В письме парень объявляет, что рвет все отношения.
— И после этого звонит?
— Ну, это совершенно банальная ситуация, сплошь и рядом встречается в любовных играх: пропавшая женщина ему изменила. Она изменяла и раньше. Это переполнило чашу терпения. — Наталья тщательно подбирала слова, чтобы ничем не оскорбить девственно-чистого Воронова. — Но он ее любит. По-настоящему. Разрыв был не чем иным, как попыткой мелкого шантажа. Теперь он раскаивается и хочет восстановить отношения.
— Подождите, — угасший было при намеке на возможность love story Воронов снова оживился. — Мелкий шантаж — это хорошо. Это приемлемый вариант. Тогда ей необходимо отправиться на встречу.
— И что она будет делать? Подойдет к этому человеку и представится подругой его бывшей возлюбленной?
— Для начала героиня должна понаблюдать за ним в этом самом кафе. Если время, конечно, ей позволяет.
Время! Наталья располагала пятидневным отпуском за свой счет с плотоядным Шуриком Зайцевым в финале. Что-что, а время ей позволяет!
— Время позволяет. Она взяла отпуск за свой счет на работе.
Воронов снова вернулся к «Ундервуду» и снова проворно застучал по клавиатуре.
— Отлично! Итак, она за ним наблюдает… Все хотел спросить у вас, поскольку вы явились катализатором сюжета… Наша героиня — она красива?
Последнее слово Воронов произнес с совершенно неприкрытой гадливостью. С такой гадливостью обычно давят зазевавшегося таракана.
— Я не задумывалась над этим. Не думаю, чтобы она была уж как-то особенно хороша…
— Что-то типа вас! — Воронов осмотрел Наталью с головы до ног. — Усредненный вариант. На подиумах не блещет, но и до кунсткамеры не дотягивает.
— Спасибо за комплимент. — Наталье даже не пришло в голову обидеться на кроткого женоненавистника.
— Роковая красавица противопоказана классическому детективу. Она хороша только в виде жертвы с художественно перерезанным горлом. Смерть в детективе должна быть поэтичной и сентиментальной, как локон в медальоне, иначе мы опустимся до уровня газетной криминальщины. А если героиня ни то ни се, манекен, на который можно натянуть любую одежду, представляете, какой простор для воображения? Она в состоянии примерить несколько масок, и уже они, эти маски, будут диктовать правила игры…
— Так что ей делать в кафе?
— В первый день, я думаю, ничего. В первый день она вообще не должна привлекать к себе внимания.
— А во второй?
— Во второй можно попытаться с ним познакомиться. — Воронов поскреб заросший затылок. — Да. Именно так. Познакомиться. Проверить, так ли он предан своей возлюбленной, как декларировал по телефону.
— Да… Наверное, вы правы.
— Но она должна не просто познакомиться. — По спутанным волосам Воронова неожиданно прошло статическое электричество: Наталья могла бы поклясться, что она слышит легкие разряды. — Не просто познакомиться. Она должна… Она должна заинтриговать его!
— Интересно, каким образом? Надеть прозрачную блузку и совершенно проигнорировать бюстгальтер?
— Примитивно мыслите.
— А если она вообще не в его вкусе?
— При чем здесь вкус? Скажем, героиня берет с собой на свидание записную книжку.
— Зачем?
— Ну, вы же носите записную книжку в сумочке?
— Да.
— Тогда не будем отказывать и героине в этой милой человеческой слабости. Она берет с собой записную книжку и в ней на отдельной странице крупными печатными буквами пишет… пишет имя, фамилию и телефон пропавшей хозяйки собаки.
— Зачем?
— Зачем? Скажем, она пристраивается рядом с бывшим возлюбленным героини, открывает соседнюю с записью страницу. Но так, чтобы написанные имя, фамилия и телефон хорошо просматривались со стороны. И начинает что-то чертить на этой соседней странице.
— Вы думаете… — Наконец-то до Натальи стала доходить простейшая, как амеба, комбинация Воронова. — Вы думаете, что он заглянет через плечо?…
— А вы сами бы заглянули?
— Я? Да, — честно призналась Наталья.
— Вот видите. И он заглянет. Обязательно. Люди обожают запретное. Они души не чают в обрывках чужой жизни. Он заглянет.
— Лихо! — только и смогла выговорить Наталья. — Вы, оказывается, психолог, Владимир Владимирович.
— Ну, — смутился Воронов, — для этого вовсе не обязательно быть психологом. Есть вещи, которые лежат на поверхности.
— Ну, хорошо. Допустим, он увидел знакомый телефон. И клюнул на эту удочку. А дальше?
— Дальше он будет форсировать знакомство. Я в этом почти уверен.
— И как я… Как героиня объяснит наличие телефона у себя в книжке?
— Масса вариантов. Масса. Она может назваться старой подругой. Коллегой по работе.
— Вы забыли… Мы до сих пор не выяснили, где работает Дар… пропавшая.
— Упущение. Но думаю, что, когда героиня дозреет до культпохода в кафе, она уже будет многое знать.
— А если нет?
— Тогда мы нарушим поступательное движение интриги.
— И все-таки. Прокол, героине ничего не удалось узнать. Что тогда?
— Тогда? — Воронов на секунду задумался. — Тогда можно использовать нейтральный вариант знакомства в косметическом салоне. На почве покраски волос. Или что-нибудь в этом роде.
— Слабовато, — впервые Наталья решилась возразить Воронову.
— Я не претендую на оригинальность. Можно поискать убедительные варианты. Не думаю, что это будет так уж сложно…
— А потом? Что она должна делать потом? Часы с козлоногим сатиром, стоящие на комоде, вздрогнули и мелодично пробили десять ударов.
— Вам пора, — без всякого сожаления сказал Воронов. Теперь, когда ее школьное время вышло, Наталья показалась ему досадной помехой, дилетантскими веригами на стройных щиколотках классического детектива.
— Да.
Не стоит настаивать на продолжении беседы, в неравной схватке с развалюшкой-"Ундервудом" она обречена на вечное поражение. И все же Наталья не удержалась:
— Вы не проводите меня?
— Верхний замок, — равнодушно бросил Воронов, распечатывая новую пачку бумаги. — Только верхний, других не касайтесь. Поверните его вправо. Два оборота. И, ради бога, не трогайте руками цепочку, она уже давно на ладан дышит…
10 февраля
Леля
Туповатая обслуга «Диких гусей», отвергнув фотографию из бумажника Радзивилла, оказалась не в состоянии описать его спутницу. Леля понял это сразу, едва лишь все эти холеные работники европеизированного общественного питания сгрудились вокруг компьютера Сани Гусалова.
— Ну что ж, приступим, господа, — Саня подмигнул присутствующим. — Фоторобот — вещь серьезная, так что попрошу вас быть предельно внимательными.
Господа с готовностью затрясли иссиня-выбритыми подбородками.
Через двадцать пять минут общими усилиями был собран портрет манекенщицы Линды Эвангелисты. Еще через полчаса, когда метрдотель вспомнил о маленькой родинке над губой неизвестной блондинки, — пришла очередь Синди Кроуфорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— И после этого звонит?
— Ну, это совершенно банальная ситуация, сплошь и рядом встречается в любовных играх: пропавшая женщина ему изменила. Она изменяла и раньше. Это переполнило чашу терпения. — Наталья тщательно подбирала слова, чтобы ничем не оскорбить девственно-чистого Воронова. — Но он ее любит. По-настоящему. Разрыв был не чем иным, как попыткой мелкого шантажа. Теперь он раскаивается и хочет восстановить отношения.
— Подождите, — угасший было при намеке на возможность love story Воронов снова оживился. — Мелкий шантаж — это хорошо. Это приемлемый вариант. Тогда ей необходимо отправиться на встречу.
— И что она будет делать? Подойдет к этому человеку и представится подругой его бывшей возлюбленной?
— Для начала героиня должна понаблюдать за ним в этом самом кафе. Если время, конечно, ей позволяет.
Время! Наталья располагала пятидневным отпуском за свой счет с плотоядным Шуриком Зайцевым в финале. Что-что, а время ей позволяет!
— Время позволяет. Она взяла отпуск за свой счет на работе.
Воронов снова вернулся к «Ундервуду» и снова проворно застучал по клавиатуре.
— Отлично! Итак, она за ним наблюдает… Все хотел спросить у вас, поскольку вы явились катализатором сюжета… Наша героиня — она красива?
Последнее слово Воронов произнес с совершенно неприкрытой гадливостью. С такой гадливостью обычно давят зазевавшегося таракана.
— Я не задумывалась над этим. Не думаю, чтобы она была уж как-то особенно хороша…
— Что-то типа вас! — Воронов осмотрел Наталью с головы до ног. — Усредненный вариант. На подиумах не блещет, но и до кунсткамеры не дотягивает.
— Спасибо за комплимент. — Наталье даже не пришло в голову обидеться на кроткого женоненавистника.
— Роковая красавица противопоказана классическому детективу. Она хороша только в виде жертвы с художественно перерезанным горлом. Смерть в детективе должна быть поэтичной и сентиментальной, как локон в медальоне, иначе мы опустимся до уровня газетной криминальщины. А если героиня ни то ни се, манекен, на который можно натянуть любую одежду, представляете, какой простор для воображения? Она в состоянии примерить несколько масок, и уже они, эти маски, будут диктовать правила игры…
— Так что ей делать в кафе?
— В первый день, я думаю, ничего. В первый день она вообще не должна привлекать к себе внимания.
— А во второй?
— Во второй можно попытаться с ним познакомиться. — Воронов поскреб заросший затылок. — Да. Именно так. Познакомиться. Проверить, так ли он предан своей возлюбленной, как декларировал по телефону.
— Да… Наверное, вы правы.
— Но она должна не просто познакомиться. — По спутанным волосам Воронова неожиданно прошло статическое электричество: Наталья могла бы поклясться, что она слышит легкие разряды. — Не просто познакомиться. Она должна… Она должна заинтриговать его!
— Интересно, каким образом? Надеть прозрачную блузку и совершенно проигнорировать бюстгальтер?
— Примитивно мыслите.
— А если она вообще не в его вкусе?
— При чем здесь вкус? Скажем, героиня берет с собой на свидание записную книжку.
— Зачем?
— Ну, вы же носите записную книжку в сумочке?
— Да.
— Тогда не будем отказывать и героине в этой милой человеческой слабости. Она берет с собой записную книжку и в ней на отдельной странице крупными печатными буквами пишет… пишет имя, фамилию и телефон пропавшей хозяйки собаки.
— Зачем?
— Зачем? Скажем, она пристраивается рядом с бывшим возлюбленным героини, открывает соседнюю с записью страницу. Но так, чтобы написанные имя, фамилия и телефон хорошо просматривались со стороны. И начинает что-то чертить на этой соседней странице.
— Вы думаете… — Наконец-то до Натальи стала доходить простейшая, как амеба, комбинация Воронова. — Вы думаете, что он заглянет через плечо?…
— А вы сами бы заглянули?
— Я? Да, — честно призналась Наталья.
— Вот видите. И он заглянет. Обязательно. Люди обожают запретное. Они души не чают в обрывках чужой жизни. Он заглянет.
— Лихо! — только и смогла выговорить Наталья. — Вы, оказывается, психолог, Владимир Владимирович.
— Ну, — смутился Воронов, — для этого вовсе не обязательно быть психологом. Есть вещи, которые лежат на поверхности.
— Ну, хорошо. Допустим, он увидел знакомый телефон. И клюнул на эту удочку. А дальше?
— Дальше он будет форсировать знакомство. Я в этом почти уверен.
— И как я… Как героиня объяснит наличие телефона у себя в книжке?
— Масса вариантов. Масса. Она может назваться старой подругой. Коллегой по работе.
— Вы забыли… Мы до сих пор не выяснили, где работает Дар… пропавшая.
— Упущение. Но думаю, что, когда героиня дозреет до культпохода в кафе, она уже будет многое знать.
— А если нет?
— Тогда мы нарушим поступательное движение интриги.
— И все-таки. Прокол, героине ничего не удалось узнать. Что тогда?
— Тогда? — Воронов на секунду задумался. — Тогда можно использовать нейтральный вариант знакомства в косметическом салоне. На почве покраски волос. Или что-нибудь в этом роде.
— Слабовато, — впервые Наталья решилась возразить Воронову.
— Я не претендую на оригинальность. Можно поискать убедительные варианты. Не думаю, что это будет так уж сложно…
— А потом? Что она должна делать потом? Часы с козлоногим сатиром, стоящие на комоде, вздрогнули и мелодично пробили десять ударов.
— Вам пора, — без всякого сожаления сказал Воронов. Теперь, когда ее школьное время вышло, Наталья показалась ему досадной помехой, дилетантскими веригами на стройных щиколотках классического детектива.
— Да.
Не стоит настаивать на продолжении беседы, в неравной схватке с развалюшкой-"Ундервудом" она обречена на вечное поражение. И все же Наталья не удержалась:
— Вы не проводите меня?
— Верхний замок, — равнодушно бросил Воронов, распечатывая новую пачку бумаги. — Только верхний, других не касайтесь. Поверните его вправо. Два оборота. И, ради бога, не трогайте руками цепочку, она уже давно на ладан дышит…
10 февраля
Леля
Туповатая обслуга «Диких гусей», отвергнув фотографию из бумажника Радзивилла, оказалась не в состоянии описать его спутницу. Леля понял это сразу, едва лишь все эти холеные работники европеизированного общественного питания сгрудились вокруг компьютера Сани Гусалова.
— Ну что ж, приступим, господа, — Саня подмигнул присутствующим. — Фоторобот — вещь серьезная, так что попрошу вас быть предельно внимательными.
Господа с готовностью затрясли иссиня-выбритыми подбородками.
Через двадцать пять минут общими усилиями был собран портрет манекенщицы Линды Эвангелисты. Еще через полчаса, когда метрдотель вспомнил о маленькой родинке над губой неизвестной блондинки, — пришла очередь Синди Кроуфорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107