Веселая, живая старуха чувствовала себя точно разбитою.
Она была огорчена не тем, что ей грозила нужда, а нанесенным ей оскорблением, тем, что она, к которой с молодых лет все и каждый относились ласково, возбудила против себя неудовольствие; ее мучило горькое чувство, что с нею так презрительно, и притом в присутствии других, обошлась могущественная женщина, на помощь которой она надеялась.
Появление Сабины прогнало добрых духов с Лохиады. Это чувствовала и Дорида; но она была вовсе не из тех натур, которые без сопротивления покоряются враждебным силам. В течение нескольких минут она отдавалась своему горю и плакала, всхлипывая, как дитя. Затем она отерла глаза, почувствовав в облегченном сердце благодатное действие слез. Мало-помалу ей удалось восстановить способность думать спокойно.
– В конце концов, – сказала она себе самой, – распоряжается здесь только император; и, говорят, он не в ладах со своей злобной женой и мало сообразуется с ее желаниями. Адриан дал Поллуксу почувствовать свою власть, но со мною он был всегда ласков. Мои собаки и птицы ему нравятся; и разве он не хвалил даже кушанья из моей кухни? Нет, нет! Если только удастся мне поговорить с ним наедине, то, может быть, все повернется к лучшему.
Думая таким образом, она встала.
Когда она уже собралась покинуть залу, вошел антиквар Габиний из Никеи, которому Керавн отказал в продаже мозаичной картины, принадлежавшей дворцу, и дочь которого из-за Арсинои лишилась роли Роксаны.
Понтий призвал его во дворец, и он явился тотчас, так как с прошлого вечера слух, что император находится в Александрии и живет во дворце на Лохиаде, переходил из уст в уста. Кто распространил этот слух и на каких фактах он основывался, никто не мог сказать. Но слух появился, обошел все круги и с часу на час приобретал все большую достоверность. Из всего растущего на земле ничто не растет так быстро, как слух, хотя он не что иное, как бедный подкидыш, который не знает своих родителей.
Антиквар, бросив удивленный взгляд на старуху, прошел дальше во дворец, а Дорида приостановилась в раздумье, соображая, должна ли она здесь искать свидания с императором или вернуться в свой домик и ждать там до того времени, когда Адриан выйдет из дворца и будет проходить мимо ее жилища.
Прежде чем она успела решиться на что-нибудь, показался архитектор Понтий. Он всегда был ласков с нею, и поэтому она осмелилась обратиться к нему и рассказать, что произошло между ее сыном и императором.
Для архитектора это не было новостью. Он советовал ей потерпеть, пока Адриан успокоится, и обещал ей сделать потом все, что только будет возможно, для Поллукса, которого он любил и уважал. При этом он объявил, что сегодня он принужден по поручению императора немедленно оставить Александрию на продолжительное время. Целью его путешествия был Пелузий. Там предполагалось поставить памятник великому Помпею на том месте, где он был умерщвлен. Мысль о замене старого, обрушившегося монумента Помпея пришла Адриану в голову во время путешествия его в Египет, и постройку этого нового памятника он поручил Понтию, работа которого на Лохиаде подходила к концу.
То, чего еще недоставало в обстановке и убранстве возобновленного дворца, Адриан желал выбрать и приобрести сам, а в этой деятельности, соответствовавшей его наклонностям, должен был помогать ему продавец художественных редкостей Габиний.
Между тем как Дорида еще разговаривала с Понтием, к зале приближались Адриан и его супруга.
Услыхав голос Сабины, архитектор тихо и торопливо сказал старухе:
– До свидания, матушка. Отойди в сторону: идет император с императрицей.
И он быстро удалился.
Дорида вошла в дверь боковой комнаты, которая была закрыта только тяжелой портьерой: попасться теперь на глаза гордой женщине, от которой она не могла ожидать ничего, кроме оскорблений, для нее было то же, что встретиться с разъяренным зверем.
Разговор Адриана с женой продолжался едва четверть часа, и, должно быть, этот разговор был не из числа приятных, потому что лицо императора пылало, а у Сабины губы были бледны и по нарумяненным ее щекам пробегал судорожный трепет.
Дорида была слишком взволнованна и чувствовала слишком большой страх, для того чтобы подслушивать разговор царственной четы; но все-таки она услыхала слова императора, высказанные весьма решительным тоном:
– В маленьких делах я предоставляю тебе полную волю; важнейшее же я решу и на этот раз, как всегда, по своему, и только по своему, усмотрению.
Это заявление было гибельно для домика привратника и для его жителей, так как к малым вещам, о которых говорил Адриан, принадлежало и устранение безобразной избушки у входа во дворец. Сабина потребовала этого от супруга, так как никому не могло быть приятно, говорила она, при каждом посещении Лохиады встречаться со зловещей старой мегерой и подвергаться нападению разъяренных собак.
Дорида не подозревала, что означали слова императора. Она радовалась им, так как из них узнала, что Адриан не был расположен уступать своей жене в важных вопросах; и кто мог бы поставить ей в вину то, что судьбу свою и своего дома она причисляла к важным, пожалуй, даже к важнейшим вопросам?
Сабина, поддерживаемая царедворцем, вышла из залы, и Адриан остался один со своим рабом Мастором.
Нелегко было старушке улучить более благоприятный момент, чтобы без докучливых свидетелей обратиться к стоявшему перед нею могущественному человеку с мольбой проявить великодушие и простить ее сына.
Он стоял к ней спиною. Если бы она могла видеть, с каким страшным выражением лица он смотрел в землю, то, наверное, вспомнила бы о предостережении Понтия и отложила бы свое обращение к Адриану до другого дня.
Как много таких людей, которые губят свое справедливое дело, поддаваясь настойчивому порыву добиться скорого решения и не имея в себе достаточно силы, чтобы отложить начало своих действий до более благоприятного момента! Неизвестность в настоящем часто кажется нам невыносимее тяжкой судьбы в будущем.
Дорида вышла из боковой комнаты.
Мастор, который хорошо знал императора и при своем дружеском расположении к доброй старухе желал избавить ее от унижения, начал делать ей энергичные знаки, чтобы она отступила назад; но она до такой степени была охвачена страхом и волнением, что не заметила этого.
Когда Адриан сделал движение, чтобы оставить комнату, она собралась с духом, выступила из двери и попыталась опуститься перед ним на колени, но ее старым ногам это далось нелегко: Дорида должна была схватиться за косяк двери, чтобы не потерять равновесия.
Адриан тотчас узнал просительницу, но сегодня у него не нашлось для нее ни одного ласкового слова, и взгляд, который он бросил на нее, был далеко не милостив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147