Ускорение и искусственное прерывание эффекта привели к неожиданным результатам, одним из которых стал эмфатин и его производные.
Химические препараты. Я до сих пор не мог прийти в себя от коктейля Мириам Банкрофт и новых приключений не хотел. Я твердо сказал себе, что это мне не нужно ни при каких условиях.
Впереди и вверху, над головами многочисленных вечёрних прохожих, я увидел голографическое изображение гитариста-левши, играющего перед «Хендриксом». Вздохнув, я пошел вперед.
Не успел я пройти полквартала, меня обогнала громоздкая автоматическая машина, прижимавшаяся к тротуару. Она была похожа на робота-ползуна, убирающего улицы Миллспорта, поэтому я не обратил на неё внимания. Через мгновение меня с ног до головы окатил поток образов, проникающих в сознание.
– …из «Домов» из «Домов» из «Домов» из «Домов» из «Домов» из «Домов»…
Голоса томно стонали и ворковали, мужские, женские, накладываясь друг на друга, сливаясь в хор мук оргазма. Навязчивые образы представляли всю палитру сексуальных предпочтений – настоящий водоворот мелькающих чувственных ощущений.
– Настоящее…
– Нерезаное…
– Полное воспроизведение чувств…
– Подстроенное…
Словно в подтверждение последних слов, случайные образы слились в поток разнополых комбинаций. Судя по всему, этим великим разнообразием опций сканировалась моя реакция, и результат поступал непосредственно в передающее устройство. Технология высочайшего уровня.
Поток закончился телефонным номером, выведенным ярко светящимися цифрами, и возбужденным мужским членом в руках женщины с длинными чёрными волосами и алыми губами, изогнувшимися в улыбке. Она заглянула мне прямо в глаза. Я ощутил прикосновение её пальцев.
«Голова в облаках, – выдохнула женщина. – Вот на что это похоже. В жизни ты не поднимешься на небеса, но вот это можешь себе позволить».
Уронив голову, она провела губами по члену. Как будто это происходило со мной. Затем чёрные волосы сомкнулись с двух сторон, закрывая занавесом изображение. Я оказался на улице, шатающийся, покрытый потом. Автореклама проехала дальше. Опытные прохожие отшатывались от проезжей части, выходя из зоны действия передатчика.
Я обнаружил, что отчётливо помню номер телефона. Жаркий пот быстро остыл, и меня охватила холодная дрожь. Расправив плечи, я пошел дальше, пытаясь не обращать внимания на понимающие взгляды прохожих. Я уже почти успел прийти в себя, когда толпа впереди поредела, и я увидел перед парадным входом «Хендрикса» длинный, приземистый лимузин.
Натянутые до предела нервы заставили руку дернуться к убранному в кобуру «немексу», прежде чем я узнал машину Банкрофта. Шумно выдохнув, я обошел лимузин и убедился, что за рулем никого нет. Я остановился в недоумении, но тут люк пассажирского салона открылся, и из машины выбрался Кертис.
– Надо поговорить, Ковач, – драматичным тоном, каким говорят герои дешевых голофильмов, произнес он, и я едва не издал истеричный смешок. – Время принимать решение.
Оглядев его с ног до головы, я по каким-то едва уловимым мелочам в осанке и поведении понял, что он усилился химией, и решил немного повеселиться.
– Согласен. Прямо в лимузине?
– Здесь много народу. Ты не хочешь пригласить меня к себе в номер?
Я прищурился. В голосе шофера прозвучала неприкрытая враждебность, также бросающаяся в глаза, как и затвердевший член, проступающий через безукоризненно отутюженные брюки. Впрочем, и у меня самого была такая же опухоль, правда, постепенно рассасывающаяся. Но я отчётливо помнил, что лимузин Банкрофта оснащен системой защиты от уличной рекламы.
Тут дело в чем-то другом.
Я кивнул на двери отеля.
– Хорошо, пошли.
Двери открылись, впуская нас, и «Хендрикс» ожил.
– Добрый вечер, сэр. Сегодня вечером к вам нет гостей…
– Ты разочарован, да, Ковач? – фыркнул Кертис.
– …и не было ни одного звонка после вашего ухода, – невозмутимо продолжал отель. – Вы хотите пригласить этого человека в качестве гостя?
– Да, разумеется. У вас есть бар, где мы могли бы посидеть?
– Я же сказал – к тебе в номер, – прорычал Кертис и тотчас же взвизгнул, налетев голенью на низенький столик с металлической крышкой.
– Бар «Полуночная лампа» находится на этом этаже, – неуверенно произнес отель, – но в нем уже давно не было посетителей.
– Я сказал…
– Заткнись, Кертис. Разве тебе никто не говорил, что торопиться во время первого свидания нельзя? Хорошо, пусть будет «Полуночная лампа». Зажгите её для нас.
В противоположном конце вестибюля, рядом с консолью автоматического заселения постояльцев широкая секция задней стены с недовольным скрежетом сдвинулась в сторону, и в образовавшемся отверстии зажегся свет. Не обращая внимания на презрительно фыркающего у меня за спиной Кертиса, я шагнул в проем и заглянул в бар «Полуночная лампа», к которому вела короткая лестница.
– Это устроит. Заходи.
Внутренний интерьер бара «Полуночная лампа» оформлял человек, подошедший к работе чересчур буквально. Стены, покрытые психоделическими завитками полуночной синевы и багрянца, были увешаны гирляндами самых разнообразных часов, показывающих или строго полночь, или полночь без скольких-то минут, переплетенных со всеми известными человечеству видами ламп – от первобытных глиняных светильников до световых сосудов с распадающимися энзимами. Вдоль противоположных стен стояли скамьи, а перед ними столики с крышками в виде, циферблатов. Центральную часть помещения занимал круглый бар в виде старинных часов. У цифры двенадцать застыл неподвижно робот, состоящий исключительно из часов и ламп.
Фантастическое ощущение усиливалось благодаря полному отсутствию других посетителей. Проходя к ожидающему нас роботу, я отметил, что Кертис немного успокоился.
– Что будут пить джентльмены? – неожиданно произнесла машина, не имеющая видимого голосового отверстия.
Её лицо было сделано в виде древних аналоговых часов с тонкими, словно паутина, стрелками в стиле барокко и римскими цифрами. Я обернулся к Кертису.
– Водку, – бросил тот. – Со льдом.
– Виски. Того же сорта, что в баре из номера. Комнатной температуры, пожалуйста. Оба напитка запишите на мой счет.
Лицо-циферблат кивнуло, и многосуставная рука принялась выбирать стаканы с полки наверху. Другая рука, оканчивающаяся лампой с множеством носиков, налила в стаканы заказанные напитки.
Взяв стакан, Кертис плеснул щедрую порцию водки себе в горло. Шумно всосав воздух сквозь зубы, он одобрительно крякнул. Я осторожно пригубил виски, гадая, сколько времени прошло с тех пор, как эта жидкость в последний раз протекала по трубкам и кранам бара. К счастью, мои страхи оказались напрасными, поэтому я сделал уже более солидный глоток, пропуская виски в желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Химические препараты. Я до сих пор не мог прийти в себя от коктейля Мириам Банкрофт и новых приключений не хотел. Я твердо сказал себе, что это мне не нужно ни при каких условиях.
Впереди и вверху, над головами многочисленных вечёрних прохожих, я увидел голографическое изображение гитариста-левши, играющего перед «Хендриксом». Вздохнув, я пошел вперед.
Не успел я пройти полквартала, меня обогнала громоздкая автоматическая машина, прижимавшаяся к тротуару. Она была похожа на робота-ползуна, убирающего улицы Миллспорта, поэтому я не обратил на неё внимания. Через мгновение меня с ног до головы окатил поток образов, проникающих в сознание.
– …из «Домов» из «Домов» из «Домов» из «Домов» из «Домов» из «Домов»…
Голоса томно стонали и ворковали, мужские, женские, накладываясь друг на друга, сливаясь в хор мук оргазма. Навязчивые образы представляли всю палитру сексуальных предпочтений – настоящий водоворот мелькающих чувственных ощущений.
– Настоящее…
– Нерезаное…
– Полное воспроизведение чувств…
– Подстроенное…
Словно в подтверждение последних слов, случайные образы слились в поток разнополых комбинаций. Судя по всему, этим великим разнообразием опций сканировалась моя реакция, и результат поступал непосредственно в передающее устройство. Технология высочайшего уровня.
Поток закончился телефонным номером, выведенным ярко светящимися цифрами, и возбужденным мужским членом в руках женщины с длинными чёрными волосами и алыми губами, изогнувшимися в улыбке. Она заглянула мне прямо в глаза. Я ощутил прикосновение её пальцев.
«Голова в облаках, – выдохнула женщина. – Вот на что это похоже. В жизни ты не поднимешься на небеса, но вот это можешь себе позволить».
Уронив голову, она провела губами по члену. Как будто это происходило со мной. Затем чёрные волосы сомкнулись с двух сторон, закрывая занавесом изображение. Я оказался на улице, шатающийся, покрытый потом. Автореклама проехала дальше. Опытные прохожие отшатывались от проезжей части, выходя из зоны действия передатчика.
Я обнаружил, что отчётливо помню номер телефона. Жаркий пот быстро остыл, и меня охватила холодная дрожь. Расправив плечи, я пошел дальше, пытаясь не обращать внимания на понимающие взгляды прохожих. Я уже почти успел прийти в себя, когда толпа впереди поредела, и я увидел перед парадным входом «Хендрикса» длинный, приземистый лимузин.
Натянутые до предела нервы заставили руку дернуться к убранному в кобуру «немексу», прежде чем я узнал машину Банкрофта. Шумно выдохнув, я обошел лимузин и убедился, что за рулем никого нет. Я остановился в недоумении, но тут люк пассажирского салона открылся, и из машины выбрался Кертис.
– Надо поговорить, Ковач, – драматичным тоном, каким говорят герои дешевых голофильмов, произнес он, и я едва не издал истеричный смешок. – Время принимать решение.
Оглядев его с ног до головы, я по каким-то едва уловимым мелочам в осанке и поведении понял, что он усилился химией, и решил немного повеселиться.
– Согласен. Прямо в лимузине?
– Здесь много народу. Ты не хочешь пригласить меня к себе в номер?
Я прищурился. В голосе шофера прозвучала неприкрытая враждебность, также бросающаяся в глаза, как и затвердевший член, проступающий через безукоризненно отутюженные брюки. Впрочем, и у меня самого была такая же опухоль, правда, постепенно рассасывающаяся. Но я отчётливо помнил, что лимузин Банкрофта оснащен системой защиты от уличной рекламы.
Тут дело в чем-то другом.
Я кивнул на двери отеля.
– Хорошо, пошли.
Двери открылись, впуская нас, и «Хендрикс» ожил.
– Добрый вечер, сэр. Сегодня вечером к вам нет гостей…
– Ты разочарован, да, Ковач? – фыркнул Кертис.
– …и не было ни одного звонка после вашего ухода, – невозмутимо продолжал отель. – Вы хотите пригласить этого человека в качестве гостя?
– Да, разумеется. У вас есть бар, где мы могли бы посидеть?
– Я же сказал – к тебе в номер, – прорычал Кертис и тотчас же взвизгнул, налетев голенью на низенький столик с металлической крышкой.
– Бар «Полуночная лампа» находится на этом этаже, – неуверенно произнес отель, – но в нем уже давно не было посетителей.
– Я сказал…
– Заткнись, Кертис. Разве тебе никто не говорил, что торопиться во время первого свидания нельзя? Хорошо, пусть будет «Полуночная лампа». Зажгите её для нас.
В противоположном конце вестибюля, рядом с консолью автоматического заселения постояльцев широкая секция задней стены с недовольным скрежетом сдвинулась в сторону, и в образовавшемся отверстии зажегся свет. Не обращая внимания на презрительно фыркающего у меня за спиной Кертиса, я шагнул в проем и заглянул в бар «Полуночная лампа», к которому вела короткая лестница.
– Это устроит. Заходи.
Внутренний интерьер бара «Полуночная лампа» оформлял человек, подошедший к работе чересчур буквально. Стены, покрытые психоделическими завитками полуночной синевы и багрянца, были увешаны гирляндами самых разнообразных часов, показывающих или строго полночь, или полночь без скольких-то минут, переплетенных со всеми известными человечеству видами ламп – от первобытных глиняных светильников до световых сосудов с распадающимися энзимами. Вдоль противоположных стен стояли скамьи, а перед ними столики с крышками в виде, циферблатов. Центральную часть помещения занимал круглый бар в виде старинных часов. У цифры двенадцать застыл неподвижно робот, состоящий исключительно из часов и ламп.
Фантастическое ощущение усиливалось благодаря полному отсутствию других посетителей. Проходя к ожидающему нас роботу, я отметил, что Кертис немного успокоился.
– Что будут пить джентльмены? – неожиданно произнесла машина, не имеющая видимого голосового отверстия.
Её лицо было сделано в виде древних аналоговых часов с тонкими, словно паутина, стрелками в стиле барокко и римскими цифрами. Я обернулся к Кертису.
– Водку, – бросил тот. – Со льдом.
– Виски. Того же сорта, что в баре из номера. Комнатной температуры, пожалуйста. Оба напитка запишите на мой счет.
Лицо-циферблат кивнуло, и многосуставная рука принялась выбирать стаканы с полки наверху. Другая рука, оканчивающаяся лампой с множеством носиков, налила в стаканы заказанные напитки.
Взяв стакан, Кертис плеснул щедрую порцию водки себе в горло. Шумно всосав воздух сквозь зубы, он одобрительно крякнул. Я осторожно пригубил виски, гадая, сколько времени прошло с тех пор, как эта жидкость в последний раз протекала по трубкам и кранам бара. К счастью, мои страхи оказались напрасными, поэтому я сделал уже более солидный глоток, пропуская виски в желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146