Сможешь ты все это сделать?
– Что же здесь трудного?
– Как сказать. Раньше времени не говори, что это будет легко.
«Это совсем простое поручение», – про себя радовался Хаким.
– Сделаю сегодня же, если нужно. Я готов, – ответил он. – Только у меня есть дело к Абеке… Ведь я не один сюда приехал… Нас несколько человек. И люди, что прибыли сюда со мной, должны возвратиться назад.
– Секретное, что ли, дело? – серьезно спросил Мендигерей.
– Да. Секретное. Однако от вас мне скрывать нечего. Для меня – что вы, что Абеке…
Мендигерей подошел:
– Да, я слушаю.
Хаким торопливо стал рассказывать:
– Арестовали учителя Халена. Прискакали вооруженные люди Досмухамбетовых и угнали учителя в волостное управление. Говорят, его посадят в Джамбейтинскую тюрьму и будут судить. Меня тоже было схватили. Но я вырвался… Отец собирает джигитов, чтобы освободить учителя Халена. «Если не отпустят его по-хорошему, – сказал он, – поймаю самого волостного управителя. Кто и когда видел, чтобы какие-то люди врывались в аул и уводили наших лучших людей». Вместе со мной приехал один из рыбаков. Все в ауле говорят: «Не дадим в обиду своих джигитов, налогов платить не будем, если достанем оружие, встретим врага пулями». Вот зачем я ищу Абдрахмана…
Мендигерей смотрел на Хакима с нескрываемым восторгом.
– Подожди, подожди, – остановил он его. – Неизвестно, почему арестован Хален и в чем его обвиняют?
– Абдрахман созвал людей и произнес речь. А старшина послал на него донос. И наверное, написал там, что Хален тоже сочувствует большевикам…
– Я знаю, что Абдрахман выступал у вас. Теперь вот что… Ты сказал, твой отец собирает джигитов? Но соберутся ли они? И если соберутся, то сколько их примерно будет?
– Только из нашего аула – человек сорок-пятьдесят всадников. А если считать и рыбаков, то наберется свыше ста.
– Что же ты молчал до сих пор, дорогой мой? Почему сразу не сказал об этом? Это же очень и очень здорово! Все это нужно обдумать. Вот что, голубчик, сегодня переночуешь у Фроловского, а завтра проведем собрание и все обсудим.
4
«Особая армия», сформированная и вооруженная Саратовским Советом, в мае 1918 года двинулась на Уральск в распоряжение командира Четвертой армии М.В.Фрунзе.
К осени силами молодой Красной Армии были освобождены Астрахань, Казань, Самара, Симбирск, ранее захваченные белоказаками. Наступление врага было остановлено.
И в этот решающий момент борьбы в революционную армию, двигавшуюся с волжского побережья, отовсюду стекались рабочие, батраки, крестьяне.
Красная Армия, наступая, становилась все многочисленнее. Ее отряды накапливали военный опыт.
Широкой известностью пользовался отряд Чапаева. Несмотря на его сравнительно небольшую численность, немногим более полка, он за лето трижды стремительно налетал на Уральск. Им были заняты Семиглавый Мар, Шипово и Каменск.
Иногда отряду приходилось временно отступать под натиском казачьего армейского корпуса генерала Акутина.
Как разъяренного бодливого быка, держал Чапаев уральских белоказаков в пределах губернии, не давая им соединиться с главными силами.
Слух о славном волжском богатыре докатился до самых захолустных уголков.
Самонадеянные белые вояки тоже почувствовали, что против них поднимается грозная сила.
А народ ждал своего героя, как дождя в засушливое лето.
В это время из Петрограда и Москвы, Саратова и Самары на Урал были брошены агитаторы. Они говорили людям, ждавшим правды, о целях народной войны, призывали в ряды Красной Армии рабочих и крестьянскую бедноту.
Работали агитаторы и в самом Уральске, где был поднят белогвардейский флаг, и в «Ханской орде», и в казачьих сотнях.
Одним из таких агитаторов был молодой комиссар Андреев, организовавший в Теренсае революционный крестьянский съезд.
На левобережье Яика, в стороне Борили, проходила Глубокая балка.
Место это было удалено от селений. Здесь раскинулись сенокосные угодья, тут и там перемежавшиеся непроходимыми зарослями куги и тальником. А дальше тянулись густые леса.
Двенадцать косарей шли обычным журавлиным строем вдоль балки. Утреннюю тишину нарушал лишь летящий звон многочисленных кос по мягкой траве.
От близкого ручья тянуло свежестью, все кругом дышало ароматом пахучих степных трав и цветов. И косари не чувствовали усталости, хотя косили уже довольно долго.
Хажимукан шел в ряду косарей предпоследним.
«Выходит, я приехал сюда косить сено этому хитрецу, – недовольно подумал он, взглянув на человека, назвавшего себя „хозяином“. – Где же собрание, о котором говорил Хаким? Или все это обман? За простачка, что ли, принимают меня…»
И в то же время Хажимукан не мог налюбоваться обширными сенокосными угодьями. Со скошенного участка можно было наметать целый стог.
А «хозяин», шедший позади него, с нетерпением и беспокойством оглядывался вокруг. «Почему их нет? – хмурясь, думал он. – Что могло их задержать? Получается, как будто нарочно я привел этих людей сюда, чтобы они косили для меня сено».
– Ну-ка, давайте передышку сделаем, – сказал он. – Кто хочет пить – есть холодный квасок. А еще лучше – перекусить.
Косари оставили работу и собрались в круг.
Возбужденные, радостные люди с наслаждением пили холодный квас, доставали кисеты с самосадом. И вот уже потянулись вверх синие струйки дыма.
Хажимукан оглядел всех из-под насупленных бровей, вынул из-за голенища насыбай и понюхал щепотку.
– Вон-вон, появились наконец, – сказал Фроловский, доставая из кармана часы. – Так и должно было быть. Ведь мы договорились собраться в десять.
Из-за камышей показались рыбаки. Они видели, что косари прервали работу, и, вытащив сети, стали растягивать их для просушки на берегу.
К рыбакам направлялись несколько человек с вилами. Они тоже косили сено на лугу. А от противоположного берега в двух лодках плыли еще десять человек. В руках у них тоже были вилы и грабли.
Людей у балки становилось все больше и больше.
Со стороны Борили показались два всадника. Они гнали быка и тоже направлялись к балке. Бык был небольшой, но норовистый, с широкой грудью. Стоило всадникам приблизиться к нему, как он убегал вперед, злобно мотая лобастой головой. Потом останавливался и, опустив вниз острые рога, рыл копытами землю.
Хажимукан приметил еще двоих. Они шли, засучив штаны, с удочками по берегу. Один был Хаким, а второй – небольшой чернявый паренек, что накануне вечером приходил к Фроловскому и о чем-то долго шептался с ним. Ночью Хаким сказал Хажимукану, что утром будет большое собрание, туда придут все руководители и с ними можно будет обо всем поговорить. «Завтра, – сказал Хаким, – поедете с „хозяином“. Держитесь так, будто вы нанялись косить ему сено».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
– Что же здесь трудного?
– Как сказать. Раньше времени не говори, что это будет легко.
«Это совсем простое поручение», – про себя радовался Хаким.
– Сделаю сегодня же, если нужно. Я готов, – ответил он. – Только у меня есть дело к Абеке… Ведь я не один сюда приехал… Нас несколько человек. И люди, что прибыли сюда со мной, должны возвратиться назад.
– Секретное, что ли, дело? – серьезно спросил Мендигерей.
– Да. Секретное. Однако от вас мне скрывать нечего. Для меня – что вы, что Абеке…
Мендигерей подошел:
– Да, я слушаю.
Хаким торопливо стал рассказывать:
– Арестовали учителя Халена. Прискакали вооруженные люди Досмухамбетовых и угнали учителя в волостное управление. Говорят, его посадят в Джамбейтинскую тюрьму и будут судить. Меня тоже было схватили. Но я вырвался… Отец собирает джигитов, чтобы освободить учителя Халена. «Если не отпустят его по-хорошему, – сказал он, – поймаю самого волостного управителя. Кто и когда видел, чтобы какие-то люди врывались в аул и уводили наших лучших людей». Вместе со мной приехал один из рыбаков. Все в ауле говорят: «Не дадим в обиду своих джигитов, налогов платить не будем, если достанем оружие, встретим врага пулями». Вот зачем я ищу Абдрахмана…
Мендигерей смотрел на Хакима с нескрываемым восторгом.
– Подожди, подожди, – остановил он его. – Неизвестно, почему арестован Хален и в чем его обвиняют?
– Абдрахман созвал людей и произнес речь. А старшина послал на него донос. И наверное, написал там, что Хален тоже сочувствует большевикам…
– Я знаю, что Абдрахман выступал у вас. Теперь вот что… Ты сказал, твой отец собирает джигитов? Но соберутся ли они? И если соберутся, то сколько их примерно будет?
– Только из нашего аула – человек сорок-пятьдесят всадников. А если считать и рыбаков, то наберется свыше ста.
– Что же ты молчал до сих пор, дорогой мой? Почему сразу не сказал об этом? Это же очень и очень здорово! Все это нужно обдумать. Вот что, голубчик, сегодня переночуешь у Фроловского, а завтра проведем собрание и все обсудим.
4
«Особая армия», сформированная и вооруженная Саратовским Советом, в мае 1918 года двинулась на Уральск в распоряжение командира Четвертой армии М.В.Фрунзе.
К осени силами молодой Красной Армии были освобождены Астрахань, Казань, Самара, Симбирск, ранее захваченные белоказаками. Наступление врага было остановлено.
И в этот решающий момент борьбы в революционную армию, двигавшуюся с волжского побережья, отовсюду стекались рабочие, батраки, крестьяне.
Красная Армия, наступая, становилась все многочисленнее. Ее отряды накапливали военный опыт.
Широкой известностью пользовался отряд Чапаева. Несмотря на его сравнительно небольшую численность, немногим более полка, он за лето трижды стремительно налетал на Уральск. Им были заняты Семиглавый Мар, Шипово и Каменск.
Иногда отряду приходилось временно отступать под натиском казачьего армейского корпуса генерала Акутина.
Как разъяренного бодливого быка, держал Чапаев уральских белоказаков в пределах губернии, не давая им соединиться с главными силами.
Слух о славном волжском богатыре докатился до самых захолустных уголков.
Самонадеянные белые вояки тоже почувствовали, что против них поднимается грозная сила.
А народ ждал своего героя, как дождя в засушливое лето.
В это время из Петрограда и Москвы, Саратова и Самары на Урал были брошены агитаторы. Они говорили людям, ждавшим правды, о целях народной войны, призывали в ряды Красной Армии рабочих и крестьянскую бедноту.
Работали агитаторы и в самом Уральске, где был поднят белогвардейский флаг, и в «Ханской орде», и в казачьих сотнях.
Одним из таких агитаторов был молодой комиссар Андреев, организовавший в Теренсае революционный крестьянский съезд.
На левобережье Яика, в стороне Борили, проходила Глубокая балка.
Место это было удалено от селений. Здесь раскинулись сенокосные угодья, тут и там перемежавшиеся непроходимыми зарослями куги и тальником. А дальше тянулись густые леса.
Двенадцать косарей шли обычным журавлиным строем вдоль балки. Утреннюю тишину нарушал лишь летящий звон многочисленных кос по мягкой траве.
От близкого ручья тянуло свежестью, все кругом дышало ароматом пахучих степных трав и цветов. И косари не чувствовали усталости, хотя косили уже довольно долго.
Хажимукан шел в ряду косарей предпоследним.
«Выходит, я приехал сюда косить сено этому хитрецу, – недовольно подумал он, взглянув на человека, назвавшего себя „хозяином“. – Где же собрание, о котором говорил Хаким? Или все это обман? За простачка, что ли, принимают меня…»
И в то же время Хажимукан не мог налюбоваться обширными сенокосными угодьями. Со скошенного участка можно было наметать целый стог.
А «хозяин», шедший позади него, с нетерпением и беспокойством оглядывался вокруг. «Почему их нет? – хмурясь, думал он. – Что могло их задержать? Получается, как будто нарочно я привел этих людей сюда, чтобы они косили для меня сено».
– Ну-ка, давайте передышку сделаем, – сказал он. – Кто хочет пить – есть холодный квасок. А еще лучше – перекусить.
Косари оставили работу и собрались в круг.
Возбужденные, радостные люди с наслаждением пили холодный квас, доставали кисеты с самосадом. И вот уже потянулись вверх синие струйки дыма.
Хажимукан оглядел всех из-под насупленных бровей, вынул из-за голенища насыбай и понюхал щепотку.
– Вон-вон, появились наконец, – сказал Фроловский, доставая из кармана часы. – Так и должно было быть. Ведь мы договорились собраться в десять.
Из-за камышей показались рыбаки. Они видели, что косари прервали работу, и, вытащив сети, стали растягивать их для просушки на берегу.
К рыбакам направлялись несколько человек с вилами. Они тоже косили сено на лугу. А от противоположного берега в двух лодках плыли еще десять человек. В руках у них тоже были вилы и грабли.
Людей у балки становилось все больше и больше.
Со стороны Борили показались два всадника. Они гнали быка и тоже направлялись к балке. Бык был небольшой, но норовистый, с широкой грудью. Стоило всадникам приблизиться к нему, как он убегал вперед, злобно мотая лобастой головой. Потом останавливался и, опустив вниз острые рога, рыл копытами землю.
Хажимукан приметил еще двоих. Они шли, засучив штаны, с удочками по берегу. Один был Хаким, а второй – небольшой чернявый паренек, что накануне вечером приходил к Фроловскому и о чем-то долго шептался с ним. Ночью Хаким сказал Хажимукану, что утром будет большое собрание, туда придут все руководители и с ними можно будет обо всем поговорить. «Завтра, – сказал Хаким, – поедете с „хозяином“. Держитесь так, будто вы нанялись косить ему сено».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221