В любом случае приличия должны быть соблюдены — даже если очень хочется забросить в клюв что-нибудь съедобное.
— Ты не возражаешь? — спросила Наталья, обернувшись к доберманихе.
Тума сидела перед Натальей, высунув огромный красный язык: она не возражала. Успокоенная вполне разумным поведением собаки, Наталья принялась шарить глазами по полкам холодильника.
Черная икра в жестяной коробке, палка окаменевшей сырокопченой колбасы, сыр «Рокфор» в целлофановой упаковке, несколько надорванных пакетов молока, яйца и фрукты в нижнем ящике. Сага о красивой жизни продолжается. Наталья взяла один из пакетов и понюхала его: молоко подкисло, а на пакете была выбита совершенно несъедобная дата — 3 февраля.
Вся остальная снедь не внушала никаких опасений, и, прихватив сырокопченую колбасу и «Рокфор», Наталья отправилась к маленькому разделочному столику, ощетинившемуся целым выводком ножей. Тума последовала за ней, поскуливая на ходу.
— Сейчас, девочка. — Наталья нарубила колбасу на внушительные куски, которые не имели ничего общего с изысками окружающей обстановки. Туме досталась аппетитная колбасная задница.
Большие эмалированные миски она нашла в одном из шкафчиков (странно, что они не стояли на каком-нибудь собачьем месте для еды — например, у батареи, возле которой вертелась Тума). В другом шкафчике обнаружился десятикилограммовый пакет с кормом. Заняв собаку едой и на ходу жуя колбасу, Наталья отправилась путешествовать по гостиной.
Стену, противоположную кухонной стойке, занимали узкие стеллажи с книгами и компакт-дисками компакт-дисков было заметно больше, да и книги при ближайшем рассмотрении оказались специфическими — справочники по компьютерам и компьютерным программам на русском и английском языке Отдельную полку занимали детективы в мягких обложках. Но своего обожаемого Воронова Наталья так и не нашла.
Зато нашла телефон — бежевый «Панасоник» с окошком автоответчика. Наталья сняла трубку и приложила ее к уху. Так и есть, тишина, как в склепе. И только проследив глазами за проводом, она поняла причину мертвой тишины в трубке: одна из клемм свободно болталась в открытом гнезде. Из-за этого телефон вполне мог работать через раз и принимать звонки по своему усмотрению. Наталья подправила крошечный винт ногтем, и звук в трубке моментально появился. Хорошо. Очень хорошо.
Когда осмотр стеллажей был закончен, она переместилась к широкому письменному столу, на котором матово поблескивал компьютер. Серьезная девушка, ничего не скажешь. Серьезная девушка и серьезная машина Даже у главы их фирмы, симпатичного сорокалетнего злодея Валентина Валентиновича Серова, не было такой машины.
К компьютеру были подсоединены принтер и сканер, а на столе, рядом с крошечным цветком кактуса, стояли две фотографии в рамках. И на одной из них была снята хорошенькая блондинка с дерзким высоким лбом и такими же дерзкими глазами. Что ж, нетрудно быть дерзкой, имея на плечах изнеженных соболей, а на ногах — сапоги по пятьсот долларов каждый. Наталья вдруг испытала к незнакомой ей блондинке классовую неприязнь. Кроме блондинки, на фотографии присутствовали уже знакомая ей доберманиха Тума и совершенно незнакомый молодой человек с ухоженной трехдневной щетиной на лице. Молодой человек был безмятежно красив. Настолько безмятежно, что с одинаковым успехом мог сниматься в костюмной мелодраме или рекламировать армейские кальсоны.
Наталья вздохнула: жаль, что у такой незаурядной блондинистой самочки оказался такой заурядный вкус. Но, судя по всему, это и есть участники эпистолярного конфликта — Дарья и Денис.
— Я бы тоже такого бросила, — задним числом одобрила поведение хозяйки квартиры Наталья. — Ничего хорошего в нем нет. Даже щетина какая-то… сомнительная… Ты как думаешь, Тума?
Доберманиха, сопровождавшая ее в экскурсии по комнате, коротко залаяла.
Вторая фотография была занятнее: кроме блондинки с первого снимка, на ней были изображены еще две девушки: блондинка и брюнетка. Почти одинаковая красота с разными оттенками. Вот только у одной из них через всю правую щеку шла странная полоса: то ли нанесенный тушью каббалистический знак, то ли татуировка. Девушки обнимали друг друга за плечи и улыбались: трогательное единение изысканных паучих в банке.
На журнальный столик были небрежно брошены проспекты, сплошь на английском и французском. Париж, Французская Ривьера, Монте-Карло, государства-карлики в аппендиксе Европы… Такими же проспектами было забито и их турагентство.
Следующими номерами программы шли музыкальный центр «Тесhics» (он же — домашний кинотеатр) и огромный плоский телевизор «SONY», парящий над ослепительно белой стеной. Под телевизором, у самого основания кронштейна, прикорнул видеомагнитофон. Добрая сотня кассет валялась прямо на полу, но их названия так ничего и не сказали о кинематографических вкусах хозяйки. Казалось, что все они были закуплены оптом, на какой-нибудь дешевой распродаже: боевики, мелодрамы, несколько глупейших американских комедий, которые сама Наталья ни за что не стала бы смотреть.
— Веселые вы ребята, как я посмотрю. Тупой и еще тупее.
Всеядность хозяйки была изобличена полностью, когда Наталья выудила из общей кучи несколько порнокассет с многообещающими названиями: «Мойка машин», «Принцесса и путана», «Плоть» и «Санкт-петербургские девочки».
Тума протрусила мимо нее, громко цокая когтями по навощенному паркету. И привычно устроилась в кожаном кресле. У кресла валялся ярко-рыжий рюкзак, но Наталье было сейчас не до рюкзака: ее ждали спальня и ванная.
…Спальня потрясла воображение Натальи и проняла ее до седалищного нерва. Никаких конфиденциально-строгих жалюзи, только тяжелые гобеленовые шторы на окнах; будуарчик, в чреве которого тускло поблескивали баночки, коробочки и флаконы; встроенный в стену зеркальный шкаф. Зеркальным же был и потолок. И кровать.
Кровать, прямиком перекочевавшая сюда с обложки порнофильма «Принцесса и путана», — двух-, трех-, четырехспальный монстр. На монстра было наброшено черное покрывало, а к его изголовью прилепились крошечные белые подушки: каждая представляла собой удачно стилизованного представителя морской фауны. Скаты, звезды, креветки и коньки, не считая пары рыбьих тушек. На кровать было небрежно брошено платье, источавшее тонкий аромат духов. Удержаться было невозможно. Воровато оглядываясь на дверь, Наталья сбросила с себя никчемный секретарский костюмчик и, как змея, вползла в это удивительное, божественное, головокружительное платье. И закрыла глаза.
Да, к этому ощущению нужно привыкнуть. Да. Платье завоевало Наталью сразу же — на ее памяти только Джаве удалось уложиться в такие короткие сроки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Ты не возражаешь? — спросила Наталья, обернувшись к доберманихе.
Тума сидела перед Натальей, высунув огромный красный язык: она не возражала. Успокоенная вполне разумным поведением собаки, Наталья принялась шарить глазами по полкам холодильника.
Черная икра в жестяной коробке, палка окаменевшей сырокопченой колбасы, сыр «Рокфор» в целлофановой упаковке, несколько надорванных пакетов молока, яйца и фрукты в нижнем ящике. Сага о красивой жизни продолжается. Наталья взяла один из пакетов и понюхала его: молоко подкисло, а на пакете была выбита совершенно несъедобная дата — 3 февраля.
Вся остальная снедь не внушала никаких опасений, и, прихватив сырокопченую колбасу и «Рокфор», Наталья отправилась к маленькому разделочному столику, ощетинившемуся целым выводком ножей. Тума последовала за ней, поскуливая на ходу.
— Сейчас, девочка. — Наталья нарубила колбасу на внушительные куски, которые не имели ничего общего с изысками окружающей обстановки. Туме досталась аппетитная колбасная задница.
Большие эмалированные миски она нашла в одном из шкафчиков (странно, что они не стояли на каком-нибудь собачьем месте для еды — например, у батареи, возле которой вертелась Тума). В другом шкафчике обнаружился десятикилограммовый пакет с кормом. Заняв собаку едой и на ходу жуя колбасу, Наталья отправилась путешествовать по гостиной.
Стену, противоположную кухонной стойке, занимали узкие стеллажи с книгами и компакт-дисками компакт-дисков было заметно больше, да и книги при ближайшем рассмотрении оказались специфическими — справочники по компьютерам и компьютерным программам на русском и английском языке Отдельную полку занимали детективы в мягких обложках. Но своего обожаемого Воронова Наталья так и не нашла.
Зато нашла телефон — бежевый «Панасоник» с окошком автоответчика. Наталья сняла трубку и приложила ее к уху. Так и есть, тишина, как в склепе. И только проследив глазами за проводом, она поняла причину мертвой тишины в трубке: одна из клемм свободно болталась в открытом гнезде. Из-за этого телефон вполне мог работать через раз и принимать звонки по своему усмотрению. Наталья подправила крошечный винт ногтем, и звук в трубке моментально появился. Хорошо. Очень хорошо.
Когда осмотр стеллажей был закончен, она переместилась к широкому письменному столу, на котором матово поблескивал компьютер. Серьезная девушка, ничего не скажешь. Серьезная девушка и серьезная машина Даже у главы их фирмы, симпатичного сорокалетнего злодея Валентина Валентиновича Серова, не было такой машины.
К компьютеру были подсоединены принтер и сканер, а на столе, рядом с крошечным цветком кактуса, стояли две фотографии в рамках. И на одной из них была снята хорошенькая блондинка с дерзким высоким лбом и такими же дерзкими глазами. Что ж, нетрудно быть дерзкой, имея на плечах изнеженных соболей, а на ногах — сапоги по пятьсот долларов каждый. Наталья вдруг испытала к незнакомой ей блондинке классовую неприязнь. Кроме блондинки, на фотографии присутствовали уже знакомая ей доберманиха Тума и совершенно незнакомый молодой человек с ухоженной трехдневной щетиной на лице. Молодой человек был безмятежно красив. Настолько безмятежно, что с одинаковым успехом мог сниматься в костюмной мелодраме или рекламировать армейские кальсоны.
Наталья вздохнула: жаль, что у такой незаурядной блондинистой самочки оказался такой заурядный вкус. Но, судя по всему, это и есть участники эпистолярного конфликта — Дарья и Денис.
— Я бы тоже такого бросила, — задним числом одобрила поведение хозяйки квартиры Наталья. — Ничего хорошего в нем нет. Даже щетина какая-то… сомнительная… Ты как думаешь, Тума?
Доберманиха, сопровождавшая ее в экскурсии по комнате, коротко залаяла.
Вторая фотография была занятнее: кроме блондинки с первого снимка, на ней были изображены еще две девушки: блондинка и брюнетка. Почти одинаковая красота с разными оттенками. Вот только у одной из них через всю правую щеку шла странная полоса: то ли нанесенный тушью каббалистический знак, то ли татуировка. Девушки обнимали друг друга за плечи и улыбались: трогательное единение изысканных паучих в банке.
На журнальный столик были небрежно брошены проспекты, сплошь на английском и французском. Париж, Французская Ривьера, Монте-Карло, государства-карлики в аппендиксе Европы… Такими же проспектами было забито и их турагентство.
Следующими номерами программы шли музыкальный центр «Тесhics» (он же — домашний кинотеатр) и огромный плоский телевизор «SONY», парящий над ослепительно белой стеной. Под телевизором, у самого основания кронштейна, прикорнул видеомагнитофон. Добрая сотня кассет валялась прямо на полу, но их названия так ничего и не сказали о кинематографических вкусах хозяйки. Казалось, что все они были закуплены оптом, на какой-нибудь дешевой распродаже: боевики, мелодрамы, несколько глупейших американских комедий, которые сама Наталья ни за что не стала бы смотреть.
— Веселые вы ребята, как я посмотрю. Тупой и еще тупее.
Всеядность хозяйки была изобличена полностью, когда Наталья выудила из общей кучи несколько порнокассет с многообещающими названиями: «Мойка машин», «Принцесса и путана», «Плоть» и «Санкт-петербургские девочки».
Тума протрусила мимо нее, громко цокая когтями по навощенному паркету. И привычно устроилась в кожаном кресле. У кресла валялся ярко-рыжий рюкзак, но Наталье было сейчас не до рюкзака: ее ждали спальня и ванная.
…Спальня потрясла воображение Натальи и проняла ее до седалищного нерва. Никаких конфиденциально-строгих жалюзи, только тяжелые гобеленовые шторы на окнах; будуарчик, в чреве которого тускло поблескивали баночки, коробочки и флаконы; встроенный в стену зеркальный шкаф. Зеркальным же был и потолок. И кровать.
Кровать, прямиком перекочевавшая сюда с обложки порнофильма «Принцесса и путана», — двух-, трех-, четырехспальный монстр. На монстра было наброшено черное покрывало, а к его изголовью прилепились крошечные белые подушки: каждая представляла собой удачно стилизованного представителя морской фауны. Скаты, звезды, креветки и коньки, не считая пары рыбьих тушек. На кровать было небрежно брошено платье, источавшее тонкий аромат духов. Удержаться было невозможно. Воровато оглядываясь на дверь, Наталья сбросила с себя никчемный секретарский костюмчик и, как змея, вползла в это удивительное, божественное, головокружительное платье. И закрыла глаза.
Да, к этому ощущению нужно привыкнуть. Да. Платье завоевало Наталью сразу же — на ее памяти только Джаве удалось уложиться в такие короткие сроки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107