Леля сунул руки в карманы, поднял воротник и направился в сторону метро «Горьковская».
Хороша-то она хороша, но что-то есть во всем этом… Что-то слишком уж не правдоподобное, что-то фальшивое. Какая-то заноза, которая торчит в свеженькой розовой пятке истории, рассказанной Никольской. Во-первых, она сама. Слишком уж легко согласилась и слишком быстро разоткровенничалась. Во-вторых, не очень-то она и удивилась известию о смерти банкира. Ну, то, что она его терпеть не могла, это и так понятно в свете вышеизложенного. Но хотя бы удивиться могла! Так, слегка, не особенно напрягая мышцы лица по этому поводу. Но она восприняла слова Лели как само собой разумеющееся. Она как будто знала об убийстве Радзивилла.
Ну и что, почему бы ей и не знать, все — живые люди, все — телевизор смотрят…
Стоп.
Что сказала ему Никольская? Что она только сегодня прилетела из Гамбурга… Да, из Гамбурга — и сразу же поехала на съемки. И домой она не заезжала. Но вряд ли в каком-то Гамбурге принимают телевизионные передачи из Питера. Остается, конечно, какой-то процент на телефонный звонок, но стоит ли кому-то названивать за границу, чтобы сообщить Никольской о смерти человека, с которым она не так долго была и с которым давно рассталась. Надо бы уточнить, как долго пробыла Никольская в Гамбурге. И потом — уж больно она умна, эта фотомодель. Причем ум ее не покачивается на уровне малого таза и не ютится между двумя роскошными сиськами. Ее ум виден в глазах. В глазах! и в слишком жесткой линии рта. Никольская с самого начала вывалила на Лелю максимум информации, ее даже за язык тянуть не пришлось. Завидное желание сотрудничать со следствием.
И фотография — она странно отреагировала на фотографию.
Леля юркнул в переход и на несколько минут задержался возле книжного развала. Вытащил фотографию из кармана и внимательно ее рассмотрел: по правому краю шел не совсем ровный обрез, он только сейчас это заметил — хорош сыщик! Не установил сразу, что это была не фотография, а лишь часть фотографии!
— Что-нибудь ищете? — вывел Лелю из задумчивости лоточник.
— Новый Воронов есть? — небрежно спросил он у продавца.
— Был с утра. Но нового сразу разметают. Приходите завтра, закажу для вас экземпляр.
Как же, держи карман шире!
Писателя Воронова обожала племянница Лели, Симочка. Экзальтированная простушка не вылезала из вороновского сайта в Интернете и с периодичностью двух раз в месяц строчила в издательство письма. Нина одно из этих простодушных восторженных писем козел-писатель так и не ответил. Сам Леля никогда Воронова не читал, а аляповатые глянцевые обложки и вовсе не переносил. Но девочка!.. Девочке нравится эта бодяга, так что пусть читает на здоровье. Со временем, когда мозгов в хорошенькой головке поприбавится, она увлечется чем-нибудь действительно стоящим. Длинными, в половину страницы, предложениями, например. Неторопливыми и детальными описаниями и такими же неторопливыми диалогами. Именно это приводило в восторг самого Лелю. А вот писатель Воронов ему не нравился.
И фотомодель Никольская — тоже.
Не так уж она проста и не так уж несчастна, какой хочет казаться. И как удачно вписывается в существующую версию убийства! Чего уж говорить, развороченная глазница выглядит намного привлекательней контрольного выстрела в голову. И главное, не дает следствию упереться рогом в коммерческую деятельность покойного. А какой простор для версий! И что это за фрукт такой, Виолетта Гатти? Сочетание имени и фамилии не понравилось Леле сразу. Не нравилось ему и сдвоенное "т" в обоих словах. Похоже на пистолет «ТТ», а его, между прочим, еще никто с вооружения не снимал.
Кстати, о вооружении.
Предмет, с помощью которого Радзивилла лишили жизни, не найден, заграничный паспорт не найден. Даже билет на рейс «Эйр Франс», который заказывала ему секретарша, не найден. Сведения о покупке билета сохранились в компьютере аэропорта — и больше ничего. Осмотр машины Радзивилла тоже не дал положительных результатов. Права Радзивилла лежали в «бардачке». Там же находился его газовый пистолет. А панель, рулевая колонка и сам руль были захватаны пальцами идиотов-угонщиков Маклака и Рябоко-ня. И больше никаких отпечатков. Кто-то весьма профессионально заметал следы.
Весьма профессионально. Весьма.
Единственной находкой следствия можно было считать запонку, закатившуюся в дальний угол багажника: кусок серебра 925-й пробы и перламутровая вставка — слившиеся в экстазе мужской и женский символы — инь и ян…
10 февраля — 11 февраля
Наталья
Наталья появилась в «Дирижабле Нобиле» за полчаса до срока, назначенного воздыхателем Литвиновой. Найти адрес забегаловки не составило особого труда. В платной службе «09» ей сообщили адрес, и этот адрес совсем не понравился Наталье.
Где-то на «Гражданке» с ее отрезанной веткой метро и двумя пересадками с троллейбуса на автобус и обратно. Не слишком галантный кавалер, и не слишком все это похоже на сумасшедшую любовь. Воронов наверняка прицепился бы к такой незначительной детали и поставил бы под сомнение отношения двух героев, но конформистка Наталья… В конце концов, они могли просто познакомиться в этом заведении общепита, и это дорого Денису как память. И потом, ей ведь неизвестно, есть ли у Дарьи машина. При всем том великолепии, которое имеется в квартире, наверняка есть. А на машине добраться до метро «Гражданский проспект» — плевое дело.
Расположенный рядом со станцией и сверкающий огнями почище какого-нибудь «Мулен-Ружа», «Дирижабль Нобиле» оказался симпатичным кабачком с уклоном в авиацию.
С ролью светильников здесь вполне успешно справлялись модели дирижаблей, а персонал сновал между столиками в роскошных летных шлемах, кожаных куртках и ярко-желтых кокетливых крагах. Мест за столиками не было, и Наталья устроилась на высоком стуле у стойки бара. И заказала себе литровую кружку пива.
Денис нарисовался в «Дирижабле» ровно в восемь. Наталья сразу же узнала его бездумно-красивую заросшую физиономию и тупой раздвоенный подбородок. Особенно несчастным он не выглядел. Ни один столик к приходу Дениса не освободился, и ему, так же как и Наталье, пришлось довольствоваться местом у стойки. Но в отличие от Натальи он приветливо поздоровался с барменом и заказал себе рюмку шерри.
Изысканный вкус, черт возьми.
И слишком, черт возьми, опасная близость. Воронов рекомендовал героине следить за героем исподтишка, не привлекая к себе внимания. Но теперь, когда они сидят рядом, и на Наталье — куртка Литвиновой, свитер Литвиновой и ботинки Литвиновой, а ее собственная шевелюра преобразилась благодаря литвиновской же краске для волос… И косметика. И духи.
Черт ее дернул сунуть нос в тяжелую даже для вечера «Черную магию»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107