Обернувшись, я увидел рядом со стоянкой толпу, окружившую мужчину в чёрном одеянии, забравшегося на контейнер. Над головами слушателей реяли голографические плакаты:
«НЕТ РЕЗОЛЮЦИИ НОМЕР 653!»
«ТОЛЬКО БОГ МОЖЕТ ВОСКРЕШАТЬ!»
«ОЦИФРОВКА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА – ЭТО СМЕРТЬ!»
Голос оратора потонул в бурных овациях.
– Что это?
– Католики, – презрительно скривив губу, объяснила Ортега. – Старинная религиозная секта.
– Да? Никогда о них не слышал.
– Неудивительно. Они не верят в возможность оцифровать человеческое существо, не потеряв при этом душу.
– В таком случае эта вера не имеет широкого распространения.
– Последователи католицизма есть только на Земле, – угрюмо заметила Ортега. – Кажется, Ватикан – это их главный центр – финансировал отправку двух криокораблей на Старфолл и Латимер…
– Мне приходилось бывать на Латимере, но ничего подобного я не видел.
– Корабли стартовали в начале столетия, Ковач. К месту назначения они прибудут не раньше чем через двадцать лет.
Мы стали обходить сборище стороной, но молодая женщина с решительно зачесанными назад волосами попыталась вручить мне листовку. Её движение оказалось настолько неожиданным, что я не успел совладать с рефлексами новой оболочки и поставил блок. Отпрянув назад, женщина остановилась, сверля меня жестким взглядом и держа в протянутой руке листовку. Фальшиво улыбнувшись, я взял бумагу.
– Они не имеют права… – начала женщина.
– Да, я совершенно с вами согласен.
– Только Господь Бог может спасти душу.
– Я…
Но тут Кристина Ортега решительно увела меня прочь, схватив под руку движением, в котором чувствовалось много практики. Я вежливо, но не менее решительно стряхнул с себя её руку.
– Мы куда-нибудь спешим?
– Полагаю, и нас, и вас ждут более приятные занятия, – не разжимая губ, процедила она, разглядывая своих подчиненных, отбивавшихся от митингующих с листовками.
– А что, если я хотел поговорить с этой женщиной?
– Да? А мне показалось, вы собирались свернуть ей шею.
– Это моя оболочка. По-моему, над ней поработали нейрохимики, и женщина непроизвольно задела какую-то струну. Видите ли, большинству людей после выгрузки позволяют полежать несколько часов. Так что я немного не в себе.
Я посмотрел на зажатый в руке листок. «МОЖЕТ ЛИ МАШИНА СПАСТИ ДУШУ?» – гласил риторический вопрос. Слово «машина» напечатали шрифтом, подражающим шрифту архаичных компьютерных дисплеев. «Душа» была выведена переливающимися стереографическими буквами, плясавшими по всему листу. Я перевернул его, желая узнать ответ.
«НЕТ!!!!»
– Значит, против криогенной подвески они ничего не имеют, но переправка людей в оцифрованном виде им не по душе. Любопытно. – Я оглянулся, задумчиво глядя на транспаранты. – А что такое резолюция номер 653?
– Это одно дело, которое в настоящее время разбирается судом Объединенных Наций, – объяснила Ортега. – Прокурор Бей-Сити хочет допросить католичку, находящуюся на хранении. Главного свидетеля. Ватикан утверждает, что она уже умерла и находится в руках Господа. Католики считают подобный допрос святотатством.
– Понятно. Можно не спрашивать, на чьей стороне ваши симпатии.
Остановившись, она посмотрела мне прямо в глаза.
– Ковач, я ненавижу этих проклятых извращенцев. Они издевались над нами в течение двух с половиной тысяч лет. Ни одна другая организация в истории человечества неповинна в стольких страданиях. Представляете себе, католики даже не позволяют последователям своей религии планировать рождаемость, чёрт побери! За последние пять столетий они выступали против всех медицинских открытий. Наверное, единственное, что можно сказать в их пользу: неприятие процесса оцифровки человеческого сознания не позволяет этой заразе распространиться на человечество.
Как выяснилось, мне предстояло путешествовать в видавшем виды, но бесспорно быстроходном транспорте «Локхид-Митома», выкрашенном, насколько я мог понять, в полицейские цвета. Мне приходилось летать в «Лок-Митах» на Шарии, но там они были матово-чёрными, невидимыми для радаров. По сравнению с ними красные и белые полосы на транспорте казались кричащими. В кабине неподвижно сидел пилот в солнцезащитных очках, таких же, как и у остальных членов группы Ортеги. Люк уже был открыт. Когда мы поднялись на борт, Ортега постучала по крышке люка, и турбины с шепотом пробудились к жизни.
Я помог одному из «ирокезов» закрыть дверь, после чего, преодолевая перегрузку при взлете, пробрался к иллюминатору. Транспорт по спирали взмыл вверх, и я выкрутил шею, провожая взглядом собравшуюся перед терминалом толпу. Набрав метров сто, транспорт выровнялся в полете и чуть опустил нос. Упав в объятия кресла, автоматически принимающего форму того, кто в нем сидит, я поймал на себе пристальный взгляд Ортеги.
– Вижу, вас они очень заинтересовали, да? – спросила она.
– Я чувствую себя туристом. Можете ответить на один вопрос?
– Если смогу, обязательно отвечу.
– Так вот, если эти ребята не признают контроля за рождаемостью, их должна наплодиться целая туча, правда? А Землю никак нельзя сравнить с кипучим ульем… Почему они до сих пор не прибрали все к рукам?
Переглянувшись со своими людьми, Ортега неприятно ухмыльнулась.
– Хранение, – сказал «ирокез», сидящий слева от меня.
Я хлопнул себя по затылку и тотчас подумал, используется ли на Земле такой жест. Вообще-то это стандартное выражение недоумения, но на разных планетах его могут толковать по-разному.
– Хранение. Ну конечно. – Я вгляделся в лица полицейских. – И для них нет никаких исключений?
– Никаких.
Почему-то этот небольшой обмен фразами сделал нас приятелями. «Ирокезы» расслабились. Ответивший мне заговорил снова, объясняя:
– Для них что десять лет, что три месяца – все одно. Каждый раз это равносильно смертному приговору. Они не возвращаются со склада. Здорово, правда?
Я кивнул.
– Очень аккуратно. А что происходит с телами?
Полицейский, сидевший напротив меня, неопределенно махнул рукой.
– Выкупаются родственниками, расчленяются для трансплантаций. Все зависит от конкретной семьи.
Отвернувшись, я уставился в иллюминатор.
– Что-нибудь случилось, Ковач?
Я повернулся к Ортеге, натянув на лицо свежую улыбку. Похоже, у меня это начинало получаться.
– Нет, ничего. Я просто подумал, что попал на незнакомую планету.
Полицейские расхохотались.
Вилла «Закат», 2 октября
Такеси-сан!
Получив это письмо, вы, несомненно, будете сбиты с толку. Приношу вам свои искренние извинения, но я позаботился о том, чтобы навыки, полученные в Корпусе чрезвычайных посланников, позволили наилучшим образом выполнить стоящую перед вами задачу. Одновременно заверяю, что я бы ни за что не втянул вас в это дело, если бы мое положение не было столь безвыходным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
«НЕТ РЕЗОЛЮЦИИ НОМЕР 653!»
«ТОЛЬКО БОГ МОЖЕТ ВОСКРЕШАТЬ!»
«ОЦИФРОВКА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА – ЭТО СМЕРТЬ!»
Голос оратора потонул в бурных овациях.
– Что это?
– Католики, – презрительно скривив губу, объяснила Ортега. – Старинная религиозная секта.
– Да? Никогда о них не слышал.
– Неудивительно. Они не верят в возможность оцифровать человеческое существо, не потеряв при этом душу.
– В таком случае эта вера не имеет широкого распространения.
– Последователи католицизма есть только на Земле, – угрюмо заметила Ортега. – Кажется, Ватикан – это их главный центр – финансировал отправку двух криокораблей на Старфолл и Латимер…
– Мне приходилось бывать на Латимере, но ничего подобного я не видел.
– Корабли стартовали в начале столетия, Ковач. К месту назначения они прибудут не раньше чем через двадцать лет.
Мы стали обходить сборище стороной, но молодая женщина с решительно зачесанными назад волосами попыталась вручить мне листовку. Её движение оказалось настолько неожиданным, что я не успел совладать с рефлексами новой оболочки и поставил блок. Отпрянув назад, женщина остановилась, сверля меня жестким взглядом и держа в протянутой руке листовку. Фальшиво улыбнувшись, я взял бумагу.
– Они не имеют права… – начала женщина.
– Да, я совершенно с вами согласен.
– Только Господь Бог может спасти душу.
– Я…
Но тут Кристина Ортега решительно увела меня прочь, схватив под руку движением, в котором чувствовалось много практики. Я вежливо, но не менее решительно стряхнул с себя её руку.
– Мы куда-нибудь спешим?
– Полагаю, и нас, и вас ждут более приятные занятия, – не разжимая губ, процедила она, разглядывая своих подчиненных, отбивавшихся от митингующих с листовками.
– А что, если я хотел поговорить с этой женщиной?
– Да? А мне показалось, вы собирались свернуть ей шею.
– Это моя оболочка. По-моему, над ней поработали нейрохимики, и женщина непроизвольно задела какую-то струну. Видите ли, большинству людей после выгрузки позволяют полежать несколько часов. Так что я немного не в себе.
Я посмотрел на зажатый в руке листок. «МОЖЕТ ЛИ МАШИНА СПАСТИ ДУШУ?» – гласил риторический вопрос. Слово «машина» напечатали шрифтом, подражающим шрифту архаичных компьютерных дисплеев. «Душа» была выведена переливающимися стереографическими буквами, плясавшими по всему листу. Я перевернул его, желая узнать ответ.
«НЕТ!!!!»
– Значит, против криогенной подвески они ничего не имеют, но переправка людей в оцифрованном виде им не по душе. Любопытно. – Я оглянулся, задумчиво глядя на транспаранты. – А что такое резолюция номер 653?
– Это одно дело, которое в настоящее время разбирается судом Объединенных Наций, – объяснила Ортега. – Прокурор Бей-Сити хочет допросить католичку, находящуюся на хранении. Главного свидетеля. Ватикан утверждает, что она уже умерла и находится в руках Господа. Католики считают подобный допрос святотатством.
– Понятно. Можно не спрашивать, на чьей стороне ваши симпатии.
Остановившись, она посмотрела мне прямо в глаза.
– Ковач, я ненавижу этих проклятых извращенцев. Они издевались над нами в течение двух с половиной тысяч лет. Ни одна другая организация в истории человечества неповинна в стольких страданиях. Представляете себе, католики даже не позволяют последователям своей религии планировать рождаемость, чёрт побери! За последние пять столетий они выступали против всех медицинских открытий. Наверное, единственное, что можно сказать в их пользу: неприятие процесса оцифровки человеческого сознания не позволяет этой заразе распространиться на человечество.
Как выяснилось, мне предстояло путешествовать в видавшем виды, но бесспорно быстроходном транспорте «Локхид-Митома», выкрашенном, насколько я мог понять, в полицейские цвета. Мне приходилось летать в «Лок-Митах» на Шарии, но там они были матово-чёрными, невидимыми для радаров. По сравнению с ними красные и белые полосы на транспорте казались кричащими. В кабине неподвижно сидел пилот в солнцезащитных очках, таких же, как и у остальных членов группы Ортеги. Люк уже был открыт. Когда мы поднялись на борт, Ортега постучала по крышке люка, и турбины с шепотом пробудились к жизни.
Я помог одному из «ирокезов» закрыть дверь, после чего, преодолевая перегрузку при взлете, пробрался к иллюминатору. Транспорт по спирали взмыл вверх, и я выкрутил шею, провожая взглядом собравшуюся перед терминалом толпу. Набрав метров сто, транспорт выровнялся в полете и чуть опустил нос. Упав в объятия кресла, автоматически принимающего форму того, кто в нем сидит, я поймал на себе пристальный взгляд Ортеги.
– Вижу, вас они очень заинтересовали, да? – спросила она.
– Я чувствую себя туристом. Можете ответить на один вопрос?
– Если смогу, обязательно отвечу.
– Так вот, если эти ребята не признают контроля за рождаемостью, их должна наплодиться целая туча, правда? А Землю никак нельзя сравнить с кипучим ульем… Почему они до сих пор не прибрали все к рукам?
Переглянувшись со своими людьми, Ортега неприятно ухмыльнулась.
– Хранение, – сказал «ирокез», сидящий слева от меня.
Я хлопнул себя по затылку и тотчас подумал, используется ли на Земле такой жест. Вообще-то это стандартное выражение недоумения, но на разных планетах его могут толковать по-разному.
– Хранение. Ну конечно. – Я вгляделся в лица полицейских. – И для них нет никаких исключений?
– Никаких.
Почему-то этот небольшой обмен фразами сделал нас приятелями. «Ирокезы» расслабились. Ответивший мне заговорил снова, объясняя:
– Для них что десять лет, что три месяца – все одно. Каждый раз это равносильно смертному приговору. Они не возвращаются со склада. Здорово, правда?
Я кивнул.
– Очень аккуратно. А что происходит с телами?
Полицейский, сидевший напротив меня, неопределенно махнул рукой.
– Выкупаются родственниками, расчленяются для трансплантаций. Все зависит от конкретной семьи.
Отвернувшись, я уставился в иллюминатор.
– Что-нибудь случилось, Ковач?
Я повернулся к Ортеге, натянув на лицо свежую улыбку. Похоже, у меня это начинало получаться.
– Нет, ничего. Я просто подумал, что попал на незнакомую планету.
Полицейские расхохотались.
Вилла «Закат», 2 октября
Такеси-сан!
Получив это письмо, вы, несомненно, будете сбиты с толку. Приношу вам свои искренние извинения, но я позаботился о том, чтобы навыки, полученные в Корпусе чрезвычайных посланников, позволили наилучшим образом выполнить стоящую перед вами задачу. Одновременно заверяю, что я бы ни за что не втянул вас в это дело, если бы мое положение не было столь безвыходным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146