А эта милашка чем-то задела Воронова, тут и к гадалке ходить не надо.
— Я?!
— Ну да. И он хотел бы с вами познакомиться. Я, кстати, тоже. Как вас зовут?
— Дарья.
— Очень хорошо. Дарья. Его любимое имя. Вы спуститесь к нам? Минут через двадцать-двадцать пять?
— Я… Я не знаю.
— Да или нет? Я обещаю, ничего с вами не случится.
— Не знаю. Да.
— Вот и отлично. Ждем.
Она заглотнула наживку, Марголис это видел. Любая бы заглотнула. Баба — вот чего не хватает Воронову, вот откуда все творческие кризисы. Лишенные выхода сперматозоиды безнаказанно шастают по всему воронежскому телу, устраивают заторы в башке, перекрывают спокойное течение мыслей и — от нечего делать — посягают на святая святых: умение стряпать детективы.
Марголис еще раз улыбнулся девушке Дарье и ретировался из квартиры.
9 февраля
Наталья
Странный человек по имени Семен Борисович Марголис ушел, а Наталья все еще стояла в прихожей с прозрачной папкой в руках.
Бред.
Сначала появляется жалкий тип в шлепанцах на босу ногу, представляется соседом снизу и заявляет, что она залила его. В это еще можно поверить, особенно если учесть, что всю квартиру заволокло паром, а в ванной — воды по щиколотку. Но когда спустя полтора часа приходит еще один тип, сует документы, представляется литагентом ее любимого писателя и предлагает познакомиться… С тем самым деятелем в шлепанцах…
Бред.
И почему она назвалась Дарьей? Кто тянул ее за язык? Или, примерив на себя чужую квартиру, она захотела примерить и чужую жизнь? Нинон права: нужно бежать отсюда, а черные доберманы до добра не доводят.
Она машинально вытащила из папки договор, оставленный Марголисом. Это действительно был издательский договор.
«ЗАО „Издательство…“ в лице Генерального директора…»
Наталья прочитала строчку ниже:
«…и Воронов Владимир Владимирович через доверенное лицо — Марголиса Семена Борисовича, действующего на основании доверенности от…»
«…именуемый в дальнейшем Автор…»
Автор.
Но почему она назвала себя Дарьей?
И Воронов… Боже мой, как глупо она себя вела! Еще и книгу предложила… Вот уж воистину, никогда не заговаривайте с незнакомцами, еще неизвестно, что может скрываться за стираной ковбойкой и жалкими волосками на щиколотках. Но она не виновата — на обложках книг никаких портретов не публиковалось. Никогда. И никаких телевизионных интервью Воронов не давал. Никогда. Она не виновата. Сколько времени дал ей литагент? Двадцать пять минут. Этот литагент, с располагающей к себе акульей улыбкой, почему она ему поверила? А почему десятилетние школьницы верят дядям, которые подкатывают к ним на улице с вопросом: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» Не всегда такие истории заканчиваются хорошо, но это, кажется, не тот случай. И договор, который она держит в руках… Наталья метнулась в комнату и схватила телефон.
— Нинон! — она даже не дала подруге произнести дежурное «слушаю». — Нинон! Ты сейчас умрешь…
Реакция Нинон на подобное заявление была довольно странной.
— Это ты сейчас умрешь. Ты уже дома, я надеюсь?
— Нет, пока нет. Но ты представить себе не можешь!..
— Господи, ты должна поскорее уйти оттуда! Включи телевизор.
— Зачем?
— Криминальная хроника по питерскому каналу, она и сейчас идет. Обзор преступлений за неделю. Ты говорила о каком-то Радзивилле? Фамилия редкая, и я запомнила… И про три тысячи трупов я удачно пошутила…
Наталья была слишком занята своими мыслями, чтобы обратить внимание на взволнованный щебет Нинон.
— При чем здесь питерский канал? — рассеянно спросила она.
— Включай и перезвони мне сразу же! Обязательно! Нинон самым хамским образом бросила трубку. Интересно, с каких это пор журнальная сирена и певица подростковой free love стала интересоваться криминалом? Наталья взяла телевизионный пульт и нажала кнопку. Давно пора было это сделать: огромный плоский телевизор на стене выдал шикарную картинку. Когда-нибудь она тоже заведет себе такой же… Когда-нибудь в другой жизни с преуспевающим мужем…
По питерскому каналу шла реклама опилочного чая, по всем остальным — бесконечные ток-шоу. Бесцельно пощелкав кнопками, Наталья остановилась на МТУ и задумалась: поход в квартиру этажом ниже выглядит авантюрой, но всегда можно подстраховаться. Сунуть, например, в карман сотовый телефон — на всякий случай. Если дела примут нежелательный оборот (писатели и их агенты — живые люди, а приглашение провести остаток вечера в обществе двух мужчин можно расценивать как угодно), то всегда можно скрыться в ванной или в туалете и призвать на помощь компетентные органы. Наталья прошлась по комнате и тут же устыдилась подобных мыслей. Писатель, который сделал последние два года ее жизни не такими тоскливыми, который подарил ей пятнадцать изящных загадок, из которых она разгадала только три… Даже Джава в лучшие месяцы их жизни ревновал ее к книгам Воронова, а это чего-нибудь да стоит…
Надевать вечернее платье глупо, это может быть не правильно истолковано. А вот что-то нейтральное подойдет — длинная юбка и глухой свитер под горло, традиционная форма любительниц традиционного неспешного детектива. В котором количество подозреваемых соответствует количеству ножевых ранений, нанесенных жертве… Но почему же она назвала себя Дарьей?..
Должно быть, Дарья Литвинова тоже любила традиционный детектив: в запасах ее одежды нашлись и юбка, и свитер. Переодевшись и все-таки сунув в карман сотовый телефон (с номером «02» и службой спасения она погорячилась, но телефон придаст ей солидности в глазах писателя), Наталья отправилась к Воронову. Двадцать пять минут, отпущенные ей на сборы Марголисом, прошли.
9 февраля
Воронов
— Ну, и где твои ампулы? — подозрительно спросил Воронов у Марголиса, как только тот переступил порог квартиры.
Идея столь позднего визита литагента не понравилась ему с самого начала: нужно быть последним дураком, чтобы поверить в существование метандростенолона в ампулах. Метандростенолон всегда выпускается в таблетках по 0, 001 и 0, 005 грамма. И это так же незыблемо, как и стабильность доллара, как и цветение вишни на горе Фудзияма. Наверняка хитрый Марголис придумал какую-нибудь комбинацию, за три года можно было изучить его повадки.
Марголис потряс целлофановым пакетом, в котором что-то призывно звякнуло.
— Вот они.
— Что-то великоваты для ампул.
— В самый раз.
Он плечом отстранил Воронова и попытался было проникнуть в комнату.
— Ботинки! — выдохнул Воронов. — Ботинки сними! Нанесешь мне микробов. Сколько я могу говорить об этом?
— А ты повесь табличку, — хохотнул Марголис, но ботинки все-таки снял.
Через три минуты на столе в комнате были выставлены бутылка шампанского, бутылка коньяка и фрукты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Я?!
— Ну да. И он хотел бы с вами познакомиться. Я, кстати, тоже. Как вас зовут?
— Дарья.
— Очень хорошо. Дарья. Его любимое имя. Вы спуститесь к нам? Минут через двадцать-двадцать пять?
— Я… Я не знаю.
— Да или нет? Я обещаю, ничего с вами не случится.
— Не знаю. Да.
— Вот и отлично. Ждем.
Она заглотнула наживку, Марголис это видел. Любая бы заглотнула. Баба — вот чего не хватает Воронову, вот откуда все творческие кризисы. Лишенные выхода сперматозоиды безнаказанно шастают по всему воронежскому телу, устраивают заторы в башке, перекрывают спокойное течение мыслей и — от нечего делать — посягают на святая святых: умение стряпать детективы.
Марголис еще раз улыбнулся девушке Дарье и ретировался из квартиры.
9 февраля
Наталья
Странный человек по имени Семен Борисович Марголис ушел, а Наталья все еще стояла в прихожей с прозрачной папкой в руках.
Бред.
Сначала появляется жалкий тип в шлепанцах на босу ногу, представляется соседом снизу и заявляет, что она залила его. В это еще можно поверить, особенно если учесть, что всю квартиру заволокло паром, а в ванной — воды по щиколотку. Но когда спустя полтора часа приходит еще один тип, сует документы, представляется литагентом ее любимого писателя и предлагает познакомиться… С тем самым деятелем в шлепанцах…
Бред.
И почему она назвалась Дарьей? Кто тянул ее за язык? Или, примерив на себя чужую квартиру, она захотела примерить и чужую жизнь? Нинон права: нужно бежать отсюда, а черные доберманы до добра не доводят.
Она машинально вытащила из папки договор, оставленный Марголисом. Это действительно был издательский договор.
«ЗАО „Издательство…“ в лице Генерального директора…»
Наталья прочитала строчку ниже:
«…и Воронов Владимир Владимирович через доверенное лицо — Марголиса Семена Борисовича, действующего на основании доверенности от…»
«…именуемый в дальнейшем Автор…»
Автор.
Но почему она назвала себя Дарьей?
И Воронов… Боже мой, как глупо она себя вела! Еще и книгу предложила… Вот уж воистину, никогда не заговаривайте с незнакомцами, еще неизвестно, что может скрываться за стираной ковбойкой и жалкими волосками на щиколотках. Но она не виновата — на обложках книг никаких портретов не публиковалось. Никогда. И никаких телевизионных интервью Воронов не давал. Никогда. Она не виновата. Сколько времени дал ей литагент? Двадцать пять минут. Этот литагент, с располагающей к себе акульей улыбкой, почему она ему поверила? А почему десятилетние школьницы верят дядям, которые подкатывают к ним на улице с вопросом: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» Не всегда такие истории заканчиваются хорошо, но это, кажется, не тот случай. И договор, который она держит в руках… Наталья метнулась в комнату и схватила телефон.
— Нинон! — она даже не дала подруге произнести дежурное «слушаю». — Нинон! Ты сейчас умрешь…
Реакция Нинон на подобное заявление была довольно странной.
— Это ты сейчас умрешь. Ты уже дома, я надеюсь?
— Нет, пока нет. Но ты представить себе не можешь!..
— Господи, ты должна поскорее уйти оттуда! Включи телевизор.
— Зачем?
— Криминальная хроника по питерскому каналу, она и сейчас идет. Обзор преступлений за неделю. Ты говорила о каком-то Радзивилле? Фамилия редкая, и я запомнила… И про три тысячи трупов я удачно пошутила…
Наталья была слишком занята своими мыслями, чтобы обратить внимание на взволнованный щебет Нинон.
— При чем здесь питерский канал? — рассеянно спросила она.
— Включай и перезвони мне сразу же! Обязательно! Нинон самым хамским образом бросила трубку. Интересно, с каких это пор журнальная сирена и певица подростковой free love стала интересоваться криминалом? Наталья взяла телевизионный пульт и нажала кнопку. Давно пора было это сделать: огромный плоский телевизор на стене выдал шикарную картинку. Когда-нибудь она тоже заведет себе такой же… Когда-нибудь в другой жизни с преуспевающим мужем…
По питерскому каналу шла реклама опилочного чая, по всем остальным — бесконечные ток-шоу. Бесцельно пощелкав кнопками, Наталья остановилась на МТУ и задумалась: поход в квартиру этажом ниже выглядит авантюрой, но всегда можно подстраховаться. Сунуть, например, в карман сотовый телефон — на всякий случай. Если дела примут нежелательный оборот (писатели и их агенты — живые люди, а приглашение провести остаток вечера в обществе двух мужчин можно расценивать как угодно), то всегда можно скрыться в ванной или в туалете и призвать на помощь компетентные органы. Наталья прошлась по комнате и тут же устыдилась подобных мыслей. Писатель, который сделал последние два года ее жизни не такими тоскливыми, который подарил ей пятнадцать изящных загадок, из которых она разгадала только три… Даже Джава в лучшие месяцы их жизни ревновал ее к книгам Воронова, а это чего-нибудь да стоит…
Надевать вечернее платье глупо, это может быть не правильно истолковано. А вот что-то нейтральное подойдет — длинная юбка и глухой свитер под горло, традиционная форма любительниц традиционного неспешного детектива. В котором количество подозреваемых соответствует количеству ножевых ранений, нанесенных жертве… Но почему же она назвала себя Дарьей?..
Должно быть, Дарья Литвинова тоже любила традиционный детектив: в запасах ее одежды нашлись и юбка, и свитер. Переодевшись и все-таки сунув в карман сотовый телефон (с номером «02» и службой спасения она погорячилась, но телефон придаст ей солидности в глазах писателя), Наталья отправилась к Воронову. Двадцать пять минут, отпущенные ей на сборы Марголисом, прошли.
9 февраля
Воронов
— Ну, и где твои ампулы? — подозрительно спросил Воронов у Марголиса, как только тот переступил порог квартиры.
Идея столь позднего визита литагента не понравилась ему с самого начала: нужно быть последним дураком, чтобы поверить в существование метандростенолона в ампулах. Метандростенолон всегда выпускается в таблетках по 0, 001 и 0, 005 грамма. И это так же незыблемо, как и стабильность доллара, как и цветение вишни на горе Фудзияма. Наверняка хитрый Марголис придумал какую-нибудь комбинацию, за три года можно было изучить его повадки.
Марголис потряс целлофановым пакетом, в котором что-то призывно звякнуло.
— Вот они.
— Что-то великоваты для ампул.
— В самый раз.
Он плечом отстранил Воронова и попытался было проникнуть в комнату.
— Ботинки! — выдохнул Воронов. — Ботинки сними! Нанесешь мне микробов. Сколько я могу говорить об этом?
— А ты повесь табличку, — хохотнул Марголис, но ботинки все-таки снял.
Через три минуты на столе в комнате были выставлены бутылка шампанского, бутылка коньяка и фрукты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107