Тот, кто лежал со скрещенными руками, был убит пулей в грудь. Пуля не могла тронуть этой фуражки. Человек, убитый наповал, не станет снимать фуражку и выворачивать ее внутренности. Он дергается, может быть, поворачивается и падает. Конечности вздрагивают, и все кончено.
Будь все понятно в мертвом форту, я бы не заметил странности этой фуражки. Теперь же она приобретала особое значение.
Кому она принадлежала? Что было вырвано из нее? Я совершенно инстинктивно взглянул на бумагу, зажатую в левой руке убитого коменданта. Я собирался уже взять эту бумагу, но вовремя вспомнил, что нельзя ничего трогать, пока не вернется сержант-мажор. Мне нужен свидетель. Иначе мой невероятный рапорт не будет иметь никакой цены. Но даже не трогая письма, я, к своему крайнему удивлению, увидел, что оно написано по-английски. Английское письмо в руке убитого французского унтер-офицера в маленьком форту, затерянном в песке Сахары.
- Может, он был из англичан. Я слыхал, что в легионе встречаются и такие, - заявил Лоуренс.
- Нет, - решительно ответил Божоле. - Типичный француз-южанин. Синие небритые щеки. Полный, с сизым носом. Может быть, из Прованса. Таких множество в Арле, Марселе, Авиньоне, Тарасконе. Тот, кто стоял без шапки, тоже никак не англичанин. Оливковое лицо. Может быть, испанец или итальянец.
- А тот, что лежал со скрещенными руками? - спросил Лоуренс.
- Это другое дело. Это был северянин. Да, он мог быть англичанином. Его лицо было бы к месту в офицерском собрании какого-нибудь из ваших полков. Такие лица штампуются тысячами в ваших университетах. «Англичанин-легионер и письмо по-английски. Это первый проблеск света. Может быть, он наведет меня на след», - думал я, стараясь восстановить произошедшее на крыше.
Может, англичанин убил унтер-офицера, когда тот вырывал письмо из его кепи? Нет, англичанин лежал со штыком у пояса, да и как мог он это сделать, а потом, умирая, закрыть самому себе глаза? И потом, он был без фуражки. Виданное ли дело, чтобы человек ходил в Сахаре с обнаженной головой! Абсурд. Загадка сосредоточивалась вокруг штыка, которым комендант был убит. Откуда взялся этот лишний штык?
За стенами форта гремел бычий голос сержанта Лебоди. Его хозяйственные распоряжения возвратили меня к действительности. Рядом со мной стоял сержант Дюфур и рассматривал трупы.
- Даже с папиросами во рту, - с ужасом пробормотал он. - Но где же трубач Жан?
- Ответьте мне на этот вопрос, сержант Дюфур, и я наполню вашу фуражку золотыми двадцатифранковиками. И еще пожалую вам Большой крест Почетного легиона.
Сержант крепко выругался, перекрестился и сказал:
- Уйдем, пока не поздно.
- Кто вы, собственно говоря: сержант или барышня? - спросил я его и все больше горячась, начал ругать его за то, что он чувствовал себя так же, как я. Пустыня делает нас несправедливыми, мой друг. Но сержант держал себя великолепно, и мне стало стыдно.
- Все ли вы обыскали, господин майор? - нарочито любезно спросил он.
- Друг мой, сержант, ведь это солдат, а не иголка. Живой, здоровый солдат с ногами и глоткой в маленькой крепости. Он отозвался бы. Он был бы здесь.
- Может быть, убит? - сказал сержант.
- Кем? Жуками? Ящерицами? - иронизировал я, но он, пожав плечами, показал на убитого коменданта.
- Да, - сказал я. - Теперь мы займемся убийством. Мы начнем с чтения этого документа.
Теперь приготовьтесь, дорогой Джордж. Я боюсь, что сейчас вы не выдержите своей флегматической британской позы.
Лоуренс слабо улыбнулся.
- Это очень занятный документ. Я покажу его вам на пароходе. Он был адресован: «Начальнику сыскной полиции в Скотленд-Ярде и всем подлежащим властям». Наверху было написано: «Признание. Просьба опубликовать». Дальше: «Чтобы снять подозрение с невинных, настоящим заявляю, что я, один, без сообщников, похитил большой сапфир, называемый «Голубая Вода».
- Что? - закричал Лоуренс и вскочил. - Что вы сказали, Божоле?
- Вот как! - ехидно улыбнулся француз. - Где же ваша британская флегма? Вы, кажется, больше не зеваете от скуки, мой друг?
- Послушайте, Божоле… Какого черта, - запинался Лоуренс. - Ведь это камень леди Брендон… Вы сочиняете?..
- Это было написано в письме, взятом из рук убитого коменданта. Я покажу вам письмо, когда доберусь до своего сундука.
- Не понимаю, - волнуясь, говорил Лоуренс. - Камень леди Брендон. Нашей леди Брендон. «Голубая Вода». Тот самый камень, на который мы вместе смотрели в ее доме? Украден! И вы нашли его в легионе?..
- Я ничего не нашел, кроме окровавленной бумажки, - ответил Божоле. Он никогда еще не видал своего друга таким взволнованным.
- В Сахаре письмо, касающееся леди Брендон… нелепица… чертовщина… - волновался Лоуренс. - Простите меня, друг, за мои манеры. Продолжайте! Рассказывайте все!
- Пустяки, дорогой Джордж, когда я видел ваши зевки, я предвкушал развязку, - улыбнулся Божоле.
- Вы терпеливый и хитрый дьявол, - с неподдельным восхищением сказал Лоуренс. - Несколько дней рассказывать свою историю, а потом… Продолжайте!
- Ладно. Только приготовьтесь хорошенько к следующему сюрпризу. Знаете, какая подпись стояла под бумажкой?
И после напряженного краткого молчания Божоле спокойно сказал: «Майкл Джест».
- Майкл Джест? Ее племянник! Стащил сапфир и удрал? Что за чепуха! Это был он, этот убитый солдат? Слушайте, Божоле, не валяете ли вы дурака?
- Я не знаю, кто крал сапфир и кто был убит на крыше. Я знаю только, как было подписано письмо. Я видел в имении Брендон двух или трех мальчиков когда-то… Убитый, судя по возрасту, мог быть одним из них, но мог с таким же успехом не иметь ничего общего с письмом, - серьезно сказал Божоле.
- Нет, Божоле. Это нелепо. Джесты не крадут. Мне нужно бы положить лед на голову, - растерянно говорил Лоуренс.
- За последние недели мне тоже нужно было много льда, а его не было. Что вы скажете по поводу убитого коменданта и пропавшего трубача? - спросил Божоле.
- К черту трубача, - внезапно крикнул Лоуренс. - Леди Брендон!.. Майкл Джест!.. Простите, дружище. Рассказывайте дальше. - Лоуренс лег на койку и уставился глазами в потолок.
Леди Брендон! Единственная женщина в мире.
Поезд в изнеможении полз по раскаленной земле к Лагосу, и майор Божоле продолжал свой рассказ.
- Итак, мой друг, представьте себе меня на этой крыше лицом к лицу с новой загадкой.
- Что в письме? - спрашивает сержант Дюфур.
- Признание вора, похитившего знаменитую драгоценность, - отвечаю я.
- Который из них вор? - удивляется сержант.
- Спросите меня заодно, куда девался трубач, кто стрелял из форта, когда мы появились, и, наконец, сошел я с ума или просто брежу, - сказал я, но тут же взял себя в руки и продолжал: - Лучше пойдем позавтракаем. Пищеварение - хорошая вещь. Потом обыщем форт и похороним как следует его защитников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Будь все понятно в мертвом форту, я бы не заметил странности этой фуражки. Теперь же она приобретала особое значение.
Кому она принадлежала? Что было вырвано из нее? Я совершенно инстинктивно взглянул на бумагу, зажатую в левой руке убитого коменданта. Я собирался уже взять эту бумагу, но вовремя вспомнил, что нельзя ничего трогать, пока не вернется сержант-мажор. Мне нужен свидетель. Иначе мой невероятный рапорт не будет иметь никакой цены. Но даже не трогая письма, я, к своему крайнему удивлению, увидел, что оно написано по-английски. Английское письмо в руке убитого французского унтер-офицера в маленьком форту, затерянном в песке Сахары.
- Может, он был из англичан. Я слыхал, что в легионе встречаются и такие, - заявил Лоуренс.
- Нет, - решительно ответил Божоле. - Типичный француз-южанин. Синие небритые щеки. Полный, с сизым носом. Может быть, из Прованса. Таких множество в Арле, Марселе, Авиньоне, Тарасконе. Тот, кто стоял без шапки, тоже никак не англичанин. Оливковое лицо. Может быть, испанец или итальянец.
- А тот, что лежал со скрещенными руками? - спросил Лоуренс.
- Это другое дело. Это был северянин. Да, он мог быть англичанином. Его лицо было бы к месту в офицерском собрании какого-нибудь из ваших полков. Такие лица штампуются тысячами в ваших университетах. «Англичанин-легионер и письмо по-английски. Это первый проблеск света. Может быть, он наведет меня на след», - думал я, стараясь восстановить произошедшее на крыше.
Может, англичанин убил унтер-офицера, когда тот вырывал письмо из его кепи? Нет, англичанин лежал со штыком у пояса, да и как мог он это сделать, а потом, умирая, закрыть самому себе глаза? И потом, он был без фуражки. Виданное ли дело, чтобы человек ходил в Сахаре с обнаженной головой! Абсурд. Загадка сосредоточивалась вокруг штыка, которым комендант был убит. Откуда взялся этот лишний штык?
За стенами форта гремел бычий голос сержанта Лебоди. Его хозяйственные распоряжения возвратили меня к действительности. Рядом со мной стоял сержант Дюфур и рассматривал трупы.
- Даже с папиросами во рту, - с ужасом пробормотал он. - Но где же трубач Жан?
- Ответьте мне на этот вопрос, сержант Дюфур, и я наполню вашу фуражку золотыми двадцатифранковиками. И еще пожалую вам Большой крест Почетного легиона.
Сержант крепко выругался, перекрестился и сказал:
- Уйдем, пока не поздно.
- Кто вы, собственно говоря: сержант или барышня? - спросил я его и все больше горячась, начал ругать его за то, что он чувствовал себя так же, как я. Пустыня делает нас несправедливыми, мой друг. Но сержант держал себя великолепно, и мне стало стыдно.
- Все ли вы обыскали, господин майор? - нарочито любезно спросил он.
- Друг мой, сержант, ведь это солдат, а не иголка. Живой, здоровый солдат с ногами и глоткой в маленькой крепости. Он отозвался бы. Он был бы здесь.
- Может быть, убит? - сказал сержант.
- Кем? Жуками? Ящерицами? - иронизировал я, но он, пожав плечами, показал на убитого коменданта.
- Да, - сказал я. - Теперь мы займемся убийством. Мы начнем с чтения этого документа.
Теперь приготовьтесь, дорогой Джордж. Я боюсь, что сейчас вы не выдержите своей флегматической британской позы.
Лоуренс слабо улыбнулся.
- Это очень занятный документ. Я покажу его вам на пароходе. Он был адресован: «Начальнику сыскной полиции в Скотленд-Ярде и всем подлежащим властям». Наверху было написано: «Признание. Просьба опубликовать». Дальше: «Чтобы снять подозрение с невинных, настоящим заявляю, что я, один, без сообщников, похитил большой сапфир, называемый «Голубая Вода».
- Что? - закричал Лоуренс и вскочил. - Что вы сказали, Божоле?
- Вот как! - ехидно улыбнулся француз. - Где же ваша британская флегма? Вы, кажется, больше не зеваете от скуки, мой друг?
- Послушайте, Божоле… Какого черта, - запинался Лоуренс. - Ведь это камень леди Брендон… Вы сочиняете?..
- Это было написано в письме, взятом из рук убитого коменданта. Я покажу вам письмо, когда доберусь до своего сундука.
- Не понимаю, - волнуясь, говорил Лоуренс. - Камень леди Брендон. Нашей леди Брендон. «Голубая Вода». Тот самый камень, на который мы вместе смотрели в ее доме? Украден! И вы нашли его в легионе?..
- Я ничего не нашел, кроме окровавленной бумажки, - ответил Божоле. Он никогда еще не видал своего друга таким взволнованным.
- В Сахаре письмо, касающееся леди Брендон… нелепица… чертовщина… - волновался Лоуренс. - Простите меня, друг, за мои манеры. Продолжайте! Рассказывайте все!
- Пустяки, дорогой Джордж, когда я видел ваши зевки, я предвкушал развязку, - улыбнулся Божоле.
- Вы терпеливый и хитрый дьявол, - с неподдельным восхищением сказал Лоуренс. - Несколько дней рассказывать свою историю, а потом… Продолжайте!
- Ладно. Только приготовьтесь хорошенько к следующему сюрпризу. Знаете, какая подпись стояла под бумажкой?
И после напряженного краткого молчания Божоле спокойно сказал: «Майкл Джест».
- Майкл Джест? Ее племянник! Стащил сапфир и удрал? Что за чепуха! Это был он, этот убитый солдат? Слушайте, Божоле, не валяете ли вы дурака?
- Я не знаю, кто крал сапфир и кто был убит на крыше. Я знаю только, как было подписано письмо. Я видел в имении Брендон двух или трех мальчиков когда-то… Убитый, судя по возрасту, мог быть одним из них, но мог с таким же успехом не иметь ничего общего с письмом, - серьезно сказал Божоле.
- Нет, Божоле. Это нелепо. Джесты не крадут. Мне нужно бы положить лед на голову, - растерянно говорил Лоуренс.
- За последние недели мне тоже нужно было много льда, а его не было. Что вы скажете по поводу убитого коменданта и пропавшего трубача? - спросил Божоле.
- К черту трубача, - внезапно крикнул Лоуренс. - Леди Брендон!.. Майкл Джест!.. Простите, дружище. Рассказывайте дальше. - Лоуренс лег на койку и уставился глазами в потолок.
Леди Брендон! Единственная женщина в мире.
Поезд в изнеможении полз по раскаленной земле к Лагосу, и майор Божоле продолжал свой рассказ.
- Итак, мой друг, представьте себе меня на этой крыше лицом к лицу с новой загадкой.
- Что в письме? - спрашивает сержант Дюфур.
- Признание вора, похитившего знаменитую драгоценность, - отвечаю я.
- Который из них вор? - удивляется сержант.
- Спросите меня заодно, куда девался трубач, кто стрелял из форта, когда мы появились, и, наконец, сошел я с ума или просто брежу, - сказал я, но тут же взял себя в руки и продолжал: - Лучше пойдем позавтракаем. Пищеварение - хорошая вещь. Потом обыщем форт и похороним как следует его защитников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82