У инопланетян имелась такая электроника, о которой в Советском Союзе и мечтать никто не мог.
Людмила похлопала по матерчатой поверхности фюзеляжа. Она училась в летной школе, когда началась война, и успела чудом бежать из Киева, до того как город захватили немцы. Вот тогда она и стала пилотом Красной Армии. Людмила мечтала летать на бомбардировщиках или истребителях. Когда ее отправили в эскадрилью «кукурузников», она ужасно расстроилась: Людмила училась летать на У-2, чтобы водить более мощные и эффективные машины.
Но, как часто бывает в жизни, время изменило ее взгляды. Она снова погладила фюзеляж У-2. Маленький самолетик служил ей верой и правдой.
— Добрый старый упрямец, — сказала она.
Подлетая к Калуге, Людмила снова постаралась сосредоточиться. Ящеры до сих пор удерживали город, хотя после взрыва бомбы больше не пытались продвинуться на север. Людмила прекрасно понимала, что ее неуязвимость является следствием удачи — и осторожности. Стоит забыть об осторожности, удача немедленно тебя покинет.
Далеко впереди она заметила два вражеских танка, стоящих в поле возле стога сена. Может быть, один из них сломался, а другой остановился рядом, чтобы помочь? В любом случае они представляли собой весьма заманчивую цель. Большой палец Людмилы скользнул к гашетке пулеметов.
В следующее мгновение Людмила резко повернула штурвал, и ее самолетик сменил курс. Нет, это вовсе не стог сена — рядом с танками пряталась зенитная установка ящеров.
Людмила направила свой самолет к базе. Впрочем, вряд ли можно назвать таким громким словом кусок относительно ровного поля с вырытыми неподалеку землянками для пилотов и техников. В нескольких сотнях метров находилась фальшивая взлетная полоса с фальшивыми самолетами. Изредка оттуда посылали радиосигналы. Ящеры несколько раз бомбили «аэродром». Советская маскировка работала.
Когда Людмила подлетала к посадочной полосе, человек, который ничем не отличался от обычного крестьянина, снял шляпу и помахал левой рукой. Людмила откорректировала курс, слегка повернув на север.
«Кукурузник» несколько раз подпрыгнул на неровной посадочной полосе и остановился. Легкая машина не нуждалась в длинном тормозном пути. «Кукурузник» замирал на месте практически сразу после того, как его колеса касались земли. Техники, словно муравьи, мигом выскочили из своих укрытий и поспешили к самолету. Пропеллер еще крутился, а они уже были рядом.
— Вылезай быстрее! — крикнул кто-то из них, хотя Людмила и без приглашения успела выбраться на крыло.
Не прошло и нескольких минут после приземления, как У-2 вкатили в специальную траншею и накрыли маскировочными сетями — с воздуха никто никогда не догадается, что здесь стоит самолет.
Людмила тоже нырнула под маскировочную сеть и помогла рабочим наземной команды. Пилотам Красной Армии часто приходилось самим возиться с техникой, поскольку хороших специалистов не хватало. Впрочем, на базе имелся прекрасный механик — лучших Людмиле встречать еще не приходилось. Тем не менее она всегда участвовала в подготовке У-2 к очередной операции — ведь речь шла о ее жизни.
— Здравствуйте, товарищ пилот, — приветствовал ее механик.
Акцент выдавал в нем немца. Высокий, стройный, с рыжей бородой и не сходящей с лица усмешкой — казалось, он ничего не принимает всерьез.
— Здравствуй, — коротко ответила Людмила.
Георг Шульц — настоящий гений с отверткой, но ведь еще совсем недавно он был стрелком немецкого танка. Потом, во время боев на Украине, он стал механиком эскадрильи. Получить это место ему помогла Людмила, которая по чистой случайности познакомилась с ним и его командиром Генрихом Ягером. Теперь Людмила часто сомневалась, правильно ли тогда поступила.
— Ну, как прошел полет? — спросил он, переходя на немецкий.
Раньше Людмила плохо знала немецкий, но благодаря общению с Ягером и Шульцем стала говорить намного лучше.
— Нормально, — ответила Людмила.
Она отвернулась к своему «кукурузнику», чтобы не видеть, как глаза Шульца обшаривают ее тело, словно она забыла надеть свой плотный кожаный комбинезон. Несколько раз он давал волю рукам. Людмила твердо говорила ему «нет», но у нее создалось впечатление, что именно это слово Шульц по-русски не понимает. Впрочем, она не сомневалась, что и слово nein он тоже не поймет.
Может быть, ее равнодушие наконец его проняло — во всяком случае следующий вопрос Шульца относился к делу:
— Ты пролетала над воронкой большой бомбы, которую недавно взорвали русские?
— Aber naturlich, — ответила Людмила. — Это очень удобное направление: я точно знаю, что там меня не поджидают зенитки ящеров.
Шульц выпятил грудь.
— Я и майор Ягер — теперь полковник Ягер — участвовали в нападении, в результате которого был захвачен редкий металл. Я подозреваю, что именно из него ваши ученые сделали бомбу.
— В самом деле? — Людмиле хотелось, чтобы ее слова прозвучали холодно, но голос дрогнул.
Она уже давно убедилась в том, что Шульц имеет обыкновение говорить правду и никогда ее не приукрашивает. Его прямота не раз смущала Людмилу: как ему удалось не попасть в гестапо? Любой русский, который позволил бы себе так распустить язык, давно очутился бы в лагере. Или его объявили бы врагом народа и немедленно казнили. Людмила чувствовала, что Шульц не лжет.
— В самом деле, — подтвердил механик. — Если бы не немцы, вам никогда не удалось бы сделать такую бомбу. Людмиле ужасно захотелось отвесить ему пощечину.
— Я сильно сомневаюсь, что и вы, немцы , — она произнесла последнее слово по-русски, — сумели бы создать бомбу, не получив своей доли металла. Однако мы свою бомбу взорвали — а где же ваша ?
Георг Шульц густо покраснел. Людмила усмехнулась. Нацисты считали себя венцом творения, а своих славянских соседей — недоумками, которые не способны создать бомбу из взрывчатого металла. Людмила с огромным удовольствием напомнила Шульцу, как сильно нацисты ошиблись.
— Давай посмотрим на самолет, — пробормотал Шульц.
Людмила не стала с ним спорить — следовало заняться делом. Как механик Шульц приносил огромную пользу Красной Армии, и она могла на время забыть о его нацистских убеждениях, а заодно и свинских приставаниях. Многие русские вели себя ничуть не лучше — Никифор Шолуденко, к примеру. Как только она закончит заниматься своим У-2, офицер НКВД ее обязательно допросит.
Шульц крякнул, осматривая пятицилиндровый двигатель Швецова. Людмила уже знала, что это означает: механик чем-то недоволен.
— Что-то не так? — спросила она.
— Ослабла одна из пружин топливного насоса, — ответил он. — Вот, сама посмотри.
Людмила послушно посмотрела. Так и есть, пружина потеряла упругость. Она с уважением покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Людмила похлопала по матерчатой поверхности фюзеляжа. Она училась в летной школе, когда началась война, и успела чудом бежать из Киева, до того как город захватили немцы. Вот тогда она и стала пилотом Красной Армии. Людмила мечтала летать на бомбардировщиках или истребителях. Когда ее отправили в эскадрилью «кукурузников», она ужасно расстроилась: Людмила училась летать на У-2, чтобы водить более мощные и эффективные машины.
Но, как часто бывает в жизни, время изменило ее взгляды. Она снова погладила фюзеляж У-2. Маленький самолетик служил ей верой и правдой.
— Добрый старый упрямец, — сказала она.
Подлетая к Калуге, Людмила снова постаралась сосредоточиться. Ящеры до сих пор удерживали город, хотя после взрыва бомбы больше не пытались продвинуться на север. Людмила прекрасно понимала, что ее неуязвимость является следствием удачи — и осторожности. Стоит забыть об осторожности, удача немедленно тебя покинет.
Далеко впереди она заметила два вражеских танка, стоящих в поле возле стога сена. Может быть, один из них сломался, а другой остановился рядом, чтобы помочь? В любом случае они представляли собой весьма заманчивую цель. Большой палец Людмилы скользнул к гашетке пулеметов.
В следующее мгновение Людмила резко повернула штурвал, и ее самолетик сменил курс. Нет, это вовсе не стог сена — рядом с танками пряталась зенитная установка ящеров.
Людмила направила свой самолет к базе. Впрочем, вряд ли можно назвать таким громким словом кусок относительно ровного поля с вырытыми неподалеку землянками для пилотов и техников. В нескольких сотнях метров находилась фальшивая взлетная полоса с фальшивыми самолетами. Изредка оттуда посылали радиосигналы. Ящеры несколько раз бомбили «аэродром». Советская маскировка работала.
Когда Людмила подлетала к посадочной полосе, человек, который ничем не отличался от обычного крестьянина, снял шляпу и помахал левой рукой. Людмила откорректировала курс, слегка повернув на север.
«Кукурузник» несколько раз подпрыгнул на неровной посадочной полосе и остановился. Легкая машина не нуждалась в длинном тормозном пути. «Кукурузник» замирал на месте практически сразу после того, как его колеса касались земли. Техники, словно муравьи, мигом выскочили из своих укрытий и поспешили к самолету. Пропеллер еще крутился, а они уже были рядом.
— Вылезай быстрее! — крикнул кто-то из них, хотя Людмила и без приглашения успела выбраться на крыло.
Не прошло и нескольких минут после приземления, как У-2 вкатили в специальную траншею и накрыли маскировочными сетями — с воздуха никто никогда не догадается, что здесь стоит самолет.
Людмила тоже нырнула под маскировочную сеть и помогла рабочим наземной команды. Пилотам Красной Армии часто приходилось самим возиться с техникой, поскольку хороших специалистов не хватало. Впрочем, на базе имелся прекрасный механик — лучших Людмиле встречать еще не приходилось. Тем не менее она всегда участвовала в подготовке У-2 к очередной операции — ведь речь шла о ее жизни.
— Здравствуйте, товарищ пилот, — приветствовал ее механик.
Акцент выдавал в нем немца. Высокий, стройный, с рыжей бородой и не сходящей с лица усмешкой — казалось, он ничего не принимает всерьез.
— Здравствуй, — коротко ответила Людмила.
Георг Шульц — настоящий гений с отверткой, но ведь еще совсем недавно он был стрелком немецкого танка. Потом, во время боев на Украине, он стал механиком эскадрильи. Получить это место ему помогла Людмила, которая по чистой случайности познакомилась с ним и его командиром Генрихом Ягером. Теперь Людмила часто сомневалась, правильно ли тогда поступила.
— Ну, как прошел полет? — спросил он, переходя на немецкий.
Раньше Людмила плохо знала немецкий, но благодаря общению с Ягером и Шульцем стала говорить намного лучше.
— Нормально, — ответила Людмила.
Она отвернулась к своему «кукурузнику», чтобы не видеть, как глаза Шульца обшаривают ее тело, словно она забыла надеть свой плотный кожаный комбинезон. Несколько раз он давал волю рукам. Людмила твердо говорила ему «нет», но у нее создалось впечатление, что именно это слово Шульц по-русски не понимает. Впрочем, она не сомневалась, что и слово nein он тоже не поймет.
Может быть, ее равнодушие наконец его проняло — во всяком случае следующий вопрос Шульца относился к делу:
— Ты пролетала над воронкой большой бомбы, которую недавно взорвали русские?
— Aber naturlich, — ответила Людмила. — Это очень удобное направление: я точно знаю, что там меня не поджидают зенитки ящеров.
Шульц выпятил грудь.
— Я и майор Ягер — теперь полковник Ягер — участвовали в нападении, в результате которого был захвачен редкий металл. Я подозреваю, что именно из него ваши ученые сделали бомбу.
— В самом деле? — Людмиле хотелось, чтобы ее слова прозвучали холодно, но голос дрогнул.
Она уже давно убедилась в том, что Шульц имеет обыкновение говорить правду и никогда ее не приукрашивает. Его прямота не раз смущала Людмилу: как ему удалось не попасть в гестапо? Любой русский, который позволил бы себе так распустить язык, давно очутился бы в лагере. Или его объявили бы врагом народа и немедленно казнили. Людмила чувствовала, что Шульц не лжет.
— В самом деле, — подтвердил механик. — Если бы не немцы, вам никогда не удалось бы сделать такую бомбу. Людмиле ужасно захотелось отвесить ему пощечину.
— Я сильно сомневаюсь, что и вы, немцы , — она произнесла последнее слово по-русски, — сумели бы создать бомбу, не получив своей доли металла. Однако мы свою бомбу взорвали — а где же ваша ?
Георг Шульц густо покраснел. Людмила усмехнулась. Нацисты считали себя венцом творения, а своих славянских соседей — недоумками, которые не способны создать бомбу из взрывчатого металла. Людмила с огромным удовольствием напомнила Шульцу, как сильно нацисты ошиблись.
— Давай посмотрим на самолет, — пробормотал Шульц.
Людмила не стала с ним спорить — следовало заняться делом. Как механик Шульц приносил огромную пользу Красной Армии, и она могла на время забыть о его нацистских убеждениях, а заодно и свинских приставаниях. Многие русские вели себя ничуть не лучше — Никифор Шолуденко, к примеру. Как только она закончит заниматься своим У-2, офицер НКВД ее обязательно допросит.
Шульц крякнул, осматривая пятицилиндровый двигатель Швецова. Людмила уже знала, что это означает: механик чем-то недоволен.
— Что-то не так? — спросила она.
— Ослабла одна из пружин топливного насоса, — ответил он. — Вот, сама посмотри.
Людмила послушно посмотрела. Так и есть, пружина потеряла упругость. Она с уважением покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192