Больше деваться было некуда - из форта выходить воспрещалось. Там мы и провели весь вечер. Я с удовольствием увидел, что мои американцы понравились Майку и Дигби и что они отвечали им взаимностью. Дигби держал себя хозяином и был очень доволен.
За двумя-тремя исключениями, никто из рекрутов, как моей партии, так и прибывшей с моими братьями, не показался мне интересным. Это была коллекция бедняков из Франции, Германии, Испании, Австрии и Швейцарии.
Тут были рабочие, крестьяне, беглые солдаты, приказчики, газетчики, конторщики - вся та толпа, которую можно встретить в бедном квартале любой столицы. Меньше всего они были похожи на преступников. Два-три человека были хорошо одеты и говорили как образованные люди. Один из них, наверное, был офицером во французской или бельгийской армии.
Он был прекрасно воспитан и образован. Он называл себя Жан Сент-Андре, но я подозреваю, что у него была дворянская приставка «де», которую он отбросил при поступлении в легион. Он очень привязался к нам троим, и мы тоже его полюбили.
Когда кабачок закрылся, Майкл предложил, по возможности, сократить пребывание в нашей гнусной казарме. Практичный Дигби заметил, что песок отнюдь не тверже досок и неизмеримо чище их, воздух, может быть, холоднее, но менее вонюч, во всяком случае не надо лежать набитыми, как сельди в бочке, рядом с большим количеством людей и еще большим количеством насекомых. Мы выбрали уголок двора, сели рядом, опершись о еще горячую от дневного солнца стену, и приготовились провести ночь под великолепными африканскими звездами.
- Итак, мой дорогой и глупый щенок, какого же черта ты здесь делаешь? - начал Майкл, закуривая трубку.
- Бегу от карающей руки закона, Майк, - ответил я. - А ты?
- То же самое, - ответил Майкл.
- А ты, Дигби?
- Я? - удивился Дигби. - Я, говоря по правде, если можно так выразиться, скрываюсь от правосудия.
- Ты привез «Голубую Воду», Джон? - спросил Дигби.
- Нет, ответил я. - Никогда не ношу ее на себе.
- Неразумно, - заметил Дигби.
- А ты, Майк? - спросил я Майкла.
- Да, - ответил он.
- Правильно, - одобрил Дигби.
- Ты тоже привез ее, Диг? - обратился я к Дигби.
- Никогда с ней не расстаюсь, - ответил он серьезно.
- Я думаю, что она у кого-то из нас трех, - устало сказал я.
- У двоих из нас, - поправил Дигби.
- Конечно, она здесь, - сказал Майкл. - С какой стати мы были бы здесь без нее.
- Кстати, расскажи нам последние новости из дому, - добавил он. - Как они там себя чувствуют?
Я подробно рассказал им о моем бегстве и о том, как я сделал вид, что боюсь встретиться с тетей Патрисией. Потом рассказал о болезни капеллана и об отношении Клодии, Изабель и Огастеса ко всем последним происшествиям.
- Это жестоко по отношению к Клодии, - сказал Майкл. - И по отношению к старику капеллану тоже.
- А по отношению к тете Патрисии? - спросил я.
- Тридцать тысяч фунтов, - мечтательно сказал Дигби. - Что скажет дорогой дядя Гектор, когда она ему расскажет? Он, наверное, укусит ее.
- Жутко подумать, - сказал я.
- Счастье Огастеса, что Изабель его выгородила, - заметил Дигби.
- Поэтому нам и пришлось удрать, - сказал Майкл. - Подозрение могло бы пасть на Клодию.
В наступившей тишине я услышал какой-то звук совсем близко от нас. Кто-то пошевелился за ближайшим выступом стены. Вероятно, крыса или ночная птица, может быть, собака.
- Но это был кто-то из нас троих, - сказал Майкл. - Это мы доказали. Боюсь, впрочем, что мы перестарались.
- Почему ты не мог дома наслаждаться плодами твоего злодеяния, - продолжал он, - и предоставить мне наслаждаться за границей? Кому нужна эта массовая эмиграция?
- Очень хорошо, - сказал Дигби. - Они не смогут понять, сговорились ли мы трое или просто погнались друг за другом, чтобы разделить добычу.
- Будут ломать головы, - согласился Майкл.
- Когда мы сообщим им, что мы в легионе, Майк? - спросил я.
- Мы еще не в легионе, - ответил Майкл.
- А когда будем, как тогда? Сообщим? - продолжал я.
- Не знаю… Подумаем, - нехотя сказал Майкл.
- Нам незачем сообщать, что мы все трое здесь, - решил Дигби. - Лучше пусть думают, что один из нас сидит на Северном полюсе, другой на Южном, а третий - на экваторе. Это выглядит таинственнее. Они не будут знать, за кем охотиться.
- Не лишено смысла, - заметил Майкл. - Если мы все трое вместе, то это значит, что все мы преступники. Если мы врозь, то двое определенно невинны. Всех троих будут подозревать, но никого не смогут обвинить… Зачем писать? Мы беглые преступники. Такие не пишут писем на родину…
- Сердце мое невинно, - заблеял Дигби. - А потому сила моя равна силе десяти мужей.
- Моя сила будет равна силе одиннадцати, если ты не заткнешься, - предупредил Майкл.
- Неубедительно, Майк, - сказал я. - Мы ничего не доказываем тем, что мы разбежались в разные стороны. Мы все же можем все трое быть преступниками. Ведь мы легко могли сговориться стащить сапфир, бежать в разные стороны, а потом при встрече разделить добычу… Могли бы разделить и без встречи. Один из нас мог продать его в Амстердаме или еще где-нибудь, положить деньги в банк и послать каждому треть суммы чеком или переводом…
- Послушай, как этот юный преступник рассуждает, - сказал Дигби. - Какой блестящий ум!
- Я, собственно, насчет того, что нам следует написать домой, - объяснил я. - Иначе это будет нехорошо в отношении… в отношении тех, кто остался дома. И потом, как же иначе устроить, чтобы они могли нам сообщить, если чертов камень появится?.. И как нам иначе узнать, что у них делается?
- Правильно, - согласился Майкл. - Мы должны будем написать тете Патрисии, что мы веселы и здоровы, и дать ей возможность сообщить нам, если что случится. А пока не надо портить впечатления… Мы хорошо сыграли воров… Я все-таки думаю, что лучше будет не сообщать, что мы все вместе. Это будет выглядеть загадочней и подозрительней…
- Кто же украл эту чертову штуку? - спросил Дигби, еще раз повторяя вопрос, который я задавал себе тысячи раз.
- Я, - ответил Майкл.
- Какого же ты черта не положил ее на место? - спросил Дигби.
- Поздно жалеть, - ответил Майкл. - Кроме того, я хочу переждать и продать камень через пять лет за тридцать тысяч франков. Потом вложить деньги в серьезные предприятия и иметь пожизненный доход в полторы-две тысячи в год… Жить, как дядя Гектор, - спорт, охота, путешествия, квартира в городе, клубы и так далее…
- На деньги дяди Гектора? - спросил я.
- Именно. Это, по-моему, только увеличивает удовольствие, - серьезно ответил Майкл.
- Забавно, - заметил Дигби. - Я сам собираюсь сделать то же самое. Боюсь только, что больше двадцати тысяч мне не дадут. Тогда я вложу деньги в плантацию на островах Тихого океана. Куплю себе самую лучшую шхуну… Раз в три года буду ездить домой и наслаждаться плодами моей двадцатипроцентной прибыли… Буду наживать до четырех тысяч в год… Да… Таити, Апия, Гонолулу, Папаэте, канаки, копра, гавайская гитара, девушки в пальмовых юбках, купание с бревном, Роберт Льюис Стивенсон…
- А что ты будешь делать с «Голубой Водой» все эти пять лет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
За двумя-тремя исключениями, никто из рекрутов, как моей партии, так и прибывшей с моими братьями, не показался мне интересным. Это была коллекция бедняков из Франции, Германии, Испании, Австрии и Швейцарии.
Тут были рабочие, крестьяне, беглые солдаты, приказчики, газетчики, конторщики - вся та толпа, которую можно встретить в бедном квартале любой столицы. Меньше всего они были похожи на преступников. Два-три человека были хорошо одеты и говорили как образованные люди. Один из них, наверное, был офицером во французской или бельгийской армии.
Он был прекрасно воспитан и образован. Он называл себя Жан Сент-Андре, но я подозреваю, что у него была дворянская приставка «де», которую он отбросил при поступлении в легион. Он очень привязался к нам троим, и мы тоже его полюбили.
Когда кабачок закрылся, Майкл предложил, по возможности, сократить пребывание в нашей гнусной казарме. Практичный Дигби заметил, что песок отнюдь не тверже досок и неизмеримо чище их, воздух, может быть, холоднее, но менее вонюч, во всяком случае не надо лежать набитыми, как сельди в бочке, рядом с большим количеством людей и еще большим количеством насекомых. Мы выбрали уголок двора, сели рядом, опершись о еще горячую от дневного солнца стену, и приготовились провести ночь под великолепными африканскими звездами.
- Итак, мой дорогой и глупый щенок, какого же черта ты здесь делаешь? - начал Майкл, закуривая трубку.
- Бегу от карающей руки закона, Майк, - ответил я. - А ты?
- То же самое, - ответил Майкл.
- А ты, Дигби?
- Я? - удивился Дигби. - Я, говоря по правде, если можно так выразиться, скрываюсь от правосудия.
- Ты привез «Голубую Воду», Джон? - спросил Дигби.
- Нет, ответил я. - Никогда не ношу ее на себе.
- Неразумно, - заметил Дигби.
- А ты, Майк? - спросил я Майкла.
- Да, - ответил он.
- Правильно, - одобрил Дигби.
- Ты тоже привез ее, Диг? - обратился я к Дигби.
- Никогда с ней не расстаюсь, - ответил он серьезно.
- Я думаю, что она у кого-то из нас трех, - устало сказал я.
- У двоих из нас, - поправил Дигби.
- Конечно, она здесь, - сказал Майкл. - С какой стати мы были бы здесь без нее.
- Кстати, расскажи нам последние новости из дому, - добавил он. - Как они там себя чувствуют?
Я подробно рассказал им о моем бегстве и о том, как я сделал вид, что боюсь встретиться с тетей Патрисией. Потом рассказал о болезни капеллана и об отношении Клодии, Изабель и Огастеса ко всем последним происшествиям.
- Это жестоко по отношению к Клодии, - сказал Майкл. - И по отношению к старику капеллану тоже.
- А по отношению к тете Патрисии? - спросил я.
- Тридцать тысяч фунтов, - мечтательно сказал Дигби. - Что скажет дорогой дядя Гектор, когда она ему расскажет? Он, наверное, укусит ее.
- Жутко подумать, - сказал я.
- Счастье Огастеса, что Изабель его выгородила, - заметил Дигби.
- Поэтому нам и пришлось удрать, - сказал Майкл. - Подозрение могло бы пасть на Клодию.
В наступившей тишине я услышал какой-то звук совсем близко от нас. Кто-то пошевелился за ближайшим выступом стены. Вероятно, крыса или ночная птица, может быть, собака.
- Но это был кто-то из нас троих, - сказал Майкл. - Это мы доказали. Боюсь, впрочем, что мы перестарались.
- Почему ты не мог дома наслаждаться плодами твоего злодеяния, - продолжал он, - и предоставить мне наслаждаться за границей? Кому нужна эта массовая эмиграция?
- Очень хорошо, - сказал Дигби. - Они не смогут понять, сговорились ли мы трое или просто погнались друг за другом, чтобы разделить добычу.
- Будут ломать головы, - согласился Майкл.
- Когда мы сообщим им, что мы в легионе, Майк? - спросил я.
- Мы еще не в легионе, - ответил Майкл.
- А когда будем, как тогда? Сообщим? - продолжал я.
- Не знаю… Подумаем, - нехотя сказал Майкл.
- Нам незачем сообщать, что мы все трое здесь, - решил Дигби. - Лучше пусть думают, что один из нас сидит на Северном полюсе, другой на Южном, а третий - на экваторе. Это выглядит таинственнее. Они не будут знать, за кем охотиться.
- Не лишено смысла, - заметил Майкл. - Если мы все трое вместе, то это значит, что все мы преступники. Если мы врозь, то двое определенно невинны. Всех троих будут подозревать, но никого не смогут обвинить… Зачем писать? Мы беглые преступники. Такие не пишут писем на родину…
- Сердце мое невинно, - заблеял Дигби. - А потому сила моя равна силе десяти мужей.
- Моя сила будет равна силе одиннадцати, если ты не заткнешься, - предупредил Майкл.
- Неубедительно, Майк, - сказал я. - Мы ничего не доказываем тем, что мы разбежались в разные стороны. Мы все же можем все трое быть преступниками. Ведь мы легко могли сговориться стащить сапфир, бежать в разные стороны, а потом при встрече разделить добычу… Могли бы разделить и без встречи. Один из нас мог продать его в Амстердаме или еще где-нибудь, положить деньги в банк и послать каждому треть суммы чеком или переводом…
- Послушай, как этот юный преступник рассуждает, - сказал Дигби. - Какой блестящий ум!
- Я, собственно, насчет того, что нам следует написать домой, - объяснил я. - Иначе это будет нехорошо в отношении… в отношении тех, кто остался дома. И потом, как же иначе устроить, чтобы они могли нам сообщить, если чертов камень появится?.. И как нам иначе узнать, что у них делается?
- Правильно, - согласился Майкл. - Мы должны будем написать тете Патрисии, что мы веселы и здоровы, и дать ей возможность сообщить нам, если что случится. А пока не надо портить впечатления… Мы хорошо сыграли воров… Я все-таки думаю, что лучше будет не сообщать, что мы все вместе. Это будет выглядеть загадочней и подозрительней…
- Кто же украл эту чертову штуку? - спросил Дигби, еще раз повторяя вопрос, который я задавал себе тысячи раз.
- Я, - ответил Майкл.
- Какого же ты черта не положил ее на место? - спросил Дигби.
- Поздно жалеть, - ответил Майкл. - Кроме того, я хочу переждать и продать камень через пять лет за тридцать тысяч франков. Потом вложить деньги в серьезные предприятия и иметь пожизненный доход в полторы-две тысячи в год… Жить, как дядя Гектор, - спорт, охота, путешествия, квартира в городе, клубы и так далее…
- На деньги дяди Гектора? - спросил я.
- Именно. Это, по-моему, только увеличивает удовольствие, - серьезно ответил Майкл.
- Забавно, - заметил Дигби. - Я сам собираюсь сделать то же самое. Боюсь только, что больше двадцати тысяч мне не дадут. Тогда я вложу деньги в плантацию на островах Тихого океана. Куплю себе самую лучшую шхуну… Раз в три года буду ездить домой и наслаждаться плодами моей двадцатипроцентной прибыли… Буду наживать до четырех тысяч в год… Да… Таити, Апия, Гонолулу, Папаэте, канаки, копра, гавайская гитара, девушки в пальмовых юбках, купание с бревном, Роберт Льюис Стивенсон…
- А что ты будешь делать с «Голубой Водой» все эти пять лет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82