Сегодня будет Шария. Мученик десницы Господа против Десантника Протектората. Единоборство без оружия, ножи не длиннее десяти сантиметров.
– Другими словами, кровавая бойня, – сказала Ортега.
Синтетик пожал плечами.
– Этого желают зрители, а именно они платят деньги. Я отдаю отчёт, что теоретически возможно нанести смертельную рану десятисантиметровым лезвием. Но сделать это очень непросто. Как говорится, проверка боевых навыков. Сюда, пожалуйста.
Мы прошли по узкому коридору в трюм корабля. Замкнутое пространство наполнилось гулом наших шагов.
– Полагаю, сначала вы хотите осмотреть арены, – крикнул Карнаж, перекрывая эхо.
– Нет, давайте пройдем к резервуарам, – предложила Ортега.
– Вот как? – Судить по синтезированному голосу такого невысокого качества было трудно, но мне показалось, что Карнаж развеселился. – Лейтенант, вы точно ищете бомбу? По-моему, самым вероятным местом была бы арена…
– Карнаж, у тебя есть что прятать?
Обернувшись, синтетический мужчина недоуменно уставился на меня.
– Нет, что вы, детектив Райкер. В резервуары так в резервуары. Кстати, поздравляю с возвращением дара речи. Как чувствовалось на хранении, холодно не было? Разумеется, вы, вероятно, не предполагали, что сами окажетесь там…
– Достаточно, – вмешалась Ортега. – Проводи нас к резервуарам, а болтовню оставь на вечер.
– Ну конечно. Мы рады оказать содействие правоохранительным органам. Как представители закона вы…
– Да-да. – Начиная терять терпение, Ортега оборвала словесный понос взмахом руки. – А теперь веди нас к резервуарам, мать твою.
Я вернулся к молчаливому убийственному взгляду.
Мы проехали к отсеку резервуаров в маленьком изящном вагончике с электромагнитным приводом. По пути попались ещё два переоборудованных грузовых отсека с такими же площадками, окруженными рядами кресел, но только на этот раз с пластмассовым покрытием. Наконец мы прибыли на место и, выйдя из вагончика, прошли через обязательный шлюз ультразвуковой очистки. Гораздо более грязная, чем в центре хранения психической информации, массивная стальная дверь распахнулась наружу, открывая белоснежно чистое внутреннее помещение.
– Тут приходится расстаться с нашим образом, – небрежно бросил Карнаж. – Грубые примитивные технологии – это хорошо, когда речь идёт о том, чтобы ублажить публику, но за сценой… – Он обвел рукой сверкающее современное оборудование. – Как говорится, нельзя приготовить омлет, не разбив яйца.
В огромном носовом грузовом отсеке было прохладно. Освещение здесь было мрачным и тусклым, а оборудование – сделанным по самому последнему слову техники. Если неярко освещенный мавзолей Банкрофтов в центре хранения психической информации мягким и воспитанным голосом говорил о богатстве, если зал загрузки оболочек центральной тюрьмы Бей-Сити стонал о минимальном финансировании, то хранилище «Розы Панамы» грубо ревело о силе. Вдоль переборок на толстых цепях торпедами висели сохранные трубы, подключенные к центральной системе наблюдения, размещенной в противоположном конце трюма. Толстые чёрные кабели соединений извивались по полу, словно питоны. Монитор взгромоздился на некое подобие алтаря, посвященного какому-то отталкивающему божеству в паучьем обличье. Мы прошли к нему по металлическому трапу, поднятому на четверть метра над застывшими в судорогах кабелями. Справа и слева за монитором блестели квадратными иллюминаторами два просторных резервуара, вмонтированные в дальнюю переборку. В правом резервуаре уже плавала оболочка, подсвеченная сзади, распятая на протянувшихся к ней кабелях, идущих от датчиков.
Мне показалось, что я попал в Андрический кафедральный собор в Ньюпесте. Подойдя к центральному монитору, Карнаж развернулся и раскинул руки, став похожим на оболочку в резервуаре у него за спиной.
– С чет желаете начать? Уверен, вы принесли с собой новейшее оборудование для обнаружения бомб.
Ортега пропустила эти слова мимо ушей. Приблизившись на пару шагов к резервуару, залитому холодным зелёноватым светом, она заглянула внутрь.
– Одна из сегодняшних потаскух?
Карнаж шмыгнул носом.
– Если отбросить словесную шелуху, то да. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы поняли разницу между тем, что предлагают в грязных закутках на берегу, и вот этим.
– И мне тоже, – сказала Ортега, продолжая разглядывать плавающую в резервуаре оболочку. – В таком случае, где вы раздобыли вот это?
– А я откуда знаю? – Карнаж принялся демонстративно разглядывать пластиковые ногти на правой руке. – О, если вас это так уж интересует, у нас где-то должен быть торговый чек. Судя по её виду, я бы сказал, что оболочка от компании «Ниппон органикс». А что, это имеет какое-то значение?
Подойдя к стене, я тоже уставился на плавающую оболочку. Стройная, жилистая, смуглая, с раскосыми глазами, изящно приподнятыми в уголках, и пучком чёрных прямых волос, повисших в геле сгустком водорослей. Гибкие руки с длинными кистями художника, но обладающие мускулатурой опытного бойца. Это было тело техногенного ниндзя, такое, о каком я мечтал в пятнадцать лет, трясясь от холода сырыми ньюпестскими ночами. Оно мало отличалось от той оболочки, что мне дали во время войны на Шарии. Приблизительно такую же я купил в Миллспорте с первой большой получки; в этой оболочке я познакомился с Сарой.
Я словно смотрел на себя в зеркало. На себя, которого создал где-то в сплетениях памяти, уходящих в раннее детство. Вдруг я почувствовал, что стою не с той стороны зеркала, сосланный в тело европейца.
Подойдя к резервуару, Карнаж похлопал ладонью по стеклу.
– Вы одобряете, детектив Райкер? – Я промолчал, и он продолжал: – Уверен, что одобряете. При вашей страсти к, скажем так, рукоприкладству. Но эти экземпляры особенные. Прочное шасси; кости из искусственно выращенных сплавов, соединены полимерными связками и сухожилиями, усиленными стекловолокном; нейрохимия «Хумало»…
– У меня тоже есть нейрохимия, – вставил я, чтобы что-нибудь сказать.
– Про вашу нейрохимию мне известно, детектив Райкер. – Даже в голосе такого низкого качества я различил тихие, неприятные интонации злорадства. – Пока вы находились на хранении, мы все тщательно изучили. Знаете, были даже разговоры о том, чтобы вас выкупить. Я имею в виду физическую оболочку. Были планы использовать её для показательных избиений. Разумеется, это происходило бы не по-настоящему; мы даже думать не смеем о том, чтобы устраивать в нашем заведении подобные вещи. Это ведь было бы уголовным преступлением. – Карнаж сделал драматичную паузу – Но затем мы пришли к выводу, что показательные избиения… м-мм… не соответствуют духу заведения. Понимаете, это было бы снижением марки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Другими словами, кровавая бойня, – сказала Ортега.
Синтетик пожал плечами.
– Этого желают зрители, а именно они платят деньги. Я отдаю отчёт, что теоретически возможно нанести смертельную рану десятисантиметровым лезвием. Но сделать это очень непросто. Как говорится, проверка боевых навыков. Сюда, пожалуйста.
Мы прошли по узкому коридору в трюм корабля. Замкнутое пространство наполнилось гулом наших шагов.
– Полагаю, сначала вы хотите осмотреть арены, – крикнул Карнаж, перекрывая эхо.
– Нет, давайте пройдем к резервуарам, – предложила Ортега.
– Вот как? – Судить по синтезированному голосу такого невысокого качества было трудно, но мне показалось, что Карнаж развеселился. – Лейтенант, вы точно ищете бомбу? По-моему, самым вероятным местом была бы арена…
– Карнаж, у тебя есть что прятать?
Обернувшись, синтетический мужчина недоуменно уставился на меня.
– Нет, что вы, детектив Райкер. В резервуары так в резервуары. Кстати, поздравляю с возвращением дара речи. Как чувствовалось на хранении, холодно не было? Разумеется, вы, вероятно, не предполагали, что сами окажетесь там…
– Достаточно, – вмешалась Ортега. – Проводи нас к резервуарам, а болтовню оставь на вечер.
– Ну конечно. Мы рады оказать содействие правоохранительным органам. Как представители закона вы…
– Да-да. – Начиная терять терпение, Ортега оборвала словесный понос взмахом руки. – А теперь веди нас к резервуарам, мать твою.
Я вернулся к молчаливому убийственному взгляду.
Мы проехали к отсеку резервуаров в маленьком изящном вагончике с электромагнитным приводом. По пути попались ещё два переоборудованных грузовых отсека с такими же площадками, окруженными рядами кресел, но только на этот раз с пластмассовым покрытием. Наконец мы прибыли на место и, выйдя из вагончика, прошли через обязательный шлюз ультразвуковой очистки. Гораздо более грязная, чем в центре хранения психической информации, массивная стальная дверь распахнулась наружу, открывая белоснежно чистое внутреннее помещение.
– Тут приходится расстаться с нашим образом, – небрежно бросил Карнаж. – Грубые примитивные технологии – это хорошо, когда речь идёт о том, чтобы ублажить публику, но за сценой… – Он обвел рукой сверкающее современное оборудование. – Как говорится, нельзя приготовить омлет, не разбив яйца.
В огромном носовом грузовом отсеке было прохладно. Освещение здесь было мрачным и тусклым, а оборудование – сделанным по самому последнему слову техники. Если неярко освещенный мавзолей Банкрофтов в центре хранения психической информации мягким и воспитанным голосом говорил о богатстве, если зал загрузки оболочек центральной тюрьмы Бей-Сити стонал о минимальном финансировании, то хранилище «Розы Панамы» грубо ревело о силе. Вдоль переборок на толстых цепях торпедами висели сохранные трубы, подключенные к центральной системе наблюдения, размещенной в противоположном конце трюма. Толстые чёрные кабели соединений извивались по полу, словно питоны. Монитор взгромоздился на некое подобие алтаря, посвященного какому-то отталкивающему божеству в паучьем обличье. Мы прошли к нему по металлическому трапу, поднятому на четверть метра над застывшими в судорогах кабелями. Справа и слева за монитором блестели квадратными иллюминаторами два просторных резервуара, вмонтированные в дальнюю переборку. В правом резервуаре уже плавала оболочка, подсвеченная сзади, распятая на протянувшихся к ней кабелях, идущих от датчиков.
Мне показалось, что я попал в Андрический кафедральный собор в Ньюпесте. Подойдя к центральному монитору, Карнаж развернулся и раскинул руки, став похожим на оболочку в резервуаре у него за спиной.
– С чет желаете начать? Уверен, вы принесли с собой новейшее оборудование для обнаружения бомб.
Ортега пропустила эти слова мимо ушей. Приблизившись на пару шагов к резервуару, залитому холодным зелёноватым светом, она заглянула внутрь.
– Одна из сегодняшних потаскух?
Карнаж шмыгнул носом.
– Если отбросить словесную шелуху, то да. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы поняли разницу между тем, что предлагают в грязных закутках на берегу, и вот этим.
– И мне тоже, – сказала Ортега, продолжая разглядывать плавающую в резервуаре оболочку. – В таком случае, где вы раздобыли вот это?
– А я откуда знаю? – Карнаж принялся демонстративно разглядывать пластиковые ногти на правой руке. – О, если вас это так уж интересует, у нас где-то должен быть торговый чек. Судя по её виду, я бы сказал, что оболочка от компании «Ниппон органикс». А что, это имеет какое-то значение?
Подойдя к стене, я тоже уставился на плавающую оболочку. Стройная, жилистая, смуглая, с раскосыми глазами, изящно приподнятыми в уголках, и пучком чёрных прямых волос, повисших в геле сгустком водорослей. Гибкие руки с длинными кистями художника, но обладающие мускулатурой опытного бойца. Это было тело техногенного ниндзя, такое, о каком я мечтал в пятнадцать лет, трясясь от холода сырыми ньюпестскими ночами. Оно мало отличалось от той оболочки, что мне дали во время войны на Шарии. Приблизительно такую же я купил в Миллспорте с первой большой получки; в этой оболочке я познакомился с Сарой.
Я словно смотрел на себя в зеркало. На себя, которого создал где-то в сплетениях памяти, уходящих в раннее детство. Вдруг я почувствовал, что стою не с той стороны зеркала, сосланный в тело европейца.
Подойдя к резервуару, Карнаж похлопал ладонью по стеклу.
– Вы одобряете, детектив Райкер? – Я промолчал, и он продолжал: – Уверен, что одобряете. При вашей страсти к, скажем так, рукоприкладству. Но эти экземпляры особенные. Прочное шасси; кости из искусственно выращенных сплавов, соединены полимерными связками и сухожилиями, усиленными стекловолокном; нейрохимия «Хумало»…
– У меня тоже есть нейрохимия, – вставил я, чтобы что-нибудь сказать.
– Про вашу нейрохимию мне известно, детектив Райкер. – Даже в голосе такого низкого качества я различил тихие, неприятные интонации злорадства. – Пока вы находились на хранении, мы все тщательно изучили. Знаете, были даже разговоры о том, чтобы вас выкупить. Я имею в виду физическую оболочку. Были планы использовать её для показательных избиений. Разумеется, это происходило бы не по-настоящему; мы даже думать не смеем о том, чтобы устраивать в нашем заведении подобные вещи. Это ведь было бы уголовным преступлением. – Карнаж сделал драматичную паузу – Но затем мы пришли к выводу, что показательные избиения… м-мм… не соответствуют духу заведения. Понимаете, это было бы снижением марки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146