Вы обязаны сохранить свое высокое положение.
— Сударыня, — ответил польщенный Гиз, — я восхищаюсь глубиной вашего гения. Все будет сделано так, как вы сказали. Я поеду за королем как предводитель Лиги… а не…
— А не как простой подданный! — закончила Екатерина с тонкой улыбкой. — Только будьте осторожны: вам предстоит встретиться с подозрительностью и недоброжелательством… Кстати, — добавила она, кашлянув, — вам совершенно необходимо заручиться поддержкой Рима…
Герцог де Гиз пожал плечами.
— Рим! — глухо сказал он. — Видите ли, сударыня, пора папе побольше заниматься делами Церкви и поменьше — делами Франции. Ваш сын проявлял невероятную слабость перед Сикстом…
— Король Франции — это младший сын Церкви…
— Согласен! Но при условии, что папа выказывает себя добрым отцом. Сикст — захватчик. Этот мрачный, лицемерный и крайне властолюбивый старик мечтает завоевать наше королевство. Мы должны рассчитывать…
— Берегитесь, сын мой… Сикст могуществен…
— Он был таким, сударыня! Сегодня мы можем пренебречь им. Своим деспотизмом он навлек на себя ненависть кардиналов. Пусть он сам остерегается! Свинопас надоел князьям, и я знаю, что тайный конклав…
Гиз внезапно замолк.
— Что же? — спросила Екатерина. — Договаривайте, герцог, ведь мы союзники!
— То, что я скажу Вашему Величеству, настолько невероятно, что я сам с трудом решаюсь в это верить. Знайте лишь, что, помимо Сикста, у Церкви есть другой глава, тайный. Это ему подчиняется Лига, сударыня!.. Сикст обещал мне два миллиона. Где они? Сикст обещал мне поддержку Филиппа Испанского, а Филипп меня не признает. Сикст ведет двойную игру. Когда я захочу, я смогу…
— То есть, когда вы получите корону?
— Да, сударыня! — сказал Гиз. — В этот день Сикст увидит перед собой другого папу, более могущественного.
— Это невозможно! Это раскол! Неужто вы хотите раскола?!
— Почему бы и нет, сударыня! Такой раскол обеспечит главенство королевской власти!
— Увы! — сказала Екатерина, качая головой. — Я совсем не хочу этого. Я хочу одного, чтобы мой сын прожил более или менее спокойно те несколько месяцев, которые ему остались… После этого я уйду, не имея больше дел на этой земле.
Гиз поклонился. Потом он подошел к двери и сам открыл ее. Королева увидела его свиту — четыре десятка вооруженных дворян, готовых выполнить любой приказ своего повелителя.
— Господа! — произнес герцог де Гиз. — Ее Величество дала мне обещание использовать свое влияние, чтобы прекратить войну, приносящую столько бед Парижу и королевству… Господа! Да здравствует королева!
Сказав это, Гиз властно взглянул на свою свиту, и изумленным дворянам ничего не оставалось, как воскликнуть в один голос:
— Да здравствует королева!
— Королева, господа, — снова заговорил Гиз, — обещала уговорить Его Величество принять основные принципы нашей Священной Лиги. Мир, который предлагает королева, почетен и выгоден для нас.
Дворяне, пришедшие с Гизом, чтобы арестовать Екатерину как заложницу, в оцепенении слушали эти слова.
— Господа, — сказала королева, — соблаговолите составить перечень ваших пожеланий: я ручаюсь, что они будут выполнены королем. Я так же ручаюсь, что Генеральные Штаты будут созваны в ближайшее время.
— Да здравствует королева! — повторил герцог.
— Да здравствует королева! — закричали его люди, отступая к двери.
Королева-мать, улыбаясь, смотрела на удаляющихся. Когда они вышли, она опустила глаза на свой браслет и пробормотала:
— Руджьери не обманул. Эти дьявольские камни вдохновили меня в нужную минуту… Мой сын будет жить! Мой сын будет властвовать!.. А ты, презренный Лотарингец, умрешь!..
Затем она направилась в комнату, где находился господин Перетти. Она нашла его сидящим в том самом кресле, куда его усадил Руджьери. Екатерина Медичи встала перед этим человеком, как Гиз стоял перед ней.
— Ваше Святейшество все слышали? — спросила королева.
— Да, дочь моя, — ответил господин Перетти, — я все слышал…
Глава 14
СИКСТ V
— Господин герцог де Гиз, — продолжал римский папа, — напомнил вам, что в ранней молодости я пас свиней. Действительно, хозяин, у которого я был в услужении, считал, что я столь слаб умом и столь мало способен, что мне нельзя доверить даже коров. Он заставил меня пасти свиней. Именно с ними, дочь моя, я научился руководить людьми…
Сикст V на мгновение задумался.
— Став священником, — продолжал он, словно говоря с самим собой, — а затем и кардиналом, я убедился, что люди — это свиньи, которых надо подгонять ударами хлыста. Когда умер Григорий XIII и встал вопрос о том, кто его заменит, я вдруг вспомнил, как один из боровов, которых я пас в деревне Гротт-а-Мар, подчинил себе все стадо. Он вовсе не был самым сильным в стаде. Напротив, он старался быть незаметным и даже прикидывался слабым, но, пока остальные дрались, он занимал лучшее место. А когда его хотели оттуда прогнать, он так страшно скалил зубы, что никто не осмеливался приблизиться к нему. Вот так я и стал папой, дочь моя!
Он добродушно посмеивался, потирая руки.
— Хотите знать, как меня звали кардиналы конклава? Они меня называли ослом… Да, дочь моя, вьючным ослом. Именно поэтому они меня и избрали… И потом, они думали, что я скоро умру, ведь я был слаб и сгорблен. Судите сами, как они ужаснулись, когда после избрания я вдруг выпрямился!.. Это была хорошая шутка, дочь моя. Один лишь Каэтан разгадал меня: «Клянусь кровью Христовой, — вскричал он, — осел, наклонив голову, искал на земле ключи Святого Петра!..» Поэтому я люблю Каэтана. Ваш Гиз — трус, сударыня! Ваш Гиз — боров!
Сикст V поудобнее устроился в кресле и проворчал:
— Боров…
Он говорил без гнева, без обиды и даже без презрения. Он констатировал факты.
— Кардиналы, — продолжал он, — это стадо. Знаете, за что они меня ненавидят? За то, что я захотел им напомнить учение Христа, за то, что сказал священникам, что Петр был беден. Я плохой папа, потому что не хочу, чтобы Христовы слуги жили, как свиньи…
В глазах старика зажглись озорные огоньки.
— Этим свиньям, — сказал он, — нужна Цирцея: вот они ее себе и выбрали! Глупцы! Они воображали, что я ничего не знаю! Они мне желают смерти, но ни один из них не отваживается открыто ненавидеть меня; ни один из них не осмеливается бороться с Сикстом V! Им понадобилась женщина, чтобы начать битву.
Угрожающим тоном он произнес:
— Я ничего не боюсь, потому что со мной Бог!
С этими словами Сикст поднялся — на этот раз без помощи трости. Прямая осанка, твердая поступь. Он медленно ходил по комнате, заложив руки за спину. Екатерина смотрела на него с благоговением, но на ее губах мелькнула — и тут же исчезла — скептическая улыбка.
— Одна из причин ненавидеть меня, — продолжал Сикст, — это то, что я вышел из самых низов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
— Сударыня, — ответил польщенный Гиз, — я восхищаюсь глубиной вашего гения. Все будет сделано так, как вы сказали. Я поеду за королем как предводитель Лиги… а не…
— А не как простой подданный! — закончила Екатерина с тонкой улыбкой. — Только будьте осторожны: вам предстоит встретиться с подозрительностью и недоброжелательством… Кстати, — добавила она, кашлянув, — вам совершенно необходимо заручиться поддержкой Рима…
Герцог де Гиз пожал плечами.
— Рим! — глухо сказал он. — Видите ли, сударыня, пора папе побольше заниматься делами Церкви и поменьше — делами Франции. Ваш сын проявлял невероятную слабость перед Сикстом…
— Король Франции — это младший сын Церкви…
— Согласен! Но при условии, что папа выказывает себя добрым отцом. Сикст — захватчик. Этот мрачный, лицемерный и крайне властолюбивый старик мечтает завоевать наше королевство. Мы должны рассчитывать…
— Берегитесь, сын мой… Сикст могуществен…
— Он был таким, сударыня! Сегодня мы можем пренебречь им. Своим деспотизмом он навлек на себя ненависть кардиналов. Пусть он сам остерегается! Свинопас надоел князьям, и я знаю, что тайный конклав…
Гиз внезапно замолк.
— Что же? — спросила Екатерина. — Договаривайте, герцог, ведь мы союзники!
— То, что я скажу Вашему Величеству, настолько невероятно, что я сам с трудом решаюсь в это верить. Знайте лишь, что, помимо Сикста, у Церкви есть другой глава, тайный. Это ему подчиняется Лига, сударыня!.. Сикст обещал мне два миллиона. Где они? Сикст обещал мне поддержку Филиппа Испанского, а Филипп меня не признает. Сикст ведет двойную игру. Когда я захочу, я смогу…
— То есть, когда вы получите корону?
— Да, сударыня! — сказал Гиз. — В этот день Сикст увидит перед собой другого папу, более могущественного.
— Это невозможно! Это раскол! Неужто вы хотите раскола?!
— Почему бы и нет, сударыня! Такой раскол обеспечит главенство королевской власти!
— Увы! — сказала Екатерина, качая головой. — Я совсем не хочу этого. Я хочу одного, чтобы мой сын прожил более или менее спокойно те несколько месяцев, которые ему остались… После этого я уйду, не имея больше дел на этой земле.
Гиз поклонился. Потом он подошел к двери и сам открыл ее. Королева увидела его свиту — четыре десятка вооруженных дворян, готовых выполнить любой приказ своего повелителя.
— Господа! — произнес герцог де Гиз. — Ее Величество дала мне обещание использовать свое влияние, чтобы прекратить войну, приносящую столько бед Парижу и королевству… Господа! Да здравствует королева!
Сказав это, Гиз властно взглянул на свою свиту, и изумленным дворянам ничего не оставалось, как воскликнуть в один голос:
— Да здравствует королева!
— Королева, господа, — снова заговорил Гиз, — обещала уговорить Его Величество принять основные принципы нашей Священной Лиги. Мир, который предлагает королева, почетен и выгоден для нас.
Дворяне, пришедшие с Гизом, чтобы арестовать Екатерину как заложницу, в оцепенении слушали эти слова.
— Господа, — сказала королева, — соблаговолите составить перечень ваших пожеланий: я ручаюсь, что они будут выполнены королем. Я так же ручаюсь, что Генеральные Штаты будут созваны в ближайшее время.
— Да здравствует королева! — повторил герцог.
— Да здравствует королева! — закричали его люди, отступая к двери.
Королева-мать, улыбаясь, смотрела на удаляющихся. Когда они вышли, она опустила глаза на свой браслет и пробормотала:
— Руджьери не обманул. Эти дьявольские камни вдохновили меня в нужную минуту… Мой сын будет жить! Мой сын будет властвовать!.. А ты, презренный Лотарингец, умрешь!..
Затем она направилась в комнату, где находился господин Перетти. Она нашла его сидящим в том самом кресле, куда его усадил Руджьери. Екатерина Медичи встала перед этим человеком, как Гиз стоял перед ней.
— Ваше Святейшество все слышали? — спросила королева.
— Да, дочь моя, — ответил господин Перетти, — я все слышал…
Глава 14
СИКСТ V
— Господин герцог де Гиз, — продолжал римский папа, — напомнил вам, что в ранней молодости я пас свиней. Действительно, хозяин, у которого я был в услужении, считал, что я столь слаб умом и столь мало способен, что мне нельзя доверить даже коров. Он заставил меня пасти свиней. Именно с ними, дочь моя, я научился руководить людьми…
Сикст V на мгновение задумался.
— Став священником, — продолжал он, словно говоря с самим собой, — а затем и кардиналом, я убедился, что люди — это свиньи, которых надо подгонять ударами хлыста. Когда умер Григорий XIII и встал вопрос о том, кто его заменит, я вдруг вспомнил, как один из боровов, которых я пас в деревне Гротт-а-Мар, подчинил себе все стадо. Он вовсе не был самым сильным в стаде. Напротив, он старался быть незаметным и даже прикидывался слабым, но, пока остальные дрались, он занимал лучшее место. А когда его хотели оттуда прогнать, он так страшно скалил зубы, что никто не осмеливался приблизиться к нему. Вот так я и стал папой, дочь моя!
Он добродушно посмеивался, потирая руки.
— Хотите знать, как меня звали кардиналы конклава? Они меня называли ослом… Да, дочь моя, вьючным ослом. Именно поэтому они меня и избрали… И потом, они думали, что я скоро умру, ведь я был слаб и сгорблен. Судите сами, как они ужаснулись, когда после избрания я вдруг выпрямился!.. Это была хорошая шутка, дочь моя. Один лишь Каэтан разгадал меня: «Клянусь кровью Христовой, — вскричал он, — осел, наклонив голову, искал на земле ключи Святого Петра!..» Поэтому я люблю Каэтана. Ваш Гиз — трус, сударыня! Ваш Гиз — боров!
Сикст V поудобнее устроился в кресле и проворчал:
— Боров…
Он говорил без гнева, без обиды и даже без презрения. Он констатировал факты.
— Кардиналы, — продолжал он, — это стадо. Знаете, за что они меня ненавидят? За то, что я захотел им напомнить учение Христа, за то, что сказал священникам, что Петр был беден. Я плохой папа, потому что не хочу, чтобы Христовы слуги жили, как свиньи…
В глазах старика зажглись озорные огоньки.
— Этим свиньям, — сказал он, — нужна Цирцея: вот они ее себе и выбрали! Глупцы! Они воображали, что я ничего не знаю! Они мне желают смерти, но ни один из них не отваживается открыто ненавидеть меня; ни один из них не осмеливается бороться с Сикстом V! Им понадобилась женщина, чтобы начать битву.
Угрожающим тоном он произнес:
— Я ничего не боюсь, потому что со мной Бог!
С этими словами Сикст поднялся — на этот раз без помощи трости. Прямая осанка, твердая поступь. Он медленно ходил по комнате, заложив руки за спину. Екатерина смотрела на него с благоговением, но на ее губах мелькнула — и тут же исчезла — скептическая улыбка.
— Одна из причин ненавидеть меня, — продолжал Сикст, — это то, что я вышел из самых низов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159