! О Мастор, Мастор, это неблагоразумно!
Раб испугался и, понимая, что Вер прав, спросил тревожно:
– Что же мне делать в таком случае?
– Сойти с этого осла, перерядиться и погулять вволю вот с этими деньгами.
– А букет?
– Я позабочусь о нем.
– Ты наверное сделаешь это и не скажешь Антиною о том, к чему принуждаешь меня?
– Разумеется, не скажу.
– Так вот тебе цветы, а денег я не могу взять.
– Так я брошу их в толпу. Купи себе на эти деньги венок, маску и вина, сколько можешь выпить. Где можно найти девушку?
– У госпожи Анны. Она живет в маленьком доме в саду вдовы Пудента. Тот, кто будет отдавать букет, должен сказать, что его прислал друг с Лохиады.
– Хорошо. Теперь иди и позаботься о том, чтобы никто не узнал тебя. Твоя тайна – моя, и о друге с Лохиады будет упомянуто.
Мастор исчез в толпе, а Вер вручил венок одному из садовых богов, которые за ним следовали, смеясь, вскочил на осла и приказал погонщику указывать ему дорогу.
На углу ближайшей улицы он встретил двое носилок; люди, которые их несли, с трудом пробирались через толпу.
В первых носилках помещался Керавн, толстый, как Силен, спутник Диониса, но с угрюмым лицом; его шафранный плащ был заметен издали. Во вторых сидела Арсиноя. Она весело смотрела кругом, такая свежая и прекрасная, что ее вид взволновал легко воспламеняющуюся кровь римлянина.
Не подумав о том, что он делает, Вер взял у садового бога предназначенный для Селены букет, положил его на носилки девушки и сказал:
– Александр приветствует прекраснейшую Роксану.
Арсиноя покраснела, а Вер, посмотрев несколько времени ей вслед, приказал одному из своих мальчиков следовать за носилками и затем, на цветочном рынке, где он будет его ждать, сообщить ему, куда эти носилки направятся.
Посланец побежал, а Вер повернул осла и скоро доехал до полукруглой галереи с колоннами на теневой стороне большой площади, где хорошенькие девушки продавали пестрый душистый товар известнейших садовников и цветочников города.
В этот день все лавки были в особенности богаты и полны товаром; но потребность в венках и цветах с самого раннего утра постоянно возрастала, и хотя Вер выбрал самые лучшие свежие цветы, какие только нашел, сделанный из них по его приказанию букет при всей своей величине не был и вполовину так красив, как первый, предназначенный для Селены и подаренный Арсиное.
Это огорчило римлянина. Чувство справедливости повелевало ему вознаградить больную девушку за причиненный ей по его вине убыток. Стебли букета были обвиты пестрыми лентами, длинные концы которых свешивались вниз, и Вер снял со своей одежды одну пряжку и прикрепил ее к банту, изящно украшавшему букет.
Теперь он был доволен, и, глядя на вставленный в золотой ободок оникс, где было вырезано изображение Эрота, точившего стрелы, он представлял себе радость, которую почувствует возлюбленная прекрасного вифинца при виде этого дивного подарка.
Его британские рабы, наряженные садовыми богами, получили приказание, взяв погонщика ослов в проводники, отправиться в дом Анны, передать Селене букет от друга с Лохиады и затем ждать его, Вера, в доме префекта Титиана, так как по сведениям, полученным им от своего маленького быстроного посланца, Керавн и его прекрасная дочь были отнесены туда.
Веру потребовалось больше времени, чем мальчику, для того, чтобы проложить себе путь через толпы народа.
Перед префектурой он снял маску.
В передней комнате, где смотритель, сидя на диване, дожидался свою дочь, Вер привел в порядок волосы и складки тоги, а затем велел проводить себя к госпоже Юлии, у которой надеялся снова увидеть очаровательную Арсиною.
Но в приемной комнате супруги префекта он нашел вместо нее свою собственную жену и поэтессу Бальбиллу с ее компаньонкой.
Он приветствовал этих дам весело, любезно, грациозно, как всегда. Когда затем он стал осматривать комнату, не скрывая своего разочарования, Бальбилла подошла к нему и тихо спросила:
– Можешь ли ты быть честным, Вер?
– Если это позволяют обстоятельства.
– Позволяют ли они тебе это сделать?
– Полагаю.
– Так отвечай же мне правдиво: ты пришел сюда ради госпожи Юлии или же…
– Ну?
– Или же ты надеялся найти у супруги префекта прекрасную Роксану?
– Роксану? – спросил Вер, с удивлением посмотрев на нее, и на его губах мелькнула лукавая улыбка. – Роксану? Да ведь это, кажется, супруга Александра Великого? Она, должно быть, давно умерла, а я пребываю с живыми, и если оставил веселую сутолоку на улице, то это случилось единственно…
– Ты подстрекаешь мое любопытство, – прервала Бальбилла.
– …Так это случилось потому, – продолжал претор, – что мое вещее сердце обещало мне, что я найду здесь тебя, моя прекраснейшая Бальбилла.
– И ты называешь это правдивым! – вскричала поэтесса и ударила претора по руке опахалом из страусовых перьев. – Послушай, Луцилла, твой муж утверждает, что он явился сюда ради меня.
Претор с видом упрека посмотрел на поэтессу, но она шепнула ему:
– Так наказывают нечестных людей.
Затем, возвысив голос, она продолжала:
– Знаешь ли, Луцилла, что если я не вышла замуж, то в этом отчасти виновен твой муж.
– Да, к сожалению, я родился слишком поздно для тебя, – сказал Вер, который знал, в чем именно думала упрекнуть его поэтесса.
– Никаких недоразумений! – вскричала Бальбилла. – Как можно отважиться на вступление в брак, когда приходится бояться приобрести такого мужа, как Вер?
– И какой мужчина будет настолько смел, чтобы посвататься к Бальбилле, когда услышит, как строго она судит безобидного почитателя красоты?
– Муж должен почитать не красоту, а только красавицу жену.
– Весталка, – засмеялся Вер. – Я накажу тебя тем, что скрою от тебя одну великую тайну, которая касается всех нас. Нет, нет, я не болтлив, но прошу тебя, жена, возьми ее в руки и научи ее снисходительности, чтобы ее будущему мужу не было слишком тяжело с нею.
– Быть снисходительной, – возразила Луцилла, – не научится никакая женщина, но мы оказываем снисхождение, когда нам не остается ничего другого и когда грешник принуждает нас признать за ним те или иные достоинства.
Вер поклонился жене, приложив губы к ее плечу, и затем сказал:
– Где госпожа Юлия?
– Она спасает овцу от волка, – отвечала Бальбилла.
– То есть?
– Как только доложили о тебе, она увела маленькую Роксану в потайное место.
– Нет, нет, – прервала Луцилла поэтессу. – Во внутренних комнатах ждут портные, которые должны сшить наряд для очаровательной девушки. Посмотри на великолепный букет, который она принесла госпоже Юлии. Неужели ты отказываешь даже мне в праве разделить с тобою твою тайну?
– Как могу я это? – отвечал Вер.
– Он очень нуждается в твоей признательности, – засмеялась Бальбилла, в то время как претор приблизился к жене и тихим голосом рассказал ей о том, что узнал от Мастора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Раб испугался и, понимая, что Вер прав, спросил тревожно:
– Что же мне делать в таком случае?
– Сойти с этого осла, перерядиться и погулять вволю вот с этими деньгами.
– А букет?
– Я позабочусь о нем.
– Ты наверное сделаешь это и не скажешь Антиною о том, к чему принуждаешь меня?
– Разумеется, не скажу.
– Так вот тебе цветы, а денег я не могу взять.
– Так я брошу их в толпу. Купи себе на эти деньги венок, маску и вина, сколько можешь выпить. Где можно найти девушку?
– У госпожи Анны. Она живет в маленьком доме в саду вдовы Пудента. Тот, кто будет отдавать букет, должен сказать, что его прислал друг с Лохиады.
– Хорошо. Теперь иди и позаботься о том, чтобы никто не узнал тебя. Твоя тайна – моя, и о друге с Лохиады будет упомянуто.
Мастор исчез в толпе, а Вер вручил венок одному из садовых богов, которые за ним следовали, смеясь, вскочил на осла и приказал погонщику указывать ему дорогу.
На углу ближайшей улицы он встретил двое носилок; люди, которые их несли, с трудом пробирались через толпу.
В первых носилках помещался Керавн, толстый, как Силен, спутник Диониса, но с угрюмым лицом; его шафранный плащ был заметен издали. Во вторых сидела Арсиноя. Она весело смотрела кругом, такая свежая и прекрасная, что ее вид взволновал легко воспламеняющуюся кровь римлянина.
Не подумав о том, что он делает, Вер взял у садового бога предназначенный для Селены букет, положил его на носилки девушки и сказал:
– Александр приветствует прекраснейшую Роксану.
Арсиноя покраснела, а Вер, посмотрев несколько времени ей вслед, приказал одному из своих мальчиков следовать за носилками и затем, на цветочном рынке, где он будет его ждать, сообщить ему, куда эти носилки направятся.
Посланец побежал, а Вер повернул осла и скоро доехал до полукруглой галереи с колоннами на теневой стороне большой площади, где хорошенькие девушки продавали пестрый душистый товар известнейших садовников и цветочников города.
В этот день все лавки были в особенности богаты и полны товаром; но потребность в венках и цветах с самого раннего утра постоянно возрастала, и хотя Вер выбрал самые лучшие свежие цветы, какие только нашел, сделанный из них по его приказанию букет при всей своей величине не был и вполовину так красив, как первый, предназначенный для Селены и подаренный Арсиное.
Это огорчило римлянина. Чувство справедливости повелевало ему вознаградить больную девушку за причиненный ей по его вине убыток. Стебли букета были обвиты пестрыми лентами, длинные концы которых свешивались вниз, и Вер снял со своей одежды одну пряжку и прикрепил ее к банту, изящно украшавшему букет.
Теперь он был доволен, и, глядя на вставленный в золотой ободок оникс, где было вырезано изображение Эрота, точившего стрелы, он представлял себе радость, которую почувствует возлюбленная прекрасного вифинца при виде этого дивного подарка.
Его британские рабы, наряженные садовыми богами, получили приказание, взяв погонщика ослов в проводники, отправиться в дом Анны, передать Селене букет от друга с Лохиады и затем ждать его, Вера, в доме префекта Титиана, так как по сведениям, полученным им от своего маленького быстроного посланца, Керавн и его прекрасная дочь были отнесены туда.
Веру потребовалось больше времени, чем мальчику, для того, чтобы проложить себе путь через толпы народа.
Перед префектурой он снял маску.
В передней комнате, где смотритель, сидя на диване, дожидался свою дочь, Вер привел в порядок волосы и складки тоги, а затем велел проводить себя к госпоже Юлии, у которой надеялся снова увидеть очаровательную Арсиною.
Но в приемной комнате супруги префекта он нашел вместо нее свою собственную жену и поэтессу Бальбиллу с ее компаньонкой.
Он приветствовал этих дам весело, любезно, грациозно, как всегда. Когда затем он стал осматривать комнату, не скрывая своего разочарования, Бальбилла подошла к нему и тихо спросила:
– Можешь ли ты быть честным, Вер?
– Если это позволяют обстоятельства.
– Позволяют ли они тебе это сделать?
– Полагаю.
– Так отвечай же мне правдиво: ты пришел сюда ради госпожи Юлии или же…
– Ну?
– Или же ты надеялся найти у супруги префекта прекрасную Роксану?
– Роксану? – спросил Вер, с удивлением посмотрев на нее, и на его губах мелькнула лукавая улыбка. – Роксану? Да ведь это, кажется, супруга Александра Великого? Она, должно быть, давно умерла, а я пребываю с живыми, и если оставил веселую сутолоку на улице, то это случилось единственно…
– Ты подстрекаешь мое любопытство, – прервала Бальбилла.
– …Так это случилось потому, – продолжал претор, – что мое вещее сердце обещало мне, что я найду здесь тебя, моя прекраснейшая Бальбилла.
– И ты называешь это правдивым! – вскричала поэтесса и ударила претора по руке опахалом из страусовых перьев. – Послушай, Луцилла, твой муж утверждает, что он явился сюда ради меня.
Претор с видом упрека посмотрел на поэтессу, но она шепнула ему:
– Так наказывают нечестных людей.
Затем, возвысив голос, она продолжала:
– Знаешь ли, Луцилла, что если я не вышла замуж, то в этом отчасти виновен твой муж.
– Да, к сожалению, я родился слишком поздно для тебя, – сказал Вер, который знал, в чем именно думала упрекнуть его поэтесса.
– Никаких недоразумений! – вскричала Бальбилла. – Как можно отважиться на вступление в брак, когда приходится бояться приобрести такого мужа, как Вер?
– И какой мужчина будет настолько смел, чтобы посвататься к Бальбилле, когда услышит, как строго она судит безобидного почитателя красоты?
– Муж должен почитать не красоту, а только красавицу жену.
– Весталка, – засмеялся Вер. – Я накажу тебя тем, что скрою от тебя одну великую тайну, которая касается всех нас. Нет, нет, я не болтлив, но прошу тебя, жена, возьми ее в руки и научи ее снисходительности, чтобы ее будущему мужу не было слишком тяжело с нею.
– Быть снисходительной, – возразила Луцилла, – не научится никакая женщина, но мы оказываем снисхождение, когда нам не остается ничего другого и когда грешник принуждает нас признать за ним те или иные достоинства.
Вер поклонился жене, приложив губы к ее плечу, и затем сказал:
– Где госпожа Юлия?
– Она спасает овцу от волка, – отвечала Бальбилла.
– То есть?
– Как только доложили о тебе, она увела маленькую Роксану в потайное место.
– Нет, нет, – прервала Луцилла поэтессу. – Во внутренних комнатах ждут портные, которые должны сшить наряд для очаровательной девушки. Посмотри на великолепный букет, который она принесла госпоже Юлии. Неужели ты отказываешь даже мне в праве разделить с тобою твою тайну?
– Как могу я это? – отвечал Вер.
– Он очень нуждается в твоей признательности, – засмеялась Бальбилла, в то время как претор приблизился к жене и тихим голосом рассказал ей о том, что узнал от Мастора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147