— Асмо пнул голую ногу Ромео. — Нас с ведьмой ждет своя работа.
Поднимаясь с пола, Ромео, несомненно, увидел на моем лице выражение панического страха, прочитал в моих глазах немую мольбу не уходить , но у него не было выбора: в отсутствие Себастьяны он исполнял приказания Асмодея.
— Прежде всего разожги огонь, — велел Асмо, — чтобы прогнать этот холод. Да и воняет здесь изрядно. А это забери с собой! — Асмо кивнул в сторону тазов с моей ночной рвотой.
Когда Ромео проходил мимо него, Асмодей внезапно выставил локоть, попав юноше в грудь, так что у него сбилось дыхание. Мальчик выругался, Асмо ухмыльнулся — больше ничего не было сказано. Только когда Ромео, разворошив тлеющие угли в камине, подошел к двери, Асмо, не спускавший с него глаз, сделал еще один, теперь уже ложный, выпад. Как ни странно, на этот раз опасения Ромео (а они у него были) исчезли: он просто улыбнулся и покинул нас.
В ходе этой мальчишеской игры, когда Асмодей повернулся и сделал два быстрых шага в сторону Ромео, я увидела, что он прячет за спиной квадратную коробочку, завернутую в гладкую золотистую бумагу и украшенную зеленой лентой.
Я спросила напрямик, но как бы в нерешительности:
— Для меня?
— Пей свой чай, — сказал Асмодей, положив коробку рядом с серебряным подносом, который он, вероятно, и принес. Я глядела на дымящийся зелено-черный чай. Я была достаточно знакома с этим человеком, чтобы испытывать беспокойство. — Выпей же его, во имя Люцифера! Его прислала Себастьяна.
Я стала пить маленькими глотками чай, чувствуя себя значительно лучше. Мои внутренности не бунтовали больше, от атаки моря на мой организм остались только легкие колики. Чай, хоть и был солоноват на вкус, похоже, помог, и я окончательно проснулась.
— А подарок, — отважилась я спросить, — тоже от Себастьяны?
— Нет, — ответил Асмо, садясь на дальний край дивана. — Не совсем. — Он, как бы стесняясь, посмотрел на свои руки, словно собирался сделать признание. — Видишь ли, у нас, мужчин, знающихся с сестрами, тоже есть своя роль. Традиции, ну и так далее.
Сказанное им меня обрадовало, и я поняла, что страх прошел. Забыла ли я пылающие манжеты, оскорбительную игру местоимений после нашей первой встречи, слегка завуалированные угрозы? Но чье расположение, хотя бы мимолетное, нельзя завоевать с помощью подарка?
— Могу я открыть коробку?
— Чай. Допей чай.
Я последовала его совету. Чай доставил мне удовольствие. Был ли солью тот кристаллический осадок, что кружился в зеленоватой жидкости цвета моря? В нем было достаточно горечи, свойственной, пожалуй, кофе, чтобы взбодрить меня. Пока я пила, мы разговаривали, хотя я не помню ни слова из сказанного, настолько, должна признать, занимали меня мысли о подарке (а их в моей жизни я получала очень мало) и стесняло присутствие Асмодея… Я пила чай и чувствовала учащенное биение сердца, но причиной своего волнения считала, как уже было сказано, подарок и его дарителя.
— Что это был за чай? — спросила я.
— Ты ощущаешь его действие?
— Да.
Чайный осадок уже высох, оставив темный налет на дне чашки. Асмодей приблизился, чтобы дать мне попробовать его с ложечки: это была соль, а может быть, и сахар — язык слегка саднило.
— Очень хорошо, — улыбнулся Асмо, — а теперь прими мой маленький подарок. — Он осторожно, слишком осторожно взял у меня чашку с блюдцем, поставив взамен украшенную лентой коробку. Улыбаясь, я принялась трудиться над изумрудным бантом, тисненой бумагой, но внезапно ощутила горячие руки Асмодея на своих голых лодыжках. Мое сердце бешено заколотилось. Я почувствовала, что лицо пылает, а дыхание затруднено, что опять-таки приписала близкому соседству мужчины. — Да, — сказал он, — дарить именно это — своего рода традиция. Как ты знаешь, немногие мужчины вступают в союз с сестрами… Ты могла бы в нем состоять, или же тебе это еще предстоит. — Когда он произнес эти загадочные слова, я почувствовала, что его руки поднимаются с лодыжек все выше в широких штанинах моих шелковых шаровар. Он крепко держал меня, и эта хватка была бы еще жестче, если бы я сделала попытку вырваться. И я ускорила этот странный ритуал, разорвав ленту на коробке, в то время как мышцы моего горла сокращались, словно от боли. Теперь я дышала через рот, а сердце прыгало, как…
Как две синие жабы, прыгнувшие мне на грудь из открытой коробки.
Металлический смех Асмодея все звенел, звенел, звенел… Я подалась назад, но его руки были уже у колен. Он придвинулся ближе. Жирные жабы своим весом как бы удваивали тяжесть моих грудей… Они были ужасны: размером с детскую ладонь, синие, с черными пятнами… Мой пульс бешено бился. Сердце, казалось, вот-вот разорвется.
— Разве тебе не нравятся жабы? — спросил Асмо, придвинувшись еще ближе, совсем близко. — Ведь в них отражаются твои колдовские глаза. — Своим телом он придавил меня к дивану, а его лицо было на расстоянии пяди от моего. — Это же всего-навсего зверюшки. Себастьяна сказала, я должен…
— Себастьяна, — эхом повторила я, но ее имя не принесло мне успокоения, как я надеялась.
— Да, конечно. Все это делается с ее ведома… Возьми-ка жабу, колдунья. Сделай это! Сделай!
Я была испугана, и тут же в каждой из моих рук очутилось по жабе. Асмо, довольный, откинулся на спинку дивана.
— Вот и хорошая девочка, или мальчик, неважно кто.
Он расположился между моими раскинутыми ногами… не это ли нарушило ритм моего сердца?.. Да, эта сумасшедшая пульсация вызывала боль, и каждый неглубокий вдох дребезжанием отзывался в груди. Я попыталась двигаться, но безуспешно. Сделала попытку говорить, но… казалось, мой язык из сукна, а все тело ощущалось полым, словно оно набито тряпками, как мумия, обреченная на жизнь после смерти. И все же, понимая, что, если я буду поступать так, как мне велят, вся эта причудливая церемония в конце концов завершится, я поместила обеих жаб в одну руку (я ненавижу этих тварей) и стала гладить их дрожащими пальцами другой.
— Молодец, — сказал Асмодей, чьи руки бродили по моему телу куда более уверенно. Я сгорала от стыда, все более и более цепенела от его близости, от касаний его сильных рук у меня перехватывало дыхание.
— Пожалуйста, — взмолилась я, когда мне показалось, что я не смогу переносить противную тяжесть жаб ни мгновением дольше, — пожалуйста, возьми их. — С этими словами я протянула их ему. — И, будь так добр, убери свои руки с…
— Они мне и не нужны сейчас, — сказал Асмо, быстро вставая и поднимая руки, как бы капитулируя. — Нет, нет, нет. — По крайней мере, я освободилась от его ползающих пальцев. — Тебе разве не нравятся твои новые друзья?
— К сожалению, нет.
— Не имеет значения. Тебе не придется терпеть их слишком долго. Кстати, — добавил он, глядя на каминные часы, — прошло уже несколько минут после того, как ты выпила чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Поднимаясь с пола, Ромео, несомненно, увидел на моем лице выражение панического страха, прочитал в моих глазах немую мольбу не уходить , но у него не было выбора: в отсутствие Себастьяны он исполнял приказания Асмодея.
— Прежде всего разожги огонь, — велел Асмо, — чтобы прогнать этот холод. Да и воняет здесь изрядно. А это забери с собой! — Асмо кивнул в сторону тазов с моей ночной рвотой.
Когда Ромео проходил мимо него, Асмодей внезапно выставил локоть, попав юноше в грудь, так что у него сбилось дыхание. Мальчик выругался, Асмо ухмыльнулся — больше ничего не было сказано. Только когда Ромео, разворошив тлеющие угли в камине, подошел к двери, Асмо, не спускавший с него глаз, сделал еще один, теперь уже ложный, выпад. Как ни странно, на этот раз опасения Ромео (а они у него были) исчезли: он просто улыбнулся и покинул нас.
В ходе этой мальчишеской игры, когда Асмодей повернулся и сделал два быстрых шага в сторону Ромео, я увидела, что он прячет за спиной квадратную коробочку, завернутую в гладкую золотистую бумагу и украшенную зеленой лентой.
Я спросила напрямик, но как бы в нерешительности:
— Для меня?
— Пей свой чай, — сказал Асмодей, положив коробку рядом с серебряным подносом, который он, вероятно, и принес. Я глядела на дымящийся зелено-черный чай. Я была достаточно знакома с этим человеком, чтобы испытывать беспокойство. — Выпей же его, во имя Люцифера! Его прислала Себастьяна.
Я стала пить маленькими глотками чай, чувствуя себя значительно лучше. Мои внутренности не бунтовали больше, от атаки моря на мой организм остались только легкие колики. Чай, хоть и был солоноват на вкус, похоже, помог, и я окончательно проснулась.
— А подарок, — отважилась я спросить, — тоже от Себастьяны?
— Нет, — ответил Асмо, садясь на дальний край дивана. — Не совсем. — Он, как бы стесняясь, посмотрел на свои руки, словно собирался сделать признание. — Видишь ли, у нас, мужчин, знающихся с сестрами, тоже есть своя роль. Традиции, ну и так далее.
Сказанное им меня обрадовало, и я поняла, что страх прошел. Забыла ли я пылающие манжеты, оскорбительную игру местоимений после нашей первой встречи, слегка завуалированные угрозы? Но чье расположение, хотя бы мимолетное, нельзя завоевать с помощью подарка?
— Могу я открыть коробку?
— Чай. Допей чай.
Я последовала его совету. Чай доставил мне удовольствие. Был ли солью тот кристаллический осадок, что кружился в зеленоватой жидкости цвета моря? В нем было достаточно горечи, свойственной, пожалуй, кофе, чтобы взбодрить меня. Пока я пила, мы разговаривали, хотя я не помню ни слова из сказанного, настолько, должна признать, занимали меня мысли о подарке (а их в моей жизни я получала очень мало) и стесняло присутствие Асмодея… Я пила чай и чувствовала учащенное биение сердца, но причиной своего волнения считала, как уже было сказано, подарок и его дарителя.
— Что это был за чай? — спросила я.
— Ты ощущаешь его действие?
— Да.
Чайный осадок уже высох, оставив темный налет на дне чашки. Асмодей приблизился, чтобы дать мне попробовать его с ложечки: это была соль, а может быть, и сахар — язык слегка саднило.
— Очень хорошо, — улыбнулся Асмо, — а теперь прими мой маленький подарок. — Он осторожно, слишком осторожно взял у меня чашку с блюдцем, поставив взамен украшенную лентой коробку. Улыбаясь, я принялась трудиться над изумрудным бантом, тисненой бумагой, но внезапно ощутила горячие руки Асмодея на своих голых лодыжках. Мое сердце бешено заколотилось. Я почувствовала, что лицо пылает, а дыхание затруднено, что опять-таки приписала близкому соседству мужчины. — Да, — сказал он, — дарить именно это — своего рода традиция. Как ты знаешь, немногие мужчины вступают в союз с сестрами… Ты могла бы в нем состоять, или же тебе это еще предстоит. — Когда он произнес эти загадочные слова, я почувствовала, что его руки поднимаются с лодыжек все выше в широких штанинах моих шелковых шаровар. Он крепко держал меня, и эта хватка была бы еще жестче, если бы я сделала попытку вырваться. И я ускорила этот странный ритуал, разорвав ленту на коробке, в то время как мышцы моего горла сокращались, словно от боли. Теперь я дышала через рот, а сердце прыгало, как…
Как две синие жабы, прыгнувшие мне на грудь из открытой коробки.
Металлический смех Асмодея все звенел, звенел, звенел… Я подалась назад, но его руки были уже у колен. Он придвинулся ближе. Жирные жабы своим весом как бы удваивали тяжесть моих грудей… Они были ужасны: размером с детскую ладонь, синие, с черными пятнами… Мой пульс бешено бился. Сердце, казалось, вот-вот разорвется.
— Разве тебе не нравятся жабы? — спросил Асмо, придвинувшись еще ближе, совсем близко. — Ведь в них отражаются твои колдовские глаза. — Своим телом он придавил меня к дивану, а его лицо было на расстоянии пяди от моего. — Это же всего-навсего зверюшки. Себастьяна сказала, я должен…
— Себастьяна, — эхом повторила я, но ее имя не принесло мне успокоения, как я надеялась.
— Да, конечно. Все это делается с ее ведома… Возьми-ка жабу, колдунья. Сделай это! Сделай!
Я была испугана, и тут же в каждой из моих рук очутилось по жабе. Асмо, довольный, откинулся на спинку дивана.
— Вот и хорошая девочка, или мальчик, неважно кто.
Он расположился между моими раскинутыми ногами… не это ли нарушило ритм моего сердца?.. Да, эта сумасшедшая пульсация вызывала боль, и каждый неглубокий вдох дребезжанием отзывался в груди. Я попыталась двигаться, но безуспешно. Сделала попытку говорить, но… казалось, мой язык из сукна, а все тело ощущалось полым, словно оно набито тряпками, как мумия, обреченная на жизнь после смерти. И все же, понимая, что, если я буду поступать так, как мне велят, вся эта причудливая церемония в конце концов завершится, я поместила обеих жаб в одну руку (я ненавижу этих тварей) и стала гладить их дрожащими пальцами другой.
— Молодец, — сказал Асмодей, чьи руки бродили по моему телу куда более уверенно. Я сгорала от стыда, все более и более цепенела от его близости, от касаний его сильных рук у меня перехватывало дыхание.
— Пожалуйста, — взмолилась я, когда мне показалось, что я не смогу переносить противную тяжесть жаб ни мгновением дольше, — пожалуйста, возьми их. — С этими словами я протянула их ему. — И, будь так добр, убери свои руки с…
— Они мне и не нужны сейчас, — сказал Асмо, быстро вставая и поднимая руки, как бы капитулируя. — Нет, нет, нет. — По крайней мере, я освободилась от его ползающих пальцев. — Тебе разве не нравятся твои новые друзья?
— К сожалению, нет.
— Не имеет значения. Тебе не придется терпеть их слишком долго. Кстати, — добавил он, глядя на каминные часы, — прошло уже несколько минут после того, как ты выпила чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183