- Предоставьте все мне, - великодушно сказал полковник. - Я буду вашим постановщиком, Жизель. И могу вас уверить, что у меня в этом немалый опыт.
- Я предпочла бы… предоставить это… его милости, - тихо сказала Жизель.
Граф невольно почувствовал радостное торжество из-за того, что она предпочла довериться ему, а не полковнику. Но если это и было мягкой попыткой поставить полковника Беркли на место, тот не обратил на это внимания.
- Ну конечно, - согласился он. - Это ведь пьеса Тальбота, так что я не стану портить его драматичный сюжет. Но в то же время я беру на себя роль ведущего спектакль. И, скажу вам откровенно и без ложной скромности, я чертовски хорошо умею это делать!
- Мы все это знаем, Фиц, - подтвердил граф. - Но только не пугайте Жизель. Я уверен, что она еще никогда не делала ничего похожего, так что ей придется нелегко.
- Кто знает, может, мы найдем в ней новое дарование на уровне миссис Сиддонс! - заметил полковник Беркли.
- Или даже на уровне Марии Фут, - лукаво заметил Генри.
Полковник вопросительно посмотрел на него, и он добавил:
- Я видел ее в «Роланде для Оливера». По-моему, она была превосходна!
- Они очень красива, - самодовольно проговорил полковник, словно в этом была его заслуга.
- Жизель вполне справится с ролью миссис Бэрроуфилд, - сказал граф, - а большего нам сейчас от нее и не нужно. Поспешите, Фиц, и разыщите для меня мадам Вивьен. А ты, Генри, иди и попробуй выяснить, где остановился Джулиус.
- Он остановился в «Плуге», а мисс Клаттербак - в «Лебеде».
- Тогда будем надеяться, что нам удастся разлучить их окончательно.
Генри Сомеркот оперся на изножье кровати, в которой лежал граф.
- И что именно я должен ему сказать? Граф немного подумал, а потом медленно проговорил:
- Скажи ему, что заходил повидаться со мной и что я пребываю в добром здравии. А потом начни петь дифирамбы хорошенькой богатой вдове, которая тоже живет в Немецком коттедже.
Сделав паузу, он добавил:
- Я думаю, надо сделать еще одну вещь. Когда у Жизели будет такая возможность, ей следует сказать, что она выехала из Йоркшира в сопровождении немолодой тетки, которая, к несчастью, заболела и должна была задержаться в Лондоне, но позже присоединится к ней здесь.
- Прекрасная мысль! - одобрил полковник и сказал наставительно:
- Всегда надо, чтобы у персонажей существовали убедительные причины для всех их поступков и обстоятельств. Такая достоверность должна служить основой любой пьесы.
- А потом? - спросил Генри, напоминая графу, что его роль еще до конца не определена.
- Небрежно так скажешь, что намерен еще раз зайти ко мне ближе к вечеру, и предложи ему отправиться вместе с тобой…
Тут граф прервал свои распоряжения и обратился к полковнику Беркли:
- Мадам Вивьен сможет подготовить Жизель настолько быстро? У нее ведь должно найтись хотя бы одно платье, которое придется ей впору?
- Думаю, их будет несколько десятков, - ответил тот. - И каждое будет к лицу очаровательной Жизели. Предоставьте все мне. Тальбот. Я сейчас же отправляюсь к мадам Вивьен. А перед тем как уйти, переговорю с Кингли.
- Я иду с вами, - сказал Генри. - Уверен, что нам с вами надо обсудить еще очень много важных деталей для этой постановки.
- Я вас подвезу, - с улыбкой пообещал полковник. - Мой фаэтон ждет у дверей.
- Спасибо, - отозвался Генри. - Главный недостаток вашего города, полковник, это то, что В НЕМ приходится слишком много ходить пешком!
- Любой врач подтвердит вам, что это очень полезно для здоровья, - ответил покровитель Челтнема.
- И я ничуть не сомневаюсь в том, что вы ищете способ заставить приезжих платить за каждый сделанный ими шаг! - рассмеялся Генри.
Двое заговорщиков вышли из комнаты. Граф молча смотрел на Жизель, ожидая, что она скажет.
Он знал, что девушка испытывает немалую тревогу. А еще ее выразительные глаза сказали ему, что ей все еще не верится, что все слышанные ею планы - это не пустая фантазия, которая никогда не будет воплощена в жизнь.
Она подошла к его кровати и остановилась в ногах, так напряженно уцепившись за резной столбик балдахина, словно боялась упасть.
- Не бойся, Жизель, - мягко проговорил граф. - Сейчас я напишу тебе чек на пятьдесят фунтов, которые тебе так необходимы.
- Это слишком щедро! - сказала она. - Я уверена, что это слишком много!
- Если ты так считаешь, то можешь спросить у полковника, сколько он платит актерам-любителям, которые участвуют в его постановках, - ответил граф. - Ты убедишься в том, что он платит им подобную сумму за неделю. А поскольку я предвижу, что этот маскарад может продлиться и десять дней, и даже дольше, то на самом деле ты достаешься мне очень дешево.
Заметив, что все еще не убедил ее, он добавил:
- Ты, похоже, не слышала историю об Эдварде Кине, которому в Челтнеме заплатили пятьдесят фунтов за утренний спектакль, за дневной в Тьюксбери - еще пятьдесят, а вечером в Глостере еще такую же сумму, так что он за день заработал сто пятьдесят фунтов.
- Но я же… не Эдвард Кин. Граф улыбнулся:
- Надо ли говорить очевидное?
- Вы делаете все это… чтобы… меня спасти, милорд, - неуверенно сказала Жизель.
- Конечно, это одна из причин, по которой я предложил такой план, - признал граф. - Но, как ты прекрасно понимаешь, есть и другая причина: я не хочу, чтобы моей близкой родственницей стала дочь ростовщика.
- А если… мистер Линд мною… не заинтересуется? Вдруг я не в его вкусе?
- А я и не говорил о том, что ты должна заинтересовать его как женщина, - ответил, граф. - Но вот состояние, которое ты якобы имеешь, несомненно, должно его заинтересовать. Капитан Сомеркот не преувеличивал, говоря, что во время этого лондонского сезона Джулиус преследовал всех богатых невест, прилагая все возможные усилия, чтобы жениться на одной из них.
Граф подумал, не следует ли ему рассказать Жизели о том, как Джулиус пытался скомпрометировать одну из девушек и как ему пришлось спасаться по водосточной трубе. Однако он сказал себе, что это только испугает ее, хотя она скорее всего и не поймет всего, что крылось за такой попыткой.
По мнению графа, главная проблема заключалась в том, поверят ли люди тому, что Жизель была замужем.
В ней очень заметно ощущались юность и невинность - такие качества, которых граф не встречал среди женщин, с которыми флиртовал и обществом которых наслаждался до своего ранения.
В своем простеньком синем платье она сейчас казалась именно тем, кем была: юной девушкой, которая не понимает жизни и ничего не подозревает о всех подводных течениях и интригах аристократического общества.
Однако он сказал себе, что единственной альтернативой его плану было то, что предложила сама Жизель, а сама мысль об этом была ему нестерпима.
Прибегнув к своему самому решительному тону, которому все окружающие всегда безусловно повиновались, граф Линдерст сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45