В результате обе стороны договорились, что они имеют право апеллировать к англичанам, если сочтут какой-либо приказ невыполнимым. Так с тех пор и поступали.
— Если вам удастся сделать так, чтобы мы и нацисты были в равной степени недовольны происходящим, значит, вы справитесь со своей задачей, — заявил Александр Герман.
— Просто великолепно, черт возьми, — пробормотал Кен Эмбри.
— Очень хорошо, — без колебаний перевел его слова Бэгнолл. Он с готовностью принес в жертву подтекст, сохранив общий смысл. К достигнутому согласию следовало относиться чрезвычайно бережно.
Васильев и Александр Герман подошли к висящей на стене карте. Ящеры все еще находились в двадцати километрах от города. Они уже довольно давно не предпринимали серьезных атак — «заняты где-то в другом месте», полагал Бэгнолл, — однако люди день и ночь строили новые укрепления. Впрочем, оказалось, что летом ночи в Пскове совсем короткие.
Бэгнолл ждал, когда русские начнут задавать вопросы, требовать или жаловаться на что-нибудь. Они молчали. Васильев показал на схему строящихся укреплений и принялся что-то втолковывать Герману. Они обменялись несколькими фразами, после чего ушли — возможно, решили взглянуть на укрепления своими, глазами.
— Все получилось слишком легко, — проворчал Эмбри, когда русские убрались прочь.
— Не каждый же день должны происходить катастрофы, — ответил Бэгнолл
— и тут же пожалел о сказанном. По собственному опыту он знал, что катастрофы в последнее время стали таким же распространенным явлением, как ласточки в небе. Он сменил тему. — Ты обойдешься без меня в течение получаса? Я хотел бы немного прогуляться.
— Не возражаю, — ответил Эмбри. — Ты мне очень помог, а здесь как-то уж очень сумрачно.
— Точно — и не только из-за тусклого освещения, — ввернул Бэгнолл.
Эмбри рассмеялся, хотя оба знали, что Бэгнолл не шутит.
Выбравшись из-за каменных стен псковского Крома, Бэгнолл с облегчением вздохнул. Теперь, когда пришло настоящее лето, Псков стал довольно приятным местом — если на время забыть о разрушениях, которые принесла с собой война. Пахло свежей зеленью, погода стояла теплая, солнце улыбалось с голубого неба, по которому бежали легкие перистые облака. Щебетали коноплянки, крякали утки. Одно плохо: для того чтобы дождаться четырех приятных месяцев, приходилось пережить восемь месяцев ледяного ада.
Ящеры долго бомбили Советский мост (Бэгнолл обратил внимание, что пожилые жители Пскова иногда называют его мостом Троицы) через реку Пскову. Их атаки отличались поразительной точностью, одна из бомб угодила в центр пролета. Люди перебирались на противоположный берег, настелив поверх пробоины доски, но машина обязательно сорвалась бы в реку.
Проезжавший на велосипеде немец кивнул Бэгноллу.
— Хайль Гитлер! — крикнул он, приняв англичанина за одного из своих товарищей.
Бэгнолл ограничился ответным кивком. В 1941 году он испытывал смешанные чувства, когда Сталин заключил союз с Британией. Теперь же тройственный союз со Сталиным и Гитлером представлялся ему ирреальным — мир окончательно вывернулся наизнанку.
— Проклятье, — пробормотал Бэгнолл, — так оно и есть.
Доски скрипели у Бэгнолла под ногами, когда он переходил по мосту в другой район города. Казалось, каменная ограда, за которой стояла церковь Святых Козьмы и Дамиана в Примостье, выстроена еще до того, как возник сам город. Высокий, похожий на луковицу купол венчал православный крест с диагональной планкой.
В отличие от других больших зданий города церковь не бомбили. Впрочем, она казалась заброшенной, краска давно облупилась, а голубиный помет, напоминающий снег, покрывал позеленевшую медь купола.
«Интересно, — подумал Бэгнолл, — коммунисты после революции разрешали использовать церковь по назначению?»
Солдат в форме Красной Армии сидел на ограде церкви. Он — нет, она помахала Бэгноллу рукой.
— Здравствуйте, Татьяна Федоровна, — сказал он и помахал в ответ.
Татьяна Федоровна Пирогова спрыгнула с ограды и зашагала ему навстречу, светлые локоны блестели в ярком солнечном свете. Очень хорошенькая — нет, черт возьми, настоящая красавица! Открытое русское лицо с широкими скулами… Соблазнительных очертаний женственной фигуры не скрывает даже мешковатая форма… Когда Татьяна подошла к Бэгноллу, она облизнула пухлую нижнюю губу, словно прикидывала, какая hors d'oeuvre note 8 из него получится.
Может быть… Кто знает. Татьяна стала проявлять интерес к Бэгноллу, когда он начал координировать оборону Пскова во время последнего наступления ящеров. До этого она была подругой Джерома Джоунза, оператора радиолокационной установки. Джоунз, Бэгнолл, Эмбри и Альф Уайт (бедняга Альф
— он погиб во время боя к югу от Пскова) прилетели в Россию с новым радаром.
Однако Бэгнолла смущало не то, что он посягает на женщину своего соотечественника. Очарование Татьяны несколько портила снайперская винтовка с оптическим прицелом, с которой девушка никогда не расставалась. Она была превосходным снайпером, и Бэгнолл не стыдился того, что побаивается прекрасной Татьяны.
Он показал на церковь и сказал:
— Schon.
Татьяна немного понимала по-немецки, хотя сказать практически ничего не могла.
Губы девушки изогнулись, и она что-то быстро проговорила по-русски — Бэгноллу ничего не удалось понять. Тогда Татьяна несколько раз медленно повторила всю фразу, и он наконец сообразил: церковь и все, что с ней связано, есть нечто примитивное, предназначенное для людей с низкой культурой (страшное оскорбление в России), суеверная чепуха… очень жаль, что ни фашисты, ни ящеры ее не разрушили.
Затем Татьяна показала на здание церкви и сделала вид, ч го открывает дверь, после чего задала вопрос, который Бэгнолл понял благодаря долгому общению с русскими офицерами: Татьяна спрашивала, не хочет ли он по-быстрому заняться с ней любовью?
Он покраснел, собрался ответить и неудержимо закашлялся. Даже английские уличные девки не ведут себя так дерзко, а Татьяна, часто менявшая мужчин, конечно же, не проститутка. Бэгнолл пожалел, что она не удовлетворилась Джоунзом и обратила на него свои прекрасные взоры. Слегка заикаясь, он ответил:
— Нет, спасибо, aber nyet. Спасибо, но нет. — Бэгнолл понимал, что говорит на двух языках сразу, но был слишком смущен.
— Буржуй, — презрительно бросила Татьяна.
Она повернулась на каблуках и пошла прочь, покачивая , бедрами, чтобы еще раз показать, чего он лишился.
Бэгнолл ни секунды не сомневался, что Татьяна очень хороша в постели. Тем не менее он предпочел бы переспать с львицей; львица не могла всадить ему пулю в лоб с полутора тысяч ярдов. Он поспешил обратно к Советскому мосту, ведущему к Крому. После встречи с Татьяной предстоящие бои с ящерами показались ему легкой прогулкой по парку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
— Если вам удастся сделать так, чтобы мы и нацисты были в равной степени недовольны происходящим, значит, вы справитесь со своей задачей, — заявил Александр Герман.
— Просто великолепно, черт возьми, — пробормотал Кен Эмбри.
— Очень хорошо, — без колебаний перевел его слова Бэгнолл. Он с готовностью принес в жертву подтекст, сохранив общий смысл. К достигнутому согласию следовало относиться чрезвычайно бережно.
Васильев и Александр Герман подошли к висящей на стене карте. Ящеры все еще находились в двадцати километрах от города. Они уже довольно давно не предпринимали серьезных атак — «заняты где-то в другом месте», полагал Бэгнолл, — однако люди день и ночь строили новые укрепления. Впрочем, оказалось, что летом ночи в Пскове совсем короткие.
Бэгнолл ждал, когда русские начнут задавать вопросы, требовать или жаловаться на что-нибудь. Они молчали. Васильев показал на схему строящихся укреплений и принялся что-то втолковывать Герману. Они обменялись несколькими фразами, после чего ушли — возможно, решили взглянуть на укрепления своими, глазами.
— Все получилось слишком легко, — проворчал Эмбри, когда русские убрались прочь.
— Не каждый же день должны происходить катастрофы, — ответил Бэгнолл
— и тут же пожалел о сказанном. По собственному опыту он знал, что катастрофы в последнее время стали таким же распространенным явлением, как ласточки в небе. Он сменил тему. — Ты обойдешься без меня в течение получаса? Я хотел бы немного прогуляться.
— Не возражаю, — ответил Эмбри. — Ты мне очень помог, а здесь как-то уж очень сумрачно.
— Точно — и не только из-за тусклого освещения, — ввернул Бэгнолл.
Эмбри рассмеялся, хотя оба знали, что Бэгнолл не шутит.
Выбравшись из-за каменных стен псковского Крома, Бэгнолл с облегчением вздохнул. Теперь, когда пришло настоящее лето, Псков стал довольно приятным местом — если на время забыть о разрушениях, которые принесла с собой война. Пахло свежей зеленью, погода стояла теплая, солнце улыбалось с голубого неба, по которому бежали легкие перистые облака. Щебетали коноплянки, крякали утки. Одно плохо: для того чтобы дождаться четырех приятных месяцев, приходилось пережить восемь месяцев ледяного ада.
Ящеры долго бомбили Советский мост (Бэгнолл обратил внимание, что пожилые жители Пскова иногда называют его мостом Троицы) через реку Пскову. Их атаки отличались поразительной точностью, одна из бомб угодила в центр пролета. Люди перебирались на противоположный берег, настелив поверх пробоины доски, но машина обязательно сорвалась бы в реку.
Проезжавший на велосипеде немец кивнул Бэгноллу.
— Хайль Гитлер! — крикнул он, приняв англичанина за одного из своих товарищей.
Бэгнолл ограничился ответным кивком. В 1941 году он испытывал смешанные чувства, когда Сталин заключил союз с Британией. Теперь же тройственный союз со Сталиным и Гитлером представлялся ему ирреальным — мир окончательно вывернулся наизнанку.
— Проклятье, — пробормотал Бэгнолл, — так оно и есть.
Доски скрипели у Бэгнолла под ногами, когда он переходил по мосту в другой район города. Казалось, каменная ограда, за которой стояла церковь Святых Козьмы и Дамиана в Примостье, выстроена еще до того, как возник сам город. Высокий, похожий на луковицу купол венчал православный крест с диагональной планкой.
В отличие от других больших зданий города церковь не бомбили. Впрочем, она казалась заброшенной, краска давно облупилась, а голубиный помет, напоминающий снег, покрывал позеленевшую медь купола.
«Интересно, — подумал Бэгнолл, — коммунисты после революции разрешали использовать церковь по назначению?»
Солдат в форме Красной Армии сидел на ограде церкви. Он — нет, она помахала Бэгноллу рукой.
— Здравствуйте, Татьяна Федоровна, — сказал он и помахал в ответ.
Татьяна Федоровна Пирогова спрыгнула с ограды и зашагала ему навстречу, светлые локоны блестели в ярком солнечном свете. Очень хорошенькая — нет, черт возьми, настоящая красавица! Открытое русское лицо с широкими скулами… Соблазнительных очертаний женственной фигуры не скрывает даже мешковатая форма… Когда Татьяна подошла к Бэгноллу, она облизнула пухлую нижнюю губу, словно прикидывала, какая hors d'oeuvre note 8 из него получится.
Может быть… Кто знает. Татьяна стала проявлять интерес к Бэгноллу, когда он начал координировать оборону Пскова во время последнего наступления ящеров. До этого она была подругой Джерома Джоунза, оператора радиолокационной установки. Джоунз, Бэгнолл, Эмбри и Альф Уайт (бедняга Альф
— он погиб во время боя к югу от Пскова) прилетели в Россию с новым радаром.
Однако Бэгнолла смущало не то, что он посягает на женщину своего соотечественника. Очарование Татьяны несколько портила снайперская винтовка с оптическим прицелом, с которой девушка никогда не расставалась. Она была превосходным снайпером, и Бэгнолл не стыдился того, что побаивается прекрасной Татьяны.
Он показал на церковь и сказал:
— Schon.
Татьяна немного понимала по-немецки, хотя сказать практически ничего не могла.
Губы девушки изогнулись, и она что-то быстро проговорила по-русски — Бэгноллу ничего не удалось понять. Тогда Татьяна несколько раз медленно повторила всю фразу, и он наконец сообразил: церковь и все, что с ней связано, есть нечто примитивное, предназначенное для людей с низкой культурой (страшное оскорбление в России), суеверная чепуха… очень жаль, что ни фашисты, ни ящеры ее не разрушили.
Затем Татьяна показала на здание церкви и сделала вид, ч го открывает дверь, после чего задала вопрос, который Бэгнолл понял благодаря долгому общению с русскими офицерами: Татьяна спрашивала, не хочет ли он по-быстрому заняться с ней любовью?
Он покраснел, собрался ответить и неудержимо закашлялся. Даже английские уличные девки не ведут себя так дерзко, а Татьяна, часто менявшая мужчин, конечно же, не проститутка. Бэгнолл пожалел, что она не удовлетворилась Джоунзом и обратила на него свои прекрасные взоры. Слегка заикаясь, он ответил:
— Нет, спасибо, aber nyet. Спасибо, но нет. — Бэгнолл понимал, что говорит на двух языках сразу, но был слишком смущен.
— Буржуй, — презрительно бросила Татьяна.
Она повернулась на каблуках и пошла прочь, покачивая , бедрами, чтобы еще раз показать, чего он лишился.
Бэгнолл ни секунды не сомневался, что Татьяна очень хороша в постели. Тем не менее он предпочел бы переспать с львицей; львица не могла всадить ему пулю в лоб с полутора тысяч ярдов. Он поспешил обратно к Советскому мосту, ведущему к Крому. После встречи с Татьяной предстоящие бои с ящерами показались ему легкой прогулкой по парку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192