— Кто здесь главный? — спросил Пардальян.
К окну приблизился сержант, умоляюще сложив руки и говоря:
— Пощадите! Я сделал не более того, что делали другие!
— Успокойся, друг мой! — сказал Пардальян. — Вы все останетесь живы. Отдай мне только ключи от камер и доставь небольшое удовольствие — выйди оттуда с шестеркой своих молодцов.
— Да здравствует король! — завопил сержант.
Через несколько мгновений он присоединился к Пардальяну. С ним было шесть солдат, и каждый из них нес по связке ключей.
— Друг мой, — произнес Пардальян, — король хочет видеть узников Бастилии за исключением тех, что находятся в Северной башне.
— Это самые опасные…
— Верно. Пойдем-ка, посмотрим на других. И постарайся быть попроворней, если хочешь, чтобы все позабыли, что ты был на стороне Гизов.
— Да здравствует король! — еще раз повторил сержант и бегом бросился вперед.
Прошло десять минут. Шум в Бастилии постепенно затихал. И если и слышались еще крики, то это было — «Да здравствует король!» Однако за тюремными стенами парижане, разбуженные набатом, вооружались, растекались по улицам. Никто еще не знал, почему и где была поднята тревога… Но вот-вот… Карл Ангулемский посмотрел на Пардальяна, и его взгляд ясно говорил о том, что не стоит более искушать судьбу. Пардальян рассмеялся и спросил:
— Знаете ли вы, о чем я думаю?
— Нет, мой дорогой друг, и я вас уверяю, что…
— Так вот, — прервал его Пардальян, — я думаю о том, как выглядит комендант Бастилии, господин Бюсси-Леклерк, когда слышит крики: «Да здравствует король!»
В этот момент к подъемному мосту подошел Бернар Палисси с тремя освобожденными гугенотами. Эти трое были с ног до головы забрызганы кровью, одежда их изорвалась в клочья; ясно было, что они яростно дрались. Один из них был ранен, возможно, тяжело, и двое других его поддерживали. Но у всех у них лица сияли восторгом, какой бывает только у смертников, помилованных у самого эшафота. Палисси, однако, был очень спокоен. Быстрым шагом вся четверка прошла по мосту и углубилась в парижские переулки.
Уже светало. Улицы заполнялись растерянными горожанами, поспешно проходили вооруженные патрули, военные отряды двигались к городским воротам, а толпы народа направлялись к крепостным стенам, чтобы отразить атаку. Все эти люди были уверены: на Париж напали либо войска Генриха III, либо гугеноты Генриха Наваррского.
— Тревога! К оружию! К крепостному валу!
Крики смешивались с гулом набата, создавая мощный рокот. В караульном помещении Бастилии запертые там солдаты надрывно вопили:
— Да здравствует король!
Таким образом они надеялись получить прощение за то, что служили делу герцога де Гиза, который, без сомнения, будет объявлен предателем и мятежником.
Вдруг взорам Пардальяна и Карла Ангулемского предстала странная толпа, состоявшая из худых, болезненных, смертельно бледных людей с блуждающими взглядами; они часто мигали, как ночные птицы, которых поражает дневной свет. Большинство из них были в лохмотьях, некоторые — едва одеты. У всех на лицах ясно читались сомнение, изумление, страх и восторг, как и у тех, кто прежде был освобожден самим Пардальяном.
Это были остальные восемнадцать узников Бастилии. Сержант и шестеро солдат легонько подталкивали их в спины, так как многие из этих несчастных не могли поверить тому, что скоро будут за стенами тюрьмы, и вообразили, услышав доносившиеся до них крики, что грядет резня. Они остановились перед широко открытыми воротами и опущенным подъемным мостом с каким-то пугливым недоумением. Неизъяснимое волнение охватило душу Пардальяна.
— Так что? — спросил он. — Отчего же вы не уходите?
— Король пощадил вас! — заорал сержант. — Да здравствует король! Да здравствует новый комендант Бастилии!
Пардальян указал рукой на гудящий Париж, на подъемный мост и крикнул:
— Идите же, черт побери! Вы свободны!
Среди узников возник страшный шум. Рыдания перемежались с воплями неистовой радости. Воздев руки к небу, толкаясь, они поспешно бросились к подъемному мосту; в течение нескольких минут эта толпа оборванцев рассеялась по близлежащим улицам. В Бастилии больше не было узников!
— Теперь пойдем отсюда, — сказал Пардальян и, в свой черед, вместе с Карлом Ангулемским перешел по подъемному мосту.
— Господин комендант? — раздался рядом с ним голос сержанта, который догнал его и снял шляпу.
— Что вы сказали? — спросил Пардальян, оборачиваясь.
— Господин комендант, каковы будут ваши указания? Должен ли я закрыть ворота?
— Ах, мой дорогой! К какому коменданту вы обращаетесь?
— Но… — пробормотал сержант, — как же… Я предполагаю, что это вы — новый комендант Бастилии…
— Кстати! — вскричал Пардальян, хлопнув себя по лбу. — Я ведь чуть не забыл… Друг мой, сделайте мне одолжение, сходите в Северную башню и освободите своих товарищей, которых я там запер. Что касается коменданта…
— Комендант! — произнес сержант, лязгнув зубами.
— Да-да! Господин де Бюсси-Леклерк! Вы найдете его в подземелье второго яруса, где он, должно быть, очень бранится. Идите, друг мой, идите.
— Но разве вы не новый комендант? — завопил сержант, бледнея оттого, что перед ним забрезжила смутная догадка.
— Я? — спросил Пардальян с ледяной холодностью, которая всегда появлялась в его голосе, когда он забавлялся. — Я такой же узник, как те господа, которых вы вытолкали прочь. И вы видите, я поступаю так же, как они: я ухожу отсюда…
Сержант остался стоять на месте, вытаращив глаза от удивления и испуга. Когда он пришел в себя, Пардальян и Карл были уже далеко.
— Скажите господину коменданту, — прокричал Пардальян, — что я с радостью буду к его услугам, когда он захочет опять взять реванш!
— К оружию! — заревел сержант, рвя на себе волосы. — Бунт!
Однако шевалье и молодой герцог уже исчезли в глубине улицы Сен-Антуан. Бедолага-сержант потребовал, чтобы пробегавший мимо патруль завернул в Бастилию. Но патруль спешил на крепостные стены и не обратил внимания на его крики. К тому же в то утро в Париже кричали все. При свете восходящего солнца глазам редких горожан, оставшихся у себя дома, представилось странное зрелище.
Большинство дверей было забаррикадировано; поперек улиц были протянуты цепи. Все мужчины находились у крепостных стен. На самих стенах кишела огромная толпа, которая пристально всматривалась в мирный горизонт.
Герцог де Гиз, расположившийся у Новых ворот — самого уязвимого места обороны, так как противник мог попытаться проникнуть в город по Сене, — собрал здесь свои лучшие войска. Кавалеристы выехали за стены, чтобы попытаться разведать, каковы же силы роялистов…
Постепенно разведчики один за другим возвращались… И все приносили один и тот же ответ…
Вокруг Парижа нет никаких роялистов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159