— Но и немцев они тоже не любят, — закончил свою мысль Мордехай. Фридрих нахмурился, но спорить не стал. — Лучше всего отправиться в Лодзь. Это крупный город, чужаки там не так заметны, как в Петркуве. И там осталось немало евреев.
— Давно мечтал о встрече с ними, — фыркнул Фридрих, но тут же заговорил серьезно. — Впрочем, вы, еврейские ублюдки, знаете про подполье больше других, не так ли?
— А вы, нацистские ублюдки, вынудили нас уйти в подполье, не так ли?
— спросил Анелевич. — Значит, в Лодзь?
— В Лодзь, — согласился Фридрих.
* * * Капуста, черный хлеб, картофель. Для разнообразия турнепс и свекла. Генрих Ягер жалел, что он далеко от линии фронта — там хотя бы давали мясные консервы и масло. Конечно, питаясь капустой, черным хлебом и картофелем, с голоду не умрешь, но через некоторое время начинаешь понимать, что тебе хочется чего-нибудь другого. И хотя работа, в которой он принимал участие, имела огромное значение, жизнь в Германии стала холодной, серой и скучной.
Он проткнул вилкой последний кусок картошки, подобрал последний кусочек квашеной капусты на тарелке, подобрал хлебом остатки соуса — нельзя не признать, что качество хлеба сейчас выше, чем в 1917 году. Однако хорошим его все равно не назовешь.
Ягер встал, отнес тарелку и столовое серебро к столику для грязной посуды, за что получил благодарность судомойки, и вышел из столовой. Открыв дверь, он столкнулся с высоким человеком в черной униформе СС, обильно украшенной серебром.
Полковник СС заключил Генриха в свои могучие объятья.
— Ягер, проклятый сукин сын, как поживаешь? — пророкотал он.
Несколько физиков, которые обедали вместе с Ягером, удивленно и даже испуганно смотрели на невероятное явление, посетившее их спокойный уголок.
Жизнь осталась холодной и серой, но она перестала быть скучной.
— Привет, Скорцени, — ответил Ягер. — А как ты? — Рядом со штандартенфюрером Отто Скорцени жизнь могла внезапно оборваться, но она никогда, никогда не бывала скучной.
Длинный шрам на левой щеке эсэсовца превратил его улыбку в жуткую гримасу.
— В лучшем виде.
— У тебя по-другому не бывает, — ухмыльнулся Ягер.
Скорцени рассмеялся, словно Ягер сказал нечто остроумное, хотя в его словах не было ничего, кроме правды.
— Тут есть место, где мы могли бы спокойно поговорить? — спросил эсэсовец.
— Ты понятия не имеешь о том, что значит говорить спокойно, — сказал Ягер, и Скорцени вновь рассмеялся. — Пойдем, я отведу тебя в свою комнату.
— Мне не обойтись без хлебных крошек, если я не хочу здесь заблудиться, — ворчал Скорцени, когда Ягер вел его через средневековый лабиринт замка Гогентюбинген.
Оказавшись в комнате Ягера, он плюхнулся в кресло, в которое сам Генрих садился с большой осторожностью.
— Ладно, какой способ самоубийства ты хочешь предложить мне на этот раз? — спросил Ягер.
— Можешь не сомневаться, у меня уйма новых идей, — заверил его эсэсовец.
— И почему меня это не удивляет?
— Потому что ты не дурак, — ответил Скорцени. — Поверь мне, за последние годы я сталкивался с огромным количеством самых разнообразных дураков. Некоторые из них носят военную форму и воображают, будто они солдаты. Но только не ты — тут я должен отдать тебе должное.
— Большое спасибо, — проворчал Ягер.
Относительно самого Скорцени он до сих пор не пришел к окончательному выводу: можно ли назвать Отто дураком в военной форме? Он безумно рисковал, но почти всегда выходил сухим из воды. В чем тут причина — удача или ловкость? Полоса удач Скорцени тянулась так долго, что Ягер относился к нему с уважением.
— Каким образом ты намерен накрутить ящерам их обрубленные хвосты?
— Только не хвосты — я намерен зайти с другой стороны. — Скорцени ухмыльнулся. Возможно, он считал, что его улыбка обезоруживает собеседника. Однако шрам превращал ее в устрашающую гримасу. — Ты слышал, что англичане начали использовать иприт против ящеров?
— Да, слышал.
В животе у Ягера все сжалось. В Первую мировую он долгие часы провел в душном противогазе. И еще он помнил своих товарищей, которые не успели вовремя их надеть. Ягер поморщился.
— Не могу их винить, но это отвратительное оружие. Интересно, с какой целью они приготовили газ? Неужели собирались использовать его против нас, если бы мы перебрались через Ла-Манш?
— Наверное. — Скорцени небрежно махнул рукой. Его не интересовали причины; что и как — вот главное. — И не возмущайся так. Если бы англичане использовали газ против нас, то мы бы им быстро показали, что иприт — еще далеко не самое страшное. У нас есть кое-что получше — после Первой мировой мы не сидели сложа руки.
— Не сомневаюсь.
Скорцени говорил очень уверенно. Интересно, откуда его сведения, и как проверяли действие новых газов — и на ком? Задавать такие вопросы слишком опасно. Ягер считал, что гораздо опаснее их не задавать , но с ним соглашались лишь немногие офицеры.
— Мы не использовали газ против ящеров, — продолжал Скорцени, — по той же причине, по которой не атаковали с его помощью англичан: мы боялись получить ответ. И хотя наш газ лучше, с ипритом связываться не хочется.
— Тут ты совершенно прав, — искренне согласился Ягер.
— Но когда ящеры высадились на их остров, англичане предприняли решительные действия. — Скорцени ухмыльнулся. — Как гласит старая пословица? «Ничто так не концентрирует внимание, как известие о том, что завтра тебя повесят». Что-то в этом роде. Должно быть, англичане решили, что они проигрывают, и пришли к выводу, что не стоит оставлять пули в стволе. И знаешь, что я тебе скажу, Ягер? Складывается впечатление, что ящеры не пользовались отравляющими газами в своих войнах, поскольку у них не оказалось подходящей защиты.
— Значит, англичанам удалось найти их ахиллесову пяту? — И он вдруг представил себе, что люди нашли способ вышвырнуть ящеров с Земли, хотя не имел представления, сколько потребуется газа и сколько людей уцелеет после его применения.
— Ну, во всяком случае слабое место, — сказал Скорцени. — Но ящеры не глупее русских. Сделай что-нибудь против них, и они попытаются придумать, как тебя остановить. У них мало своих масок — может быть, даже совсем нет, тут мы не знаем наверняка, — однако им удалось захватить английские образцы, к тому же на них работают коллаборационисты. На юге Франции есть завод, где они пытаются начать производство противогазов, которые будут надеваться на рыла ящеров.
— Свет появляется на рассвете, — сказал Ягер. — Хочешь заняться этим заводом?
— Ты заслужил сигару! — воскликнул Скорцени и из внутреннего кармана извлек настоящую сигару, которую торжественно протянул Ягеру. Тот схватил ее с таким восторгом, словно ему предложили святой Грааль. Улыбка Скорцени стала на удивление простодушной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192