Вспорхнула, исчезла легкая радость и снова тяжелые думы овладели старым узником.
Он поднял голову, уставился на маленькое, узенькое оконце у самого потолка.
«Вся моя надежда – ты!» – сказал ему отец перед смертью. Он лежал рядом со своим братом, которого принесли с поля боя на носилках, сложенных из пик. Там, в долине Тущикуль, уснули вечным сном незабвенные герои…
Сколько дней, сколько месяцев прошло с тех пор? Кто знает… То были дни всенародного горя. Начались гонения, расправа. Тяжкие наступили времена. Угоняли, высылали семьи и родственников восставших. Из рода Ормана угнали всех. Выселили старого Кусепа и его сыновей Ахметше, Шангерея, Селимгерея, Адильгерея с семьями. Выслали бы и меня, но у меня умер отец и к тому же я был слишком мал. Совсем еще маленьким был и Батыр дяди Даулетше. Вот мы вдвоем с ним и остались от нашего рода. Одному девять, другому семь лет.
Не сразу узнали мы, куда высылали наших сородичей, лишь потом пронесся слух, что в городок Старосербск Екатеринославской губернии. Туда русское самодержавие высылало всех казахских султанов, обрекая их на верную смерть вдали от родины. Ссылали не только после 1868 года, но и раньше, еще во времена хана Нуралы. Сам хан Нуралы стал первой жертвой и умер в Уфе. Сын его Орман Нуралиев погиб в петербургской тюрьме. А сын Ормана Кусеп Нуралиев был выслан со всеми сыновьями. Изгоняли не только султанов. За выступление против «Степного уложения» царское правительство отправило на каторгу четыреста видных людей из рода Байбакты. Известный бий Жунус и батыр Сенгирали умерли в оренбургской тюрьме. Тысячи людей погибли на своей родине, сотни умерли в застенках Оренбурга, в сибирской ссылке. От жестокой расправы стонала степь. За свободу, за волю народную сложили голову незабвенные герои. Теперь вот и мы томимся в каменных застенках. Теперь вот и мы попали в свирепые когти белых генералов, приспешников кровавого царя, палача народов…
Тяжело лязгнула железная дверь камеры.
– Эй, киргиз-бабай, – сказал тюремный страж, – бороду давай сбривать.
Каратаев медленно повернулся к нему и отрицательно покачал головой.
– Не желает бриться, – бросил стражник кому-то позади и снова с грохотом закрыл дверь.
– Подготовили к суду… – прошептали губы Бахитжана.
2
На военно-полевом суде не было ни прокурора, ни адвоката. Председатель генерал Емуганов торопливо вошел в зал с двумя полковниками-заседателями, уселся за стол и начал одно за другим перебирать дела.
– Обвиняемый Дмитриев здесь?
– Здесь, – ответил Дмитриев и встал.
– Имя, фамилия?
– Петр Астафьевич Дмитриев.
– Признаете ли себя виновным в предъявленных обвинениях?
– Нет.
– Садитесь. Обвиняемый Червяков здесь?
– Здесь.
– Имя, фамилия?
– Павел Иванович Червяков.
– Признаете ли себя виновным в предъявленных обвинениях?
– Нет.
– Садитесь, – бросил генерал, открывая следующее дело.
Здание суда было оцеплено сотней казаков, а в зале, навытяжку, с обнаженными шашками, стояли офицеры. Менее часа понадобилось генералу, чтобы «опросить» двадцать пять обвиняемых, так усиленно охраняемых казаками. Дольше и обстоятельнее других говорили в заключительной речи лишь Дмитриев и Червяков. Остальные произнесли по нескольку слов, неизменно заявляя, что не признают за собой никакой вины и требуют освобождения. Тяжело раненного Нуждина – у него была сломана рука – внесли на носилках. Речь его была самой короткой:
– На вопросы палачей революции не отвечаю.
Дошел черед до Каратаева.
– На предварительном следствии нас обвинили в том, что мы якобы сделали попытку свергнуть правительство, хотели с помощью оружия уничтожить законную власть. Прокурор подтвердил это обвинение и внес предложение приговорить нас к высшей мере наказания согласно июньскому уложению. Вы, председатель военно-полевого суда, также всецело опираетесь на заключение предварительного следствия и обвинения. Без тщательного расследования, без объективного взвешивания мнений обеих сторон – обвинения и защиты, пренебрегая всеми судебными порядками, вы скомкали весь процесс и вменили в свою обязанность вынести лишь приговор – определить меру наказания. Поэтому, согласно заведенному порядку, я хотел бы воспользоваться правом самозащиты. Это будет, как вы сказали, моим последним словом. Кроме обвинения в попытке свергнуть правительство, меня объявили виновным также и в том, что я подстрекал киргизский народ к бунту, намеревался поднять его против великодушного российского царизма. По поводу первого обвинения и по вине, указанной во втором пункте, я кратко скажу следующее: выступивший до меня председатель областного Совдепа товарищ Петр Астафьевич Дмитриев хорошо доказал несостоятельность приписанных нам обвинений. К этому можно добавить лишь одно положение: ваше правительство, которое якобы пытались свергнуть, было свергнуто уже давно – 12 февраля 1917 года. Его свергли не граждане города Уральска, а граждане всей России, рабочие, чьими руками создано богатство страны, и другой люд империи – крестьяне, солдаты и интеллигенция. К ним примкнули и представители буржуазии, стремившиеся захватить национальное управление в свои руки. Они доказали гнилость монархии и заставили отречься от престола императора Николая – последнего из династии Романовых, триста лет господствовавшей в России. Эта высшая справедливость осуществилась волею истории и всколыхнула весь мир. До уничтожения старых порядков, до тех пор, пока не собралось всенародное Учредительное собрание, временная власть перешла в руки представителей партии крупной буржуазии – Родзянко – Милюкова – Керенского. После того как Временное правительство не могло осуществить ни единой цели, к которой стремились девять десятых народа всей России, а именно: прекратить войну, передать землю крестьянам, положить конец произволу дворян-помещиков, – Советы взяли власть в свои руки. Иначе говоря, было создано революционное правительство представителей российского рабочего класса, крестьян и солдат. Новая власть, начиная с Петербурга и Москвы, была установлена во всех крупных городах центральной России. Наш Уральский областной Совдеп является частицей народной власти, детищем революции, ибо областной исполнительный комитет Советов был создан волей народных представителей всех уездов Уральской губернии. Следует обратить особое внимание на то, что отречение Николая Второго от престола произошло законно, об этом во всеуслышание объявил сам Романов. Что касается Временного правительства Родзянко – Керенского, то оно изжило само себя. Народ не одобрил его дальнейшего правления. Таков логический путь истории.
Теперь по существу второго обвинения – о моем подстрекательстве киргизского народа против великодушного российского самодержавия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Он поднял голову, уставился на маленькое, узенькое оконце у самого потолка.
«Вся моя надежда – ты!» – сказал ему отец перед смертью. Он лежал рядом со своим братом, которого принесли с поля боя на носилках, сложенных из пик. Там, в долине Тущикуль, уснули вечным сном незабвенные герои…
Сколько дней, сколько месяцев прошло с тех пор? Кто знает… То были дни всенародного горя. Начались гонения, расправа. Тяжкие наступили времена. Угоняли, высылали семьи и родственников восставших. Из рода Ормана угнали всех. Выселили старого Кусепа и его сыновей Ахметше, Шангерея, Селимгерея, Адильгерея с семьями. Выслали бы и меня, но у меня умер отец и к тому же я был слишком мал. Совсем еще маленьким был и Батыр дяди Даулетше. Вот мы вдвоем с ним и остались от нашего рода. Одному девять, другому семь лет.
Не сразу узнали мы, куда высылали наших сородичей, лишь потом пронесся слух, что в городок Старосербск Екатеринославской губернии. Туда русское самодержавие высылало всех казахских султанов, обрекая их на верную смерть вдали от родины. Ссылали не только после 1868 года, но и раньше, еще во времена хана Нуралы. Сам хан Нуралы стал первой жертвой и умер в Уфе. Сын его Орман Нуралиев погиб в петербургской тюрьме. А сын Ормана Кусеп Нуралиев был выслан со всеми сыновьями. Изгоняли не только султанов. За выступление против «Степного уложения» царское правительство отправило на каторгу четыреста видных людей из рода Байбакты. Известный бий Жунус и батыр Сенгирали умерли в оренбургской тюрьме. Тысячи людей погибли на своей родине, сотни умерли в застенках Оренбурга, в сибирской ссылке. От жестокой расправы стонала степь. За свободу, за волю народную сложили голову незабвенные герои. Теперь вот и мы томимся в каменных застенках. Теперь вот и мы попали в свирепые когти белых генералов, приспешников кровавого царя, палача народов…
Тяжело лязгнула железная дверь камеры.
– Эй, киргиз-бабай, – сказал тюремный страж, – бороду давай сбривать.
Каратаев медленно повернулся к нему и отрицательно покачал головой.
– Не желает бриться, – бросил стражник кому-то позади и снова с грохотом закрыл дверь.
– Подготовили к суду… – прошептали губы Бахитжана.
2
На военно-полевом суде не было ни прокурора, ни адвоката. Председатель генерал Емуганов торопливо вошел в зал с двумя полковниками-заседателями, уселся за стол и начал одно за другим перебирать дела.
– Обвиняемый Дмитриев здесь?
– Здесь, – ответил Дмитриев и встал.
– Имя, фамилия?
– Петр Астафьевич Дмитриев.
– Признаете ли себя виновным в предъявленных обвинениях?
– Нет.
– Садитесь. Обвиняемый Червяков здесь?
– Здесь.
– Имя, фамилия?
– Павел Иванович Червяков.
– Признаете ли себя виновным в предъявленных обвинениях?
– Нет.
– Садитесь, – бросил генерал, открывая следующее дело.
Здание суда было оцеплено сотней казаков, а в зале, навытяжку, с обнаженными шашками, стояли офицеры. Менее часа понадобилось генералу, чтобы «опросить» двадцать пять обвиняемых, так усиленно охраняемых казаками. Дольше и обстоятельнее других говорили в заключительной речи лишь Дмитриев и Червяков. Остальные произнесли по нескольку слов, неизменно заявляя, что не признают за собой никакой вины и требуют освобождения. Тяжело раненного Нуждина – у него была сломана рука – внесли на носилках. Речь его была самой короткой:
– На вопросы палачей революции не отвечаю.
Дошел черед до Каратаева.
– На предварительном следствии нас обвинили в том, что мы якобы сделали попытку свергнуть правительство, хотели с помощью оружия уничтожить законную власть. Прокурор подтвердил это обвинение и внес предложение приговорить нас к высшей мере наказания согласно июньскому уложению. Вы, председатель военно-полевого суда, также всецело опираетесь на заключение предварительного следствия и обвинения. Без тщательного расследования, без объективного взвешивания мнений обеих сторон – обвинения и защиты, пренебрегая всеми судебными порядками, вы скомкали весь процесс и вменили в свою обязанность вынести лишь приговор – определить меру наказания. Поэтому, согласно заведенному порядку, я хотел бы воспользоваться правом самозащиты. Это будет, как вы сказали, моим последним словом. Кроме обвинения в попытке свергнуть правительство, меня объявили виновным также и в том, что я подстрекал киргизский народ к бунту, намеревался поднять его против великодушного российского царизма. По поводу первого обвинения и по вине, указанной во втором пункте, я кратко скажу следующее: выступивший до меня председатель областного Совдепа товарищ Петр Астафьевич Дмитриев хорошо доказал несостоятельность приписанных нам обвинений. К этому можно добавить лишь одно положение: ваше правительство, которое якобы пытались свергнуть, было свергнуто уже давно – 12 февраля 1917 года. Его свергли не граждане города Уральска, а граждане всей России, рабочие, чьими руками создано богатство страны, и другой люд империи – крестьяне, солдаты и интеллигенция. К ним примкнули и представители буржуазии, стремившиеся захватить национальное управление в свои руки. Они доказали гнилость монархии и заставили отречься от престола императора Николая – последнего из династии Романовых, триста лет господствовавшей в России. Эта высшая справедливость осуществилась волею истории и всколыхнула весь мир. До уничтожения старых порядков, до тех пор, пока не собралось всенародное Учредительное собрание, временная власть перешла в руки представителей партии крупной буржуазии – Родзянко – Милюкова – Керенского. После того как Временное правительство не могло осуществить ни единой цели, к которой стремились девять десятых народа всей России, а именно: прекратить войну, передать землю крестьянам, положить конец произволу дворян-помещиков, – Советы взяли власть в свои руки. Иначе говоря, было создано революционное правительство представителей российского рабочего класса, крестьян и солдат. Новая власть, начиная с Петербурга и Москвы, была установлена во всех крупных городах центральной России. Наш Уральский областной Совдеп является частицей народной власти, детищем революции, ибо областной исполнительный комитет Советов был создан волей народных представителей всех уездов Уральской губернии. Следует обратить особое внимание на то, что отречение Николая Второго от престола произошло законно, об этом во всеуслышание объявил сам Романов. Что касается Временного правительства Родзянко – Керенского, то оно изжило само себя. Народ не одобрил его дальнейшего правления. Таков логический путь истории.
Теперь по существу второго обвинения – о моем подстрекательстве киргизского народа против великодушного российского самодержавия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221