- Насколько я понимаю, милорд, - проговорила модистка, не пытаясь скрыть своего акцента, - сегодня - особый день, и вечером должен прийти особый джентльмен, ради которого мадам Бэрроуфилд должна выглядеть как можно лучше.
Граф с Жизелью не сразу сообразили, на кого мадам Вивьен намекает.
Потом мадам Вивьен увлекла Жизель за собой в соседнюю комнату, а граф остался просматривать рисунки туалетов. Большинство из них он счел слишком театральными и вызывающими для нежной и спокойной Жизели, считая, что в подобных нарядах она будет походить на воробышка в павлиньих перьях.
Однако вскоре потрясенному графу пришлось полностью изменить свое мнение.
Он уже. начал гадать, что могло так долго происходить в соседней комнате, где уединились модистка и Жизель, и собирался вызвать Бэтли и отправить его за ними со словами, что он устал ждать… и тут открылась дверь и в спальню вошла мадам Вивьен.
- Я нарядила мадам Бэрроуфилд, - сообщила она графу, - так, как мне приказал месье полковник. Надеюсь, милорд, что вы одобрите результат.
Она взмахнула рукой, и в комнату медленно вошла Жизель, которая до тех пор стояла за дверью, словно это были кулисы настоящего театра.
Граф мог только смотреть на нее в немом изумлении.
Мадам Вивьен получила от полковника Беркли подробные инструкции и совершенно точно выполнила их.
Теперь Жизель выглядела старше своих девятнадцати лет, и фигура ее казалась более пышной. Но что стало для графа самой большой неожиданностью, это то, что она оказалась настолько красивой.
Секунду он не мог понять, что именно могло так радикально изменить ее внешность, но уже через мгновение ему все стало понятно.
Мадам Вивьен умело наложила на лицо Жизели модную косметику, к которой прибегали все светские дамы. Конечно, на них она была не настолько яркой, как на тех, кто появлялся на театральных подмостках: благородные дамы пользовались краской очень осторожно и весьма умело. Только теперь граф понял, почему лицо Жизели - за исключением ее необычайно больших, ярких и выразительных глаз - всегда казалось ему бледным и неинтересным.
Она не пользовалась никакой косметикой по той простой причине, что не могла себе позволить расходовать па нес деньги.
Теперь ее нежная кожа буквально светилась, словно драгоценный жемчуг. На щеках лежал легкий румянец, скрадывавший впадинки у нее под скулами. Глаза ее, окруженные очень длинными, темными и шелковистыми ресницами, казались еще более яркими, чем обычно.
Изящный изгиб ее губ был чуть тронут специальным карминовым составом, а волосы уложены на голове в виде короны, с локонами, спускавшимися по обе стороны ее личика.
Наряд ее был сшит по самой последней моде, но в то же время оставался достаточно сдержанным, как то и приличествовало для леди. В то же время он был более причудливым и смелым, чем те платья, которые полагалось носить девятнадцатилетним девушкам.
Граф молча смотрел на новую Жизель и не сразу опомнился и заметил, что обе женщины ждут его оценки. Не спуская глаз с Жизели, он сказал:
- Могу вас поздравить, мадам. Полковник был совершенно прав. Вы - настоящая художница, и мне остается только признать, что вы создали подлинный шедевр!
Мадам Вивьен сделала ему низкий реверанс.
- Мерси, милорд. Раз вы довольны, большего мне и желать нельзя.
- Я очень доволен! - уверенно подтвердил граф.
День уже подходил к концу, когда мадам Вивьен наконец отбыла в Челтнем, и Жизель вошла в комнату графа.
- Я… очень тревожусь, - сказала она.
- Почему? - удивился граф.
- После того, как мадам поговорила с вами без меня, она сказала, что вы велели ей купить для меня несколько десятков платьев. Право… мне не нужно… так много! И счет окажется… просто чудовищный!
- Ты пытаешься вмешиваться в мои распоряжения, Жизель? - осведомился граф.
- Нет-нет… конечно, нет! - поспешно ответила она. - Просто мне… не хотелось бы… чтобы вы тратили на меня… так много денег.
- Я имею право тратить мои деньги так, как мне заблагорассудится, - объявил граф. - И хотел бы напомнить тебе, что в течение последнего года не имел возможности тратить свои немалые доходы ни на что, кроме докторов, которые, за счастливым исключением в лице мистера Ньюэла, ничего не дали мне в обмен на мои гинеи.
- Вы хотите сказать… что вам приятно было покупать платья… которые вы для меня выбрали… и все остальные вещи?
- Я нисколько не покривлю душой, когда скажу, что получил от этого большое удовольствие! - сказал граф. - И позволь прибегнуть к довольно банальной фразе и сказать, что тебя стоит одевать.
У нее по-прежнему был обеспокоенный вид, и граф добавил:
- А если ты только заикнешься о том, что вернешь мне деньги, то я, наверное, тебя просто отшлепаю! Однако, чтобы хоть как-то успокоить твою идиотскую, неуместную гордость, давай договоримся вот о чем: если ты решишь, что эта одежда тебе больше не понадобится, или если мы поругаемся из-за какого-нибудь пустяка, вроде моей склонности тратить мои собственные деньги по своему усмотрению, то мы отдадим все эти наряды полковнику, для его театрального гардероба.
Немного помолчав, граф продолжил:
- Мадам Вивьен сказала мне, что у нее есть немалый запас всевозможной одежды, относящейся к самым разным эпохам, на тот случай, чтобы полковник в любой момент мог поставить такой спектакль, какой пожелает, не дожидаясь шитья новых костюмов.
Тут он улыбнулся.
- А еще я слышал, будто в Челтнеме он всегда держал наготове быстрых лошадей и экипажи, чтобы доставлять все, что ему может вдруг потребоваться для шарад и спектаклей, которые полковник часто устраивает в замке Беркли.
- Н-наверное… я вам кажусь ужасно нелепой, милорд, - тихо проговорила Жизель.
- Вовсе нет, - возразил граф. - Такие чувства вызывают у меня самое глубокое уважение. Большинство женщин всегда готовы взять у мужчины все, что только можно. Ты - исключение из правил, Жизель, и я не сомневаюсь, что большинство мужчин сочтут такое свойство очень привлекательным.
Он увидел, что она облегченно вздохнула. Немного помолчав, Жизель спросила, словно ребенок, которому необходимы уверения взрослого:
- Я… вас не подведу?
- Я глубоко убежден в том, что ты никогда этого не сделаешь, - сказал граф.
Его голос прозвучал необычно глубоко и выразительно. И когда он встретился с Жизелью взглядом, обоим показалось, что в эту минуту произошло нечто необычайное, хотя оба не могли бы сказать, что именно.
На секунду они замерли, а потом Жизель порывисто отвернулась и немного невнятно проговорила:
- Мне… позвонить, чтобы вам принесли чаю? Или… вы предпочли бы нечто более крепкое, ваша милость?
- Думаю, нам обоим полезно было бы выпить немного вина, - ответил граф. - И потому, что я получу от него больше удовольствия, чем от чая, и потому, что, как ты прекрасно знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45