Как и было обещано, на полочке в нише лежала стопка свежих белых полотенец.
Дальше начинались дверцы в кабинки. Я прошёл мимо первых четырех, из которых две были заняты, и заглянул в пятую.
Она оказалась размером метра два на три. Пол вытерт до блеска. Если на нем и была грязь, я её не заметил, потому что единственным источником света служила одинокая вращающаяся вишенка, такая же, как в коридоре. Воздух в кабинке был душным и спертым. Мечущееся пятно красноватого света вырывало из темноты видавшую виды кассу в углу – на чёрной матовой ножке, с цифровым дисплеем на красных светодиодах сверху. В кассе были проделаны щели для кредитных карточек и наличных. Клавиатура для кредита по ДНК отсутствовала. Дальняя стенка кабинки была из запотевшего стекла.
Предвидя нечто подобное, я по дороге разжился в автобанке пачкой банкнот. Выбрав пластиковую купюру крупного достоинства, вставил её в щель. Нажал клавишу. Номинал введенной купюры высветился на цифровом дисплее. У меня за спиной бесшумно захлопнулась дверь, заглушая звуки музыки, и за запотевшим стеклом появилась неясная фигура. Я вздрогнул от неожиданности. Дисплей ожил. Пока что затраты минимальные. Я осмотрел тело, прижавшееся к запотевшей перегородке. Пышная грудь, расплющенная о стекло, женский профиль и смутные очертания бедер и талии. Из спрятанных громкоговорителей донеслись тихие стоны. Томный голос произнес:
– Ты хочешь увидеть меня, увидеть меня, увидеть меня…
Дешевая установка искусственного эхо, подключенная к вокодеру.
Я снова нажал клавишу. Стекло мгновенно очистилось, и стала видна находящаяся за ним женщина. Она переминалась с ноги на ногу, демонстрируя себя, покачивала телом, выпячивала грудь, затем подалась вперед и лизнула стекло кончиком языка. При этом стекло опять запотело от её дыхания. Женщина посмотрела мне в глаза.
– Ты хочешь прикоснуться ко мне, прикоснуться ко мне, прикоснуться ко мне…
Не знаю, использовался ли в кабинке инфразвук, но моё тело определенно откликнулось на всё это. Член налился и начал шевелиться. Усилием воли я унял пульсацию и заставил кровь отхлынуть назад, приливая к мышцам, как это делается перед боем. Для предстоящей сцены мне требовалось быть невозбужденным. Я ещё раз нажал клавишу. Стеклянная перегородка скользнула в сторону, и женщина шагнула вперед, словно выходя из душа. Она направилась ко мне, призывно протягивая руку.
– Скажи мне, что ты хочешь, милок, – произнесла она где-то в глубине гортани.
Её голос, избавившись от эффекта вокодера, прозвучал неожиданно резко. Я кашлянул.
– Как тебя зовут?
– Анемона. Хочешь узнать, почему меня так зовут?
Её рука, проникнув за мой пояс, начала работать. За спиной тихо щёлкал счётчик.
– Ты помнишь одну девушку, работавшую здесь? – спросил я.
Она уже возилась с ремнём.
– Милок, ни одна девушка, работавшая здесь, не сделает для тебя то, что сделаю я. Итак, что ты хочешь…
– Её звали Элизабет. Это её настоящее имя. Элизабет Элиотт.
Женщина резко отдернула руки, и маска вожделения соскользнула с лица, словно смытая изнутри.
– Какого черта тебе нужно, твою мать? Ты фараон?
– Кто?
– Фараон. Легавый. – Перейдя на крик, она отпрянула от меня. – У нас есть всё что нужно…
– Нет.
Я шагнул к ней, и женщина приняла умелую боевую стойку. Отступив назад, я тихо произнес:
– Нет, я её мать.
Напряженная тишина. Женщина злобно смотрела.
– Чушь собачья. Мамаша Лиззи до сих пор на хранении.
– Нет. – Схватив её за руку, я заставил пощупать мою промежность. – Чувствуешь? Там ничего нет. Меня загрузили в эту оболочку, но я женщина. Я не могу, не хочу…
Девушка распрямилась, неохотно засовывая руку мне в штаны.
– Что-то у вас оболочка чересчур хороша, – недоверчиво спросила она. – Вы ведь только что с хранения. Условно-досрочно освобождённых обычно загружают в высохшее тело какого-нибудь наркомана.
– Я освободилась не досрочно.
Всё, что в нас вдолбили в Корпусе чрезвычайных посланников, пронеслось у меня в голове эскадрильей ударных штурмовиков, оставляя инверсионные следы правдоподобной лжи на известных подробностях.
– Ты ведь знаешь, за что я отправилась на хранение?
– Лиззи говорила про воровство «крошек мозга»…
– Да. Погружение. А ты знаешь, в чьё сознание я погрузилась?
– Нет. Лиззи никогда об этом не распространялась…
– Элизабет не знала. И в прессе об этом не упоминалось.
Грудастая девица подбоченилась.
– Так в чьё же?..
Я одарил её снисходительной усмешкой.
– Тебе лучше не знать. Это очень влиятельный человек. Достаточно влиятельный, чтобы вытащить меня и дать вот это.
– Недостаточно влиятельный, чтобы вернуть тебя в оболочку без краника.
В голосе Анемоны все ещё чувствовалось сомнение, но доверие к моему рассказу поднималось стремительно, словно коралловый риф во время отлива. Она хотели поверить в маму из сказки, ищущую заблудшую дочь.
– Как получилось, что вам при загрузке сменили пол? – спросила она.
– Мы заключили договор, – сказал я, скользя по грани правды. – Этот… человек… он вытаскивает меня из хранения, а я выполняю для него кое-какую работу. Такую, для которой требуется мужское тело. Если все пройдет успешно, я получу новые оболочки для себя и для Элизабет.
– Вот как? Поэтому вы и пришли сюда?
В голосе Анемоны появилась горечь, говорящая о том, что её собственные родители ни за что не станут её искать. А также о том, что она мне поверила. Я выложил последнюю ложь.
– С новой оболочкой для Элизабет возникли кое-какие проблемы. Кто-то ставит палки в колеса. И я хочу узнать, кто и почему. Ты знаешь, кто её зарезал?
Опустив лицо, Анемона покачала головой.
– У нас с девушками частенько происходят разные неприятности, – тихо произнесла она. – Но Джерри всем выплачивает страховку. Он очень заботится о нас. Даже помещает на хранение, если лечение занимает много времени. Только тот, кто расправился с Лиззи, не был постоянным клиентом.
– А у Элизабет были постоянные клиенты? Люди влиятельные? Кто-нибудь, со странностями?
Анемона посмотрела на меня, и в уголках её глаз появилось сожаление. Я понял, что сыграл роль Ирены Элиотт безукоризненно.
– Миссис Элиотт, все, кто приходит в наше заведение, со странностями. В противном случае они бы сюда не приходили.
Я заставил себя поморщиться.
– Ну а насчет важных шишек?
– Не знаю. Послушайте, миссис Элиотт, Лиззи мне очень нравилась. Пару раз, когда мне было плохо, она помогала, но близки мы не были. Лиззи дружила с Хлоей и… – Осекшись, она поспешно добавила: – Ничего такого вы не подумайте. Просто они с Хлоей, и ещё Мак, они одалживали друг другу вещи, делились тайнами, понимаете?
– Я могу с ними поговорить?
Анемона испуганно метнула взгляд в угол кабинки, словно услышала какой-то необъяснимый звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Дальше начинались дверцы в кабинки. Я прошёл мимо первых четырех, из которых две были заняты, и заглянул в пятую.
Она оказалась размером метра два на три. Пол вытерт до блеска. Если на нем и была грязь, я её не заметил, потому что единственным источником света служила одинокая вращающаяся вишенка, такая же, как в коридоре. Воздух в кабинке был душным и спертым. Мечущееся пятно красноватого света вырывало из темноты видавшую виды кассу в углу – на чёрной матовой ножке, с цифровым дисплеем на красных светодиодах сверху. В кассе были проделаны щели для кредитных карточек и наличных. Клавиатура для кредита по ДНК отсутствовала. Дальняя стенка кабинки была из запотевшего стекла.
Предвидя нечто подобное, я по дороге разжился в автобанке пачкой банкнот. Выбрав пластиковую купюру крупного достоинства, вставил её в щель. Нажал клавишу. Номинал введенной купюры высветился на цифровом дисплее. У меня за спиной бесшумно захлопнулась дверь, заглушая звуки музыки, и за запотевшим стеклом появилась неясная фигура. Я вздрогнул от неожиданности. Дисплей ожил. Пока что затраты минимальные. Я осмотрел тело, прижавшееся к запотевшей перегородке. Пышная грудь, расплющенная о стекло, женский профиль и смутные очертания бедер и талии. Из спрятанных громкоговорителей донеслись тихие стоны. Томный голос произнес:
– Ты хочешь увидеть меня, увидеть меня, увидеть меня…
Дешевая установка искусственного эхо, подключенная к вокодеру.
Я снова нажал клавишу. Стекло мгновенно очистилось, и стала видна находящаяся за ним женщина. Она переминалась с ноги на ногу, демонстрируя себя, покачивала телом, выпячивала грудь, затем подалась вперед и лизнула стекло кончиком языка. При этом стекло опять запотело от её дыхания. Женщина посмотрела мне в глаза.
– Ты хочешь прикоснуться ко мне, прикоснуться ко мне, прикоснуться ко мне…
Не знаю, использовался ли в кабинке инфразвук, но моё тело определенно откликнулось на всё это. Член налился и начал шевелиться. Усилием воли я унял пульсацию и заставил кровь отхлынуть назад, приливая к мышцам, как это делается перед боем. Для предстоящей сцены мне требовалось быть невозбужденным. Я ещё раз нажал клавишу. Стеклянная перегородка скользнула в сторону, и женщина шагнула вперед, словно выходя из душа. Она направилась ко мне, призывно протягивая руку.
– Скажи мне, что ты хочешь, милок, – произнесла она где-то в глубине гортани.
Её голос, избавившись от эффекта вокодера, прозвучал неожиданно резко. Я кашлянул.
– Как тебя зовут?
– Анемона. Хочешь узнать, почему меня так зовут?
Её рука, проникнув за мой пояс, начала работать. За спиной тихо щёлкал счётчик.
– Ты помнишь одну девушку, работавшую здесь? – спросил я.
Она уже возилась с ремнём.
– Милок, ни одна девушка, работавшая здесь, не сделает для тебя то, что сделаю я. Итак, что ты хочешь…
– Её звали Элизабет. Это её настоящее имя. Элизабет Элиотт.
Женщина резко отдернула руки, и маска вожделения соскользнула с лица, словно смытая изнутри.
– Какого черта тебе нужно, твою мать? Ты фараон?
– Кто?
– Фараон. Легавый. – Перейдя на крик, она отпрянула от меня. – У нас есть всё что нужно…
– Нет.
Я шагнул к ней, и женщина приняла умелую боевую стойку. Отступив назад, я тихо произнес:
– Нет, я её мать.
Напряженная тишина. Женщина злобно смотрела.
– Чушь собачья. Мамаша Лиззи до сих пор на хранении.
– Нет. – Схватив её за руку, я заставил пощупать мою промежность. – Чувствуешь? Там ничего нет. Меня загрузили в эту оболочку, но я женщина. Я не могу, не хочу…
Девушка распрямилась, неохотно засовывая руку мне в штаны.
– Что-то у вас оболочка чересчур хороша, – недоверчиво спросила она. – Вы ведь только что с хранения. Условно-досрочно освобождённых обычно загружают в высохшее тело какого-нибудь наркомана.
– Я освободилась не досрочно.
Всё, что в нас вдолбили в Корпусе чрезвычайных посланников, пронеслось у меня в голове эскадрильей ударных штурмовиков, оставляя инверсионные следы правдоподобной лжи на известных подробностях.
– Ты ведь знаешь, за что я отправилась на хранение?
– Лиззи говорила про воровство «крошек мозга»…
– Да. Погружение. А ты знаешь, в чьё сознание я погрузилась?
– Нет. Лиззи никогда об этом не распространялась…
– Элизабет не знала. И в прессе об этом не упоминалось.
Грудастая девица подбоченилась.
– Так в чьё же?..
Я одарил её снисходительной усмешкой.
– Тебе лучше не знать. Это очень влиятельный человек. Достаточно влиятельный, чтобы вытащить меня и дать вот это.
– Недостаточно влиятельный, чтобы вернуть тебя в оболочку без краника.
В голосе Анемоны все ещё чувствовалось сомнение, но доверие к моему рассказу поднималось стремительно, словно коралловый риф во время отлива. Она хотели поверить в маму из сказки, ищущую заблудшую дочь.
– Как получилось, что вам при загрузке сменили пол? – спросила она.
– Мы заключили договор, – сказал я, скользя по грани правды. – Этот… человек… он вытаскивает меня из хранения, а я выполняю для него кое-какую работу. Такую, для которой требуется мужское тело. Если все пройдет успешно, я получу новые оболочки для себя и для Элизабет.
– Вот как? Поэтому вы и пришли сюда?
В голосе Анемоны появилась горечь, говорящая о том, что её собственные родители ни за что не станут её искать. А также о том, что она мне поверила. Я выложил последнюю ложь.
– С новой оболочкой для Элизабет возникли кое-какие проблемы. Кто-то ставит палки в колеса. И я хочу узнать, кто и почему. Ты знаешь, кто её зарезал?
Опустив лицо, Анемона покачала головой.
– У нас с девушками частенько происходят разные неприятности, – тихо произнесла она. – Но Джерри всем выплачивает страховку. Он очень заботится о нас. Даже помещает на хранение, если лечение занимает много времени. Только тот, кто расправился с Лиззи, не был постоянным клиентом.
– А у Элизабет были постоянные клиенты? Люди влиятельные? Кто-нибудь, со странностями?
Анемона посмотрела на меня, и в уголках её глаз появилось сожаление. Я понял, что сыграл роль Ирены Элиотт безукоризненно.
– Миссис Элиотт, все, кто приходит в наше заведение, со странностями. В противном случае они бы сюда не приходили.
Я заставил себя поморщиться.
– Ну а насчет важных шишек?
– Не знаю. Послушайте, миссис Элиотт, Лиззи мне очень нравилась. Пару раз, когда мне было плохо, она помогала, но близки мы не были. Лиззи дружила с Хлоей и… – Осекшись, она поспешно добавила: – Ничего такого вы не подумайте. Просто они с Хлоей, и ещё Мак, они одалживали друг другу вещи, делились тайнами, понимаете?
– Я могу с ними поговорить?
Анемона испуганно метнула взгляд в угол кабинки, словно услышала какой-то необъяснимый звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146