— Как я вам уже сказал, я не отец Виолетты. Я только воспитывал ее. И вам не так уж важно знать, кто я такой или кем я был. Я скажу вам только, что меня зовут Клодом, а живу я в Париже.
Он замолчал и принялся со вниманием вглядываться в лицо юноши, ожидая его ответа.
— В вашей жизни существует тайна, — проговорил Карл.
— Виолетта откроет вам ее! — еле слышно произнес Клод.
— Но я не хочу ее знать, — мягко запротестовал герцог.
Клод глубоко вздохнул.
— Важно то, — с усилием продолжил он, — что я не отец той, кого вы любите. Виолетта — дочь монсеньора Фарнезе и очень знатной дамы Леоноры де Монтегю.
— Это тот человек, которого я видел в павильоне аббатства?
— Да.
— Он говорил, что его дочь умерла…
— Он так считал!
— Где и когда я смогу вновь увидеть принца Фарнезе?
— Я знаю, где его найти.
— Что ж, будьте любезны, сделайте так, чтобы я повстречался с ним как можно скорее.
Некоторое смущение, еле уловимая скованность чувствовались в разговоре двух мужчин. Тайна, которую Карл не пожелал знать и которую Клод так и не раскрыл, казалось, вырыла между ними пропасть. Оба спешили как-то исправить положение.
— Принц Фарнезе, — продолжал Клод, — единственный, кто может решать судьбу Виолетты. Я не отец ей… она мне ничего не должна… я для нее ничто… Это очень важно, и мне бы хотелось, чтобы вы это поняли.
— Я понял, — глухо ответил Карл.
— Прекрасно, — сказал экс-палач. — Ввиду того, что я не имею никакого отношения к Виолетте и она не имеет никакого отношения ко мне, вы сразу же после свадьбы можете уехать, даже не сообщая мне, в какую точку земного шара вы направляетесь…
Он остановился, чтобы отдышаться и вытереть пот со лба.
— Итак, — закончил он, — лучшее, что вы можете сделать, — это переговорить с принцем Фарнезе… отцом Виолетты…
— Я тоже так считаю, — ответил Карл.
Бывший палач понурил голову. После слов, которые он произнес, ему оставалось только сразу же уйти, чтобы приступить к поискам принца Фарнезе. Вместо этого он застыл на месте, погруженный в мрачные раздумья.
Молодой человек наблюдал за ним с возрастающей тревогой. Подозрения тем более мучительные, чем более неясные, одолевали его. Откуда такая ледяная холодность между ним и этим человеком, которого Виолетта назвала своим отцом? Разве они не были связаны чувством, которое с первого взгляда должно было сделать их навеки друзьями? Кто бы ни был в действительности отцом Виолетты, очевидно, что этот человек испытывал к девушке безграничную отцовскую любовь.
Как же получилось, что этот Клод восстановил его против себя? Кто он такой? Чем может навредить Виолетте о6щение с ним, какую тень может бросить на нее эта мрачная фигура? Юный герцог, наверное, еще долго задавался бы этими вопросами, но внезапно он заметил в глазах да такую боль, что все сомнения тотчас исчезли, и под влиянием безотчетной жалости он воскликнул:
— Мы не можем так расстаться! Сударь, во имя той, кого мы оба любим, я вас заклинаю сказать мне, кто вы такой!
— Разве я не сказал вам? — дрожащим голосом ответил палач. — Я парижский буржуа, меня зовут Клод… это все!
— Нет, это не все!.. Эта тайна… тайна, которая есть в вашей жизни, я хочу немедленно узнать ее.
— Эта тайна! — пробормотал Клод. — Послушайте, монсеньор. Я уже сказал, что сама Виолетта откроет вам ее!
— О! — воскликнул молодой человек. — Но тогда — немедленно!
Он двинулся было к комнате, куда Клод отнес девушку, но палач остановил его, взяв за руку, и сказал:
— Принц Фарнезе… отец девушки, которого вы скоро увидите, объяснит вам все, что связано с прошлым вашей любимой… я не имею права сделать этого, поскольку я не отец ей! Монсеньор, поклянитесь не говорить обо мне с принцем Фарнезе! Так нужно! — добавил он сурово, видя, что молодой человек колеблется.
— Хорошо, пусть так! — ответил герцог Ангулемский. — Слово дворянина, что я не произнесу вашего имени в присутствии отца Виолетты.
— Так. Теперь поклянитесь никогда не спрашивать Виолетту обо мне. Если она заговорит сама, без вашей просьбы, если сама раскроет секрет моей жизни, что ж, это не страшно. Но поклянитесь мне не подвергать это дитя мучениям, которых оно не заслуживает, не пытайтесь вырвать у нее эту тайну, если она считает, что должна хранить ее.
— Клянусь вам и в этом, — ответил Карл под влиянием сострадания, о котором мы уже говорили.
Клод удовлетворенно кивнул.
— Тогда прощайте! — сказал он; — Через час принц Фарнезе будет здесь. Что же до меня… если мы больше не увидимся, то…
— Почему мы больше не увидимся? — спросил Карл, взволнованный, раздосадованный и встревоженный одновременно.
— Если мы больше не увидимся, — глухо повторил Клод, как будто не слыша его слов, — нужно сделать так, чтобы девочка была в безопасности…
— Никому не придет в голову искать нас здесь, к тому же я надеюсь, что завтра мы уедем из Парижа…
— Очень хорошо, — вздохнул Клод. — Это к лучшему, я и сам хотел посоветовать вам это. Но тем не менее, если вдруг произойдет что-то… неважно что… и вы подумаете, что я мог бы быть полезен девочке, на Ситэ, приблизительно в середине улицы Каландр, за новым рынком, есть дом, низенький такой, в стороне от других, окна и двери там всегда закрыты. Днем ли, ночью, если вы окажетесь в Париже и если вам понадобится помощь, постучитесь в дверь этого дома… И последнее: когда вы уезжаете?
— Завтра на рассвете.
— Через какие ворота?
— Я поеду по улице Сен-Дени, мне нужно заглянуть на постоялый двор «У ворожеи». Там живет мой друг, который мне очень дорог… Он присоединится к нам, и мы с принцем Фарнезе и Виолеттой отправимся в Орлеан.
— Так! Значит, вы поедете через ворота Нотр-Дам де Шам…
С этими словами Клод подошел было к комнате, где находилась Виолетта. Но внезапно он остановился, покачал головой, обернулся к Карлу, и долго смотрел на него.
— Монсеньор, — сказал он наконец низким и хриплым голосом, — это дитя вас обожает, я в этом уверен, но, видит Бог, сколько же ей пришлось вынести!
— Страдания, несчастья — все это для нее закончилось! — заверил его юный герцог. — Всю свою жизнь я посвящу тому, чтобы дать ей счастье! Клянусь вам в этом!
Лицо палача засияло от невыразимой радости, и он низко поклонился герцогу Ангулемскому. Карл протянул ему обе руки. Но Клод вновь притворился, что не заметил этого жеста, и стремительно вышел. Через несколько секунд он был уже на улице.
Он внимательно огляделся по сторонам — все дышало тишиной и покоем. Слава Богу, юного принца и Виолетту на их пути с Гревской площади никто не преследовал.
— Спасена! — прошептал палач. — Теперь я и впрямь могу сказать, что она спасена!
И он бросил на дом Мари Туше прощальный взгляд, полный боли и сияющий от сознания той огромной жертвы, которая была им принесена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Он замолчал и принялся со вниманием вглядываться в лицо юноши, ожидая его ответа.
— В вашей жизни существует тайна, — проговорил Карл.
— Виолетта откроет вам ее! — еле слышно произнес Клод.
— Но я не хочу ее знать, — мягко запротестовал герцог.
Клод глубоко вздохнул.
— Важно то, — с усилием продолжил он, — что я не отец той, кого вы любите. Виолетта — дочь монсеньора Фарнезе и очень знатной дамы Леоноры де Монтегю.
— Это тот человек, которого я видел в павильоне аббатства?
— Да.
— Он говорил, что его дочь умерла…
— Он так считал!
— Где и когда я смогу вновь увидеть принца Фарнезе?
— Я знаю, где его найти.
— Что ж, будьте любезны, сделайте так, чтобы я повстречался с ним как можно скорее.
Некоторое смущение, еле уловимая скованность чувствовались в разговоре двух мужчин. Тайна, которую Карл не пожелал знать и которую Клод так и не раскрыл, казалось, вырыла между ними пропасть. Оба спешили как-то исправить положение.
— Принц Фарнезе, — продолжал Клод, — единственный, кто может решать судьбу Виолетты. Я не отец ей… она мне ничего не должна… я для нее ничто… Это очень важно, и мне бы хотелось, чтобы вы это поняли.
— Я понял, — глухо ответил Карл.
— Прекрасно, — сказал экс-палач. — Ввиду того, что я не имею никакого отношения к Виолетте и она не имеет никакого отношения ко мне, вы сразу же после свадьбы можете уехать, даже не сообщая мне, в какую точку земного шара вы направляетесь…
Он остановился, чтобы отдышаться и вытереть пот со лба.
— Итак, — закончил он, — лучшее, что вы можете сделать, — это переговорить с принцем Фарнезе… отцом Виолетты…
— Я тоже так считаю, — ответил Карл.
Бывший палач понурил голову. После слов, которые он произнес, ему оставалось только сразу же уйти, чтобы приступить к поискам принца Фарнезе. Вместо этого он застыл на месте, погруженный в мрачные раздумья.
Молодой человек наблюдал за ним с возрастающей тревогой. Подозрения тем более мучительные, чем более неясные, одолевали его. Откуда такая ледяная холодность между ним и этим человеком, которого Виолетта назвала своим отцом? Разве они не были связаны чувством, которое с первого взгляда должно было сделать их навеки друзьями? Кто бы ни был в действительности отцом Виолетты, очевидно, что этот человек испытывал к девушке безграничную отцовскую любовь.
Как же получилось, что этот Клод восстановил его против себя? Кто он такой? Чем может навредить Виолетте о6щение с ним, какую тень может бросить на нее эта мрачная фигура? Юный герцог, наверное, еще долго задавался бы этими вопросами, но внезапно он заметил в глазах да такую боль, что все сомнения тотчас исчезли, и под влиянием безотчетной жалости он воскликнул:
— Мы не можем так расстаться! Сударь, во имя той, кого мы оба любим, я вас заклинаю сказать мне, кто вы такой!
— Разве я не сказал вам? — дрожащим голосом ответил палач. — Я парижский буржуа, меня зовут Клод… это все!
— Нет, это не все!.. Эта тайна… тайна, которая есть в вашей жизни, я хочу немедленно узнать ее.
— Эта тайна! — пробормотал Клод. — Послушайте, монсеньор. Я уже сказал, что сама Виолетта откроет вам ее!
— О! — воскликнул молодой человек. — Но тогда — немедленно!
Он двинулся было к комнате, куда Клод отнес девушку, но палач остановил его, взяв за руку, и сказал:
— Принц Фарнезе… отец девушки, которого вы скоро увидите, объяснит вам все, что связано с прошлым вашей любимой… я не имею права сделать этого, поскольку я не отец ей! Монсеньор, поклянитесь не говорить обо мне с принцем Фарнезе! Так нужно! — добавил он сурово, видя, что молодой человек колеблется.
— Хорошо, пусть так! — ответил герцог Ангулемский. — Слово дворянина, что я не произнесу вашего имени в присутствии отца Виолетты.
— Так. Теперь поклянитесь никогда не спрашивать Виолетту обо мне. Если она заговорит сама, без вашей просьбы, если сама раскроет секрет моей жизни, что ж, это не страшно. Но поклянитесь мне не подвергать это дитя мучениям, которых оно не заслуживает, не пытайтесь вырвать у нее эту тайну, если она считает, что должна хранить ее.
— Клянусь вам и в этом, — ответил Карл под влиянием сострадания, о котором мы уже говорили.
Клод удовлетворенно кивнул.
— Тогда прощайте! — сказал он; — Через час принц Фарнезе будет здесь. Что же до меня… если мы больше не увидимся, то…
— Почему мы больше не увидимся? — спросил Карл, взволнованный, раздосадованный и встревоженный одновременно.
— Если мы больше не увидимся, — глухо повторил Клод, как будто не слыша его слов, — нужно сделать так, чтобы девочка была в безопасности…
— Никому не придет в голову искать нас здесь, к тому же я надеюсь, что завтра мы уедем из Парижа…
— Очень хорошо, — вздохнул Клод. — Это к лучшему, я и сам хотел посоветовать вам это. Но тем не менее, если вдруг произойдет что-то… неважно что… и вы подумаете, что я мог бы быть полезен девочке, на Ситэ, приблизительно в середине улицы Каландр, за новым рынком, есть дом, низенький такой, в стороне от других, окна и двери там всегда закрыты. Днем ли, ночью, если вы окажетесь в Париже и если вам понадобится помощь, постучитесь в дверь этого дома… И последнее: когда вы уезжаете?
— Завтра на рассвете.
— Через какие ворота?
— Я поеду по улице Сен-Дени, мне нужно заглянуть на постоялый двор «У ворожеи». Там живет мой друг, который мне очень дорог… Он присоединится к нам, и мы с принцем Фарнезе и Виолеттой отправимся в Орлеан.
— Так! Значит, вы поедете через ворота Нотр-Дам де Шам…
С этими словами Клод подошел было к комнате, где находилась Виолетта. Но внезапно он остановился, покачал головой, обернулся к Карлу, и долго смотрел на него.
— Монсеньор, — сказал он наконец низким и хриплым голосом, — это дитя вас обожает, я в этом уверен, но, видит Бог, сколько же ей пришлось вынести!
— Страдания, несчастья — все это для нее закончилось! — заверил его юный герцог. — Всю свою жизнь я посвящу тому, чтобы дать ей счастье! Клянусь вам в этом!
Лицо палача засияло от невыразимой радости, и он низко поклонился герцогу Ангулемскому. Карл протянул ему обе руки. Но Клод вновь притворился, что не заметил этого жеста, и стремительно вышел. Через несколько секунд он был уже на улице.
Он внимательно огляделся по сторонам — все дышало тишиной и покоем. Слава Богу, юного принца и Виолетту на их пути с Гревской площади никто не преследовал.
— Спасена! — прошептал палач. — Теперь я и впрямь могу сказать, что она спасена!
И он бросил на дом Мари Туше прощальный взгляд, полный боли и сияющий от сознания той огромной жертвы, которая была им принесена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159