Целое семейство гокко, — обратился инженер к жене. — Очень ценные обитатели для нашего вольера, который мы с таким трудом построили… И как кстати! Казимир не напрасно старался.
— Да, да, — подхватил довольный чернокожий, — я давно нашел гнездо, я ждал, пока мама гокко снесет яйца, потом высидит их. Птички мало-мало выросли, и я принес их.
— А тем временем ты заставлял нас строить необходимое помещение…
— Как говорят, купить веревку раньше, чем корову, — назидательно вставил Никола. — К счастью, поговорка не оправдалась…
— Ну, давайте же скорее выпустим их на свободу! Пусть побегают… — оживилась мадам Робен. — Переселим их из корзины в новое жилище!
— А ты не боишься, что их мама сразу улетит? — встревожился Анри.
— Я этого не боюсь, дитя мое. Гокко очень легко приручаются, но при условии, что их не закрывают в слишком тесном помещении. Эта птица привязывается к дому. Она совершает долгие вылазки в лес, но обычно снова возвращается к людям. Кроме того, мать ни за что не покинет своих малышей!
Птенцы, выпущенные в ограду, тут же начали шумно ссориться из-за зерен, брошенных детьми. Наседка гокко, еще не оправившись от испуга, хлопала крыльями, разгуливала вдоль загородки и испускала глухие крики, похожие на голос чревовещателя. Она и не пыталась перелететь через ограду. Понемногу успокаиваясь, глядя на своих беззаботных малышей, мамаша вскоре осмелилась поклевать вместе с ними.
— Ой, папа, папа! Мне кажется, что она уже узнает нас! — воскликнул Эдмон. — Мы скоро сможем к ней подойти?
— Дня через два она будет есть у тебя из рук, дитя мое. Эта красивая птица такая спокойная, доверчивая и мирная, что одомашнивается в считанные дни. Подобные качества настолько редки у дикого животного, что создали гокко несправедливую славу очень глупой птицы. Бюффонnote 146 писал, что она вообще лишена инстинкта самосохранения, не замечает опасности или, по крайней мере, не стремится ее избежать. Обле убивал по десятку из одной стаи, преспокойно перезаряжая ружье. Однако частое появление врага меняет характер птицы, делает ее нервной, подозрительной и пугливой.
— Ты правильно сказал, папа, что ее оклеветали, — сказал Анри, который всегда очень внимательно слушал рассказы отца о природе. — Из того, что эта птица добрая, вовсе не следует, что она обязательно глупая.
— Разумеется, мой дорогой сын. Вы все замечали, между прочим, как дикие животные, обитающие в окрестностях поселений и видящие, что им не причиняют никакого вреда, начинают понемногу привыкать к людям, а потом уже запросто являются в гости. Вон видите, целая колония пичужек устроила свои гнезда на дереве в какой-нибудь сотне шагов от нас. Вот норки сусликов, обычно таких робких; они грызут наш батат, маленькие разбойники. Попугаи-пересмешники, крикливые ара поют, свистят и горланят прямо над крышей дома… Да и многие другие животные, вплоть до обезьян, не боятся нас. Так что мы воспитаем птенцов гокко, будем их кормить, а когда они наберутся сил, пусть отправляются гулять куда захотят. Не сомневайтесь: каждый вечер питомцы «Доброй Матушки» станут возвращаться домой, как по команде!
— Кэт! Ко мне! Кэт! — вдруг громко закричал Анри, заметивший хитрую проделку ягуара: зверь, уже сильно подросший, вкрадчиво пробирался к вольеру, к великому ужасу гокко-матери.
— Вот видишь, мальчик, назвать эту птицу глупой нельзя. Она прекрасно видит опасность!
После своих устных уроков Робен особенно жалел, что не располагает необходимым материалом, который он уже отчаялся раздобыть. Заботясь о какой-то хотя бы относительной системе в обучении детей, он, естественно, огорчался, что не может научить младших читать и писать.
Еще годы пройдут, пока его сыновья смогут принять полноправное участие в трудах колонистов, и так важно не упустить время, ведь потом будет намного труднее обучить их обращению с пером, приохотить к чтению.
До последнего времени все его попытки в этой части домашней педагогики были тщетными. Как справедливо утверждал Никола, бумажные листы не растут на деревьях. Но именно в этом он весьма сильно заблуждался. Эксперименты Робена продолжались впустую, пока неожиданная фантазия юного скептика не дала толчка к подлинному открытию.
Во время оно Никола был заядлым курильщиком, но, сказавши последнее «прости» «Тропик Бэрд», бедный парень вынужден был отказаться от излюбленной привычки. Он, кажется, охотно отдал бы палец за пачку табаку или за дюжину грошовых сигарет.
Казимир, желавший угодить другу, пообещал ему разбиться в лепешку, но отыскать курево. В поселениях негров или индейцев всегда оставляют какой-нибудь уголок для плантации табака, ибо к этому зелью тут питают пристрастие не меньшее, чем в Европе. Естественно было предположить, что и в окрестностях «Доброй Матушки» где-то есть такая плантация. Поиски старика были долгими, но увенчались полным успехом благодаря его терпению и упорству. В одно прекрасное утро восхищенный Никола получил в подарок пачку длиннейших сигарет — не короче тридцати сантиметров. Но индейскому обычаю, они были свернуты из одного табачного листа каждая в тонкие и крепкие трубочки красивого коричневого цвета.
Рассыпаясь в благодарностях, молодой человек, как легко могут представить себе курильщики, немедленно окружил себя облаком ароматного дыма. Робен взял одну сигарету и начал ее рассматривать. Вся пачка была обернута в нечто заменяющее бумагу, и это навело бургундца на мысль найти этому «нечто» другое применение.
— Из чего это сделано? — поинтересовался он у негра.
— Из коры мао.
— А где ты ее нашел?
— Там, за маниокой.
— Пошли туда!
Полчаса ходьбы привели их к живописной группе деревьев с огромными листьями, зелеными с верхней стороны и бледными с нижней, покрытыми легким рыжеватым пушком. На деревьях цвели белые и желтые цветы, плоды представляли собой продолговатые рубчатые коробочки желтого цвета, внутри находились беловатые зерна, тоже опушенные. Тонкая и блестящая кора была совершенно гладкой.
Инженер знал это дерево и раньше. Его легкая белая древесина отлично колется, расщепляется, индейцы используют ее для добывания огня с помощью трения. Из волокнистой коры, разрезанной на узкие полоски, изготавливают прекрасные, негниющие веревки, ею же конопатят лодки. Наконец, из луба — тонкого слоя древесины, который находится сразу под корой, — мастерят гамаки, сетки и тому подобные вещи.
Изобретательский гений Робена нашел для луба другое применение. От коры он отделялся легко, и скоро в руках у смекалистого француза оказалось несколько тонких концентрических пластинок.
— Вот она, бумага! — Шарль-старший с торжеством и гордостью поднял тонкий древесный пласт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
— Да, да, — подхватил довольный чернокожий, — я давно нашел гнездо, я ждал, пока мама гокко снесет яйца, потом высидит их. Птички мало-мало выросли, и я принес их.
— А тем временем ты заставлял нас строить необходимое помещение…
— Как говорят, купить веревку раньше, чем корову, — назидательно вставил Никола. — К счастью, поговорка не оправдалась…
— Ну, давайте же скорее выпустим их на свободу! Пусть побегают… — оживилась мадам Робен. — Переселим их из корзины в новое жилище!
— А ты не боишься, что их мама сразу улетит? — встревожился Анри.
— Я этого не боюсь, дитя мое. Гокко очень легко приручаются, но при условии, что их не закрывают в слишком тесном помещении. Эта птица привязывается к дому. Она совершает долгие вылазки в лес, но обычно снова возвращается к людям. Кроме того, мать ни за что не покинет своих малышей!
Птенцы, выпущенные в ограду, тут же начали шумно ссориться из-за зерен, брошенных детьми. Наседка гокко, еще не оправившись от испуга, хлопала крыльями, разгуливала вдоль загородки и испускала глухие крики, похожие на голос чревовещателя. Она и не пыталась перелететь через ограду. Понемногу успокаиваясь, глядя на своих беззаботных малышей, мамаша вскоре осмелилась поклевать вместе с ними.
— Ой, папа, папа! Мне кажется, что она уже узнает нас! — воскликнул Эдмон. — Мы скоро сможем к ней подойти?
— Дня через два она будет есть у тебя из рук, дитя мое. Эта красивая птица такая спокойная, доверчивая и мирная, что одомашнивается в считанные дни. Подобные качества настолько редки у дикого животного, что создали гокко несправедливую славу очень глупой птицы. Бюффонnote 146 писал, что она вообще лишена инстинкта самосохранения, не замечает опасности или, по крайней мере, не стремится ее избежать. Обле убивал по десятку из одной стаи, преспокойно перезаряжая ружье. Однако частое появление врага меняет характер птицы, делает ее нервной, подозрительной и пугливой.
— Ты правильно сказал, папа, что ее оклеветали, — сказал Анри, который всегда очень внимательно слушал рассказы отца о природе. — Из того, что эта птица добрая, вовсе не следует, что она обязательно глупая.
— Разумеется, мой дорогой сын. Вы все замечали, между прочим, как дикие животные, обитающие в окрестностях поселений и видящие, что им не причиняют никакого вреда, начинают понемногу привыкать к людям, а потом уже запросто являются в гости. Вон видите, целая колония пичужек устроила свои гнезда на дереве в какой-нибудь сотне шагов от нас. Вот норки сусликов, обычно таких робких; они грызут наш батат, маленькие разбойники. Попугаи-пересмешники, крикливые ара поют, свистят и горланят прямо над крышей дома… Да и многие другие животные, вплоть до обезьян, не боятся нас. Так что мы воспитаем птенцов гокко, будем их кормить, а когда они наберутся сил, пусть отправляются гулять куда захотят. Не сомневайтесь: каждый вечер питомцы «Доброй Матушки» станут возвращаться домой, как по команде!
— Кэт! Ко мне! Кэт! — вдруг громко закричал Анри, заметивший хитрую проделку ягуара: зверь, уже сильно подросший, вкрадчиво пробирался к вольеру, к великому ужасу гокко-матери.
— Вот видишь, мальчик, назвать эту птицу глупой нельзя. Она прекрасно видит опасность!
После своих устных уроков Робен особенно жалел, что не располагает необходимым материалом, который он уже отчаялся раздобыть. Заботясь о какой-то хотя бы относительной системе в обучении детей, он, естественно, огорчался, что не может научить младших читать и писать.
Еще годы пройдут, пока его сыновья смогут принять полноправное участие в трудах колонистов, и так важно не упустить время, ведь потом будет намного труднее обучить их обращению с пером, приохотить к чтению.
До последнего времени все его попытки в этой части домашней педагогики были тщетными. Как справедливо утверждал Никола, бумажные листы не растут на деревьях. Но именно в этом он весьма сильно заблуждался. Эксперименты Робена продолжались впустую, пока неожиданная фантазия юного скептика не дала толчка к подлинному открытию.
Во время оно Никола был заядлым курильщиком, но, сказавши последнее «прости» «Тропик Бэрд», бедный парень вынужден был отказаться от излюбленной привычки. Он, кажется, охотно отдал бы палец за пачку табаку или за дюжину грошовых сигарет.
Казимир, желавший угодить другу, пообещал ему разбиться в лепешку, но отыскать курево. В поселениях негров или индейцев всегда оставляют какой-нибудь уголок для плантации табака, ибо к этому зелью тут питают пристрастие не меньшее, чем в Европе. Естественно было предположить, что и в окрестностях «Доброй Матушки» где-то есть такая плантация. Поиски старика были долгими, но увенчались полным успехом благодаря его терпению и упорству. В одно прекрасное утро восхищенный Никола получил в подарок пачку длиннейших сигарет — не короче тридцати сантиметров. Но индейскому обычаю, они были свернуты из одного табачного листа каждая в тонкие и крепкие трубочки красивого коричневого цвета.
Рассыпаясь в благодарностях, молодой человек, как легко могут представить себе курильщики, немедленно окружил себя облаком ароматного дыма. Робен взял одну сигарету и начал ее рассматривать. Вся пачка была обернута в нечто заменяющее бумагу, и это навело бургундца на мысль найти этому «нечто» другое применение.
— Из чего это сделано? — поинтересовался он у негра.
— Из коры мао.
— А где ты ее нашел?
— Там, за маниокой.
— Пошли туда!
Полчаса ходьбы привели их к живописной группе деревьев с огромными листьями, зелеными с верхней стороны и бледными с нижней, покрытыми легким рыжеватым пушком. На деревьях цвели белые и желтые цветы, плоды представляли собой продолговатые рубчатые коробочки желтого цвета, внутри находились беловатые зерна, тоже опушенные. Тонкая и блестящая кора была совершенно гладкой.
Инженер знал это дерево и раньше. Его легкая белая древесина отлично колется, расщепляется, индейцы используют ее для добывания огня с помощью трения. Из волокнистой коры, разрезанной на узкие полоски, изготавливают прекрасные, негниющие веревки, ею же конопатят лодки. Наконец, из луба — тонкого слоя древесины, который находится сразу под корой, — мастерят гамаки, сетки и тому подобные вещи.
Изобретательский гений Робена нашел для луба другое применение. От коры он отделялся легко, и скоро в руках у смекалистого француза оказалось несколько тонких концентрических пластинок.
— Вот она, бумага! — Шарль-старший с торжеством и гордостью поднял тонкий древесный пласт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171