент, - но можно. Подождем маленько - сами подставятся», - успокаивал он себя, а уверенности не было. Проклятый Мор-генахт поиграл им, как футбольным мячом, и теперь Серый Лис был не тот, что прежде.
- Я - крестьянин. Фазул Мусак. Везу зерно на мельницу, - без особого страха заговорил возница.
- А я - репортер «Си-Эн-Эн» Карл Ибсен, - сообщил Кнутсен. - Отдел виртуального репортажа. Непрерывно посылаю картинку через шунт…- Это была подстраховка, чтоб не вздумали стрелять, услышав ненавистное слово «репортер». Дескать, ваши рожи уже попали в галактические новости, и съемка продолжается. - Мои документы в кармане.
- Выключай шарманку, - распорядился капрал. - В зоне боевых действий любая съемка запрещена. Приказ командующего экспедиционным корпусом лейб-ком-модора Токанаги.
- Не могу, - виноватым тоном сказал «репортер». - Для этого надо выдрать из головы нейрошунт. Но тогда я умру. Это будет убийство, - пояснил специально для несуществующих зрителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Все чаще Кнутсен тосковал по той неизведанной доселе внутренней свободе, которую он испытал, попав в змеиную шкуру. Никаких обязательств, никаких запретов и - главное - самозапретов. Одно только следование здоровому инстинкту. И тот незабываемый миг, когда он почуял зовущий запах самки… Впервые за долгие годы Серый Лис почувствовал себя мужчиной. Да, у людей все по-другому. Но есть и общее: неутолимый зов плоти, сладостное предвкушение и восторг исполнения давних желаний. За это можно заплатить дорогую цену…
Здешний крестьянин взялся подвезти чужака - но не под дулом пистолета. Просто он не умел отказывать людям в форме. Потому, наверное, и дожил до сорока с лишним лет, успев нарожать дюжину ребятишек, из которых восемь живы до сих пор. Хорошие гены - и передать не стыдно.
Крестьянин был в аккуратно заштопанных белесых штанах и рубахе, драной соломенной шляпе и пыльных опорках. Кожа его имела темно-бронзовый оттенок, черные с проседью волосы слегка вились. Широкое, лупоглазое лицо с толстым носом имело самое безобидное выражение.
Степь здесь была плоская, поросшая жухлой травой. От горизонта до горизонта над головой простиралось безоблачное небо салатного оттенка, солнце палило с привычной яростью. Кнутсен перестал его замечать - привыкнуть можно ко всему.
Тихо и тоскливо было на этой бесконечной проселочной дороге с белыми костяками скота на обочинах. Скрипели деревянные колеса, копыта мулов глухо били в окаменевшую за сухой сезон землю, нудно гудели редкие, но приставучие мухи.
Бочаец вез на мельницу два мешка проса. Он, конечно, понимал, что зерно у него по дороге отнимут, но не мог усидеть дома, глядя, как маются жена и дети, в которых вселились злые духи. Деревенского шамана застрелили солдаты одной из армий - никто даже не разобрал, какой именно. Вроде бы. за ересь. А что это такое?.. Теперь некому изгнать из деревни обнаглевших духов. Сначала они проникли в дальнюю родню, затем стали забираться в сынков и дочек.
- Если не отберут зерно, то уж точно отберут муку- философски рассуждал крестьянин, убедившись, что чужак не собирается его убивать, вовсе не интересуется мешками и даже не затыкает ему глотку. - На все воля Мамбуту.
Покосился на Кнутсена, но тот и ухом не повел при упоминании Истинного Бога.
- А вдруг в просе тоже завелись духи? - вслух размышлял мужик, изредка понукая квелую, животину. - Тогда вор будет наказан. Может, я и еду, чтобы наказать вора…
Он шумно почесал в затылке. Мысль действительно была могучей. Только сейчас бочаец сумел отвлечь Серого Лиса от его невеселых мыслей.
- А ты не боишься, что у тебя отнимут и мешки, и мулов в придачу? - поинтересовался спецагент.
- Да не-е-е…- с удивлением протянул крестьянин. - Ну кому они нужны?
Кнутсен его не понял, но допытываться не стал - трудно найти общий язык циничному прагматику и атеисту с Аламагордо и суеверному язычнику с Бочасты.
Однако мулов и впрямь попытались отнять. На это решились пришлые солдаты, еще не знакомые со злыми духами. Солдаты были одеты в полевые комбинезоны Карантина, но служили они не Здравдепу Лиги Миров - оружие не то, и экипировка оставляет желать лучшего. Наверняка посланы на разведку из какой-то императорской части. Крестьянские мулы им были нужны, скорей всего, на прокорм.
Серый Лис обнаружил присутствие солдат метров за триста и предупредил возницу, но бочаец только хмыкнул в ответ. Его непонятное спокойствие передалось спецагенту. Кнутсен решил, что как-нибудь отобьется - надоело бегать от опасности. К тому же, любое бегство - потеря драгоценного времени.
Солдаты вышли на дорогу из-за обвалившейся глинобитной хижины. Пятеро бородатых, пропыленных, давно не мывшихся и как следует не евших молодых парней. На головах - шлемы-гомеостаты, не имеющие питания и потому не спасающие от жары. На ногах - высокие кожаные ботинки местного производства.
У солдат были армейские автоматы со снайперскими прицелами, рожками на пятьдесят патронов и под-ствольными капсульными огнеметами - хотя и устаревшее, но вполне эффективное в ближнем бою оружие. На груди висели подсумки с запасными рожками, на поясах - ручные гранаты, кинжалы в ножнах и объемистые фляги-охладители.
- Сто-ой! - крикнул усатый капрал и поднял руку. - Приехали!.. - Голос у него был веселый.
- Тпрру! - Крестьянин натянул поводья, и мулы стали.
Серый Лис остался сидеть, свесив ноги с подводы, - успеет соскочить, если понадобится.
- Руки подымай! Живо! - гаркнул солдат, нацелив на них автомат. Подходить к подводе воинство не спешило. Встало цепью, держа пальцы на спусковых > крючках. - Слезай! Десять шагов от телеги! На колени! Возница и спецагент не торопились выполнять приказ, и тогда солдат дал короткую очередь в воздух. Пули жжикнули над головами - это впечатляло. Пришлось подчиниться. Стоя на коленях, Кнутсен просчитывал варианты. «Если подойдут ближе, положу этого, этого и того. А потом - пуля моя… Или так: этого, этого и одним ударом - тех двоих. Но пятый все равно успеет. Скверно…»
- Кто такие?! - медленно приблизившись, потребовал ответа капрал. Он держал на мушке стоящих на коленях пленников.
Остальные солдаты, разбившись на пары, были готовы поддержать его огнем. «Тертые калачи… Трудно с такими работать, - подумал спецагент, - но можно. Подождем маленько - сами подставятся», - успокаивал он себя, а уверенности не было. Проклятый Мор-генахт поиграл им, как футбольным мячом, и теперь Серый Лис был не тот, что прежде.
- Я - крестьянин. Фазул Мусак. Везу зерно на мельницу, - без особого страха заговорил возница.
- А я - репортер «Си-Эн-Эн» Карл Ибсен, - сообщил Кнутсен. - Отдел виртуального репортажа. Непрерывно посылаю картинку через шунт…- Это была подстраховка, чтоб не вздумали стрелять, услышав ненавистное слово «репортер». Дескать, ваши рожи уже попали в галактические новости, и съемка продолжается. - Мои документы в кармане.
- Выключай шарманку, - распорядился капрал. - В зоне боевых действий любая съемка запрещена. Приказ командующего экспедиционным корпусом лейб-ком-модора Токанаги.
- Не могу, - виноватым тоном сказал «репортер». - Для этого надо выдрать из головы нейрошунт. Но тогда я умру. Это будет убийство, - пояснил специально для несуществующих зрителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93