Ортега огляделась вокруг, ища нейтральную тему для разговора.
– Значит, у вас… м-мм… на Миллспорте есть подобные заведения?
– Да, но только на земле. С летательными аппаратами у нас негусто.
– Вот как? – Она вежливо подняла бровь. – Миллспорт это ведь архипелаг, разве не так? Я полагала, без воздушных кораблей…
– Очевидное решение проблемы недостатка недвижимости? Конечно, в этом что-то есть, но, по-моему, ты кое-что забыла. – Я многозначительно поднял взгляд вверх. – Мы не одни.
Ортега поняла.
– Орбитальные станции? Они враждебно настроены?
– Хм… Скажем так: они капризные. Сбивают любой летательный аппарат больше вертолета. А поскольку никому не удалось не то что забраться внутрь, но даже приблизиться к ним, нет и возможности узнать, какие параметры в них запрограммированы. Так что мы предпочитаем не рисковать и без особой необходимости в воздух не поднимаемся.
– Это значительно усложняет межпланетные перелеты.
Я кивнул.
– Ну да. Вот только межпланетных перелетов как таковых у нас нет. Других обитаемых планет в системе не существует, а мы ещё слишком поглощены изучением своего мира, чтобы заниматься освоением соседних. Правда, есть разведывательные зонды и обслуживающие челноки, летающие к орбитальным платформам. На них занимаются добычей редких элементов. К вечеру появляются два окна для запуска на экваторе, а на рассвете одна щель в районе полюса. Судя по всему, несколько станций сошли с орбиты и сгорели в атмосфере. Вот и образовались дыры. – Я помолчал. – А может быть, их кто-то сбил.
– Кто-то? Ты хочешь сказать, не марсиане?
Я развел руками.
– А почему бы и нет? Все найденное на Марсе или разрушено до основания, или погребёно под землей. Или так искусно замаскировано, что мы десятилетиями смотрели на это, прежде чем осознали, что находится у нас перед глазами. То же самое можно сказать и про большинство заселенных миров. Все свидетельствует о том, что там имел место какой-то конфликт.
– Но археологи утверждают, что это была гражданская война или колониальный захват.
– Да, верно. – Сложив руки на груди, я сел на место. – Археологи говорят то, что им приказывает Протекторат. В настоящий момент считается модным оплакивать трагедию марсианской цивилизации, развалившейся на части, скатившейся в варварство и полностью вымершей. Многозначительное предостережение наследникам. Ради блага всей цивилизации не выступай против своих правителей.
Ортега беспокойно оглянулась по сторонам. Разговоры за соседними столиками затихли. Я продемонстрировал посетителям лучезарную улыбку.
– Ты ничего не имеешь против, если мы сменим тему разговора? – неуютно спросила Ортега.
– Абсолютно ничего. Расскажи мне о Райкере.
Дискомфорт растворился в ледяном отчуждении. Положив руки на стол ладонями вниз, Ортега уставилась на них.
– Нет, лучше не надо, – помолчав, сказала она.
– Справедливо. – Некоторое время я не отрывал взгляда от туч, мечущихся по небу за силовым экраном, стараясь не смотреть на море под нами. – И всё же, кажется, что ты хочешь поговорить о нем.
– Как это по-мужски.
Подали заказ, и мы молча принялись за еду. Несмотря на прекрасно сбалансированное питание, предлагаемое автокухней «Хендрикса», я обнаружил, что проголодался как волк. Еда пробудила чувство голода, превышающее потребности желудка. Я выскреб содержимое тарелки до дна, когда Ортега не успела расправиться и с половиной.
– Еда ничего? – насмешливо спросила она после того, как я откинулся на спинку стула.
Я кивнул, стараясь прогнать воспоминания, связанные с блюдами из морепродуктов, но не желая пробуждать подготовку посланников – дабы не испортить ощущение сытости. Сидя здесь, глядя на чистые металлические поверхности бывшего тральщика и небо над головой, я ощущал нечто близкое к полному удовлетворению. Похожее чувство я испытал, когда Мириам Банкрофт оставила меня в полном истощении в номере «Хендрикса».
Пронзительно зазвонил телефон Ортеги. Достав аппарат из кармана, она ответила, поспешно дожевывая.
– Да? Угу. Угу, хорошо. Нет, мы пойдем. Вот как? Нет, оставь и его тоже. Так будет лучше. Да, спасибо, Зак. Я перед тобой в долгу.
Убрав телефон, Ортега вернулась к еде.
– Хорошие известия?
– Это зависит от того, с какой стороны смотреть. Наши ребята проследили два местных звонка. Один из них был сделан на ринг здесь, в Ричмонде. Я знаю это место. Сейчас мы туда съездим.
– А другой?
Оторвав взгляд от тарелки, Ортега тщательно прожевала то, что было у неё во рту, и проглотила, запив соком.
– Второй звонок сделан домой Банкрофту. На виллу «Закат». Что скажешь по этому поводу?
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Ринг, про который говорила Ортега, находился на старом контейнеровозе, поставленном на прикол в северной части залива, напротив бесконечных рядов заброшенных пакгаузов. Судно имело не менее полукилометра в длину и было разделено на шесть хорошо различимых грузовых отсеков. Тот, что ближе к корме, похоже, был открыт. С воздуха корпус казался однотонно оранжевым, и я решил, что это ржавчина.
– Не верь глазам своим, – проворчала Ортега, когда мы делали круг, заходя на посадку. – Корпус покрыт слоем полимеров толщиной четверть метра. Теперь, чтобы утопить эту посудину, потребуется направленный взрыв.
– Каких же денег это стоило?!
Она пожала плечами.
– Нашлось кому помочь.
Мы приземлились на причал. Заглушив двигатели, Ортега навалилась на меня, осматривая палубу контейнеровоза, казавшуюся на первый взгляд пустынной. Я как мог подался назад, чувствуя себя неуютно и от прикосновения гибкого женского тела, и от переполненного желудка. Почувствовав моё движение, Ортега вдруг осознала, что сделала, и резко выпрямилась.
– Никого нет дома, – смущенно сказала она.
– Похоже на то. Быть может, все же стоит зайти и взглянуть?
Мы вышли из машины, и на нас набросился ветер с залива, визитная карточка Бей-Сити. Мы поспешили к крытому алюминиевому трапу, ведущему на нос судна. Место было неуютно открытым, и я шёл, беспокойно оглядывая палубу и мостик корабля. Никакого движения. Я легко прижал левую руку к бедру, удостоверившись, что фибергриповая кобура не соскользнула вниз, как это нередко происходит с дешевыми моделями после двух дней носки. Нащупав «немекс», я немного успокоился. Есть надежда, что, если в нас начнут стрелять, я смогу ответить.
К счастью, в данном случае этого не потребовалось. Мы беспрепятственно подошли к трапу. Вход перегораживала тонкая цепочка с прикрепленным к ней объявлением, написанным от руки:
«РОЗА ПАНАМЫ»
БОЙ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ – 22.00
ПЛАТА ЗА ВХОД ДВОЙНАЯ
Подняв прямоугольник тонкого металла, я с сомнением посмотрел на грубо выведенные буквы.
– Ты уверена, что Резерфорд звонил именно сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Значит, у вас… м-мм… на Миллспорте есть подобные заведения?
– Да, но только на земле. С летательными аппаратами у нас негусто.
– Вот как? – Она вежливо подняла бровь. – Миллспорт это ведь архипелаг, разве не так? Я полагала, без воздушных кораблей…
– Очевидное решение проблемы недостатка недвижимости? Конечно, в этом что-то есть, но, по-моему, ты кое-что забыла. – Я многозначительно поднял взгляд вверх. – Мы не одни.
Ортега поняла.
– Орбитальные станции? Они враждебно настроены?
– Хм… Скажем так: они капризные. Сбивают любой летательный аппарат больше вертолета. А поскольку никому не удалось не то что забраться внутрь, но даже приблизиться к ним, нет и возможности узнать, какие параметры в них запрограммированы. Так что мы предпочитаем не рисковать и без особой необходимости в воздух не поднимаемся.
– Это значительно усложняет межпланетные перелеты.
Я кивнул.
– Ну да. Вот только межпланетных перелетов как таковых у нас нет. Других обитаемых планет в системе не существует, а мы ещё слишком поглощены изучением своего мира, чтобы заниматься освоением соседних. Правда, есть разведывательные зонды и обслуживающие челноки, летающие к орбитальным платформам. На них занимаются добычей редких элементов. К вечеру появляются два окна для запуска на экваторе, а на рассвете одна щель в районе полюса. Судя по всему, несколько станций сошли с орбиты и сгорели в атмосфере. Вот и образовались дыры. – Я помолчал. – А может быть, их кто-то сбил.
– Кто-то? Ты хочешь сказать, не марсиане?
Я развел руками.
– А почему бы и нет? Все найденное на Марсе или разрушено до основания, или погребёно под землей. Или так искусно замаскировано, что мы десятилетиями смотрели на это, прежде чем осознали, что находится у нас перед глазами. То же самое можно сказать и про большинство заселенных миров. Все свидетельствует о том, что там имел место какой-то конфликт.
– Но археологи утверждают, что это была гражданская война или колониальный захват.
– Да, верно. – Сложив руки на груди, я сел на место. – Археологи говорят то, что им приказывает Протекторат. В настоящий момент считается модным оплакивать трагедию марсианской цивилизации, развалившейся на части, скатившейся в варварство и полностью вымершей. Многозначительное предостережение наследникам. Ради блага всей цивилизации не выступай против своих правителей.
Ортега беспокойно оглянулась по сторонам. Разговоры за соседними столиками затихли. Я продемонстрировал посетителям лучезарную улыбку.
– Ты ничего не имеешь против, если мы сменим тему разговора? – неуютно спросила Ортега.
– Абсолютно ничего. Расскажи мне о Райкере.
Дискомфорт растворился в ледяном отчуждении. Положив руки на стол ладонями вниз, Ортега уставилась на них.
– Нет, лучше не надо, – помолчав, сказала она.
– Справедливо. – Некоторое время я не отрывал взгляда от туч, мечущихся по небу за силовым экраном, стараясь не смотреть на море под нами. – И всё же, кажется, что ты хочешь поговорить о нем.
– Как это по-мужски.
Подали заказ, и мы молча принялись за еду. Несмотря на прекрасно сбалансированное питание, предлагаемое автокухней «Хендрикса», я обнаружил, что проголодался как волк. Еда пробудила чувство голода, превышающее потребности желудка. Я выскреб содержимое тарелки до дна, когда Ортега не успела расправиться и с половиной.
– Еда ничего? – насмешливо спросила она после того, как я откинулся на спинку стула.
Я кивнул, стараясь прогнать воспоминания, связанные с блюдами из морепродуктов, но не желая пробуждать подготовку посланников – дабы не испортить ощущение сытости. Сидя здесь, глядя на чистые металлические поверхности бывшего тральщика и небо над головой, я ощущал нечто близкое к полному удовлетворению. Похожее чувство я испытал, когда Мириам Банкрофт оставила меня в полном истощении в номере «Хендрикса».
Пронзительно зазвонил телефон Ортеги. Достав аппарат из кармана, она ответила, поспешно дожевывая.
– Да? Угу. Угу, хорошо. Нет, мы пойдем. Вот как? Нет, оставь и его тоже. Так будет лучше. Да, спасибо, Зак. Я перед тобой в долгу.
Убрав телефон, Ортега вернулась к еде.
– Хорошие известия?
– Это зависит от того, с какой стороны смотреть. Наши ребята проследили два местных звонка. Один из них был сделан на ринг здесь, в Ричмонде. Я знаю это место. Сейчас мы туда съездим.
– А другой?
Оторвав взгляд от тарелки, Ортега тщательно прожевала то, что было у неё во рту, и проглотила, запив соком.
– Второй звонок сделан домой Банкрофту. На виллу «Закат». Что скажешь по этому поводу?
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Ринг, про который говорила Ортега, находился на старом контейнеровозе, поставленном на прикол в северной части залива, напротив бесконечных рядов заброшенных пакгаузов. Судно имело не менее полукилометра в длину и было разделено на шесть хорошо различимых грузовых отсеков. Тот, что ближе к корме, похоже, был открыт. С воздуха корпус казался однотонно оранжевым, и я решил, что это ржавчина.
– Не верь глазам своим, – проворчала Ортега, когда мы делали круг, заходя на посадку. – Корпус покрыт слоем полимеров толщиной четверть метра. Теперь, чтобы утопить эту посудину, потребуется направленный взрыв.
– Каких же денег это стоило?!
Она пожала плечами.
– Нашлось кому помочь.
Мы приземлились на причал. Заглушив двигатели, Ортега навалилась на меня, осматривая палубу контейнеровоза, казавшуюся на первый взгляд пустынной. Я как мог подался назад, чувствуя себя неуютно и от прикосновения гибкого женского тела, и от переполненного желудка. Почувствовав моё движение, Ортега вдруг осознала, что сделала, и резко выпрямилась.
– Никого нет дома, – смущенно сказала она.
– Похоже на то. Быть может, все же стоит зайти и взглянуть?
Мы вышли из машины, и на нас набросился ветер с залива, визитная карточка Бей-Сити. Мы поспешили к крытому алюминиевому трапу, ведущему на нос судна. Место было неуютно открытым, и я шёл, беспокойно оглядывая палубу и мостик корабля. Никакого движения. Я легко прижал левую руку к бедру, удостоверившись, что фибергриповая кобура не соскользнула вниз, как это нередко происходит с дешевыми моделями после двух дней носки. Нащупав «немекс», я немного успокоился. Есть надежда, что, если в нас начнут стрелять, я смогу ответить.
К счастью, в данном случае этого не потребовалось. Мы беспрепятственно подошли к трапу. Вход перегораживала тонкая цепочка с прикрепленным к ней объявлением, написанным от руки:
«РОЗА ПАНАМЫ»
БОЙ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ – 22.00
ПЛАТА ЗА ВХОД ДВОЙНАЯ
Подняв прямоугольник тонкого металла, я с сомнением посмотрел на грубо выведенные буквы.
– Ты уверена, что Резерфорд звонил именно сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146