Я погасила свечу. Лучше ее приберечь. Зажгу потом, если понадобится. Теперь мне хотелось мрака звездной и лунной ночи, хотелось затеряться в черных, тенистых глубинах библиотеки. Я закрыла глаза. Темнота сгустилась еще сильнее.
Чтобы не свалиться, если засну, со стула на соломенный тюфяк, чего мне совсем не хотелось, я опять положила голову на стол. Долгожданный сон пришел неожиданно. Я спала крепко, хотя не могу сказать, как долго. Несколько часов? А может, минут? Часов, чтобы следить за временем, у меня не было, а по движению луны о нем судить сложно, во всяком случае мне.
Меня разбудил звук льющейся воды. Что это? Плеск о берег далеких волн? Струи фонтана? Однако нет здесь никакого фонтана… Дождь. Неужели пошел дождь? Нет… Я прислушалась. Где-то, без сомнения, течет вода или что-то жидкое. Из одного сосуда в другой. При тусклом свете луны почти ничего не разглядеть. Но что это там, во мраке, окутавшем дальний угол библиотеки, среди сгустившихся теней? Я поморгала слипающимися от недавнего сна ресницами, ожидая, когда глаза мои лучше привыкнут к темноте. Мне показалось, что тени движутся… Да, совершенно верно! Причем — как тени, отбрасываемые какими-то реальными объектами, движения и очертания которых они повторяют. Нет, успокаивала я себя это самые простые тени. Обыкновенные. Совсем не такие, как те, что я видела в галерее. Вне всяких сомнений. Увиденное там отличалось тем, что в тенях на галерее пряталось нечто и я ощущала его присутствие. Нынешние тени вовсе не живые , как те, прежние. Я пробовала не обращать на них внимания, говоря себе, что виною всему обманчивая игра лунного света.
Лунный свет; он сочился сквозь легкое, дымчатое облачко, а сама спрятавшаяся за ним луна казалась изумительной, совершенной формы жемчужиною на драгоценной фероньере, мерцающей на сине-фиолетовом челе неба. Глядя на луну, я вспомнила не только о странных тенях в галерее, но и о крови, сочившейся из шпалеры, и о тонкой горящей синим пламенем свечке, и о красном вине с терпким, насыщенным вкусом. Странные мысли опять полезли мне в голову. Я прогоняла их прочь, но тщетно. Это было похоже на дурной сон.
Я протянула руку, нащупывая на столе подсвечник. Где-то должны быть спички… Ах да, вот же они. Я чиркаю одной из них о ножку стола, и фосфор вспыхивает.
Где я очутилась? Это совсем не та библиотека, где я недавно погрузилась во тьму. Конечно, в ней все те же четыре стены, двери, полки, открытое окно. Но стол… что стало с ним? На прежнем столе находились пустой опрокинутый кувшин, кружка со сколом, черствый хлеб и огарок свечи.
Кто-то, должно быть, прокрался сюда и оставил на столе блюдо, посреди которого восседает пара жареных фаршированных голубей, они еще теплые, источают благоухание… Чего же? Ах, ну конечно, тимьяна и вишни! А по краям тарелки выложен картофель, посыпанный зеленью и приправами! А еще на ней спаржа. Настоящее чудо, куда более вкусное, нежели манна и корзины, полные рыбы.
Хоть перемена поразила меня, я все-таки принялась за еду. Голод есть голод, а тут есть чем его утолить.
С жадностью набросившись на еду, я не сразу заметила, что столовые приборы серебряные. Вилка тяжелая-претяжелая, с массивною ручкой, украшенной затейливым узором, — скипетр, а не вилка!
Увлекшись едой, я вонзила нож в мясистую грудку второго голубя (похоже, он фарширован колбасой?) и одновременно с этим рассеянно подумала — настолько рассеянно, что даже не могу объяснить, как могла такая мысль появиться, — как хорошо было бы выпить рюмочку того вина, которое я нашла в сундуке Перонетты. Да-да, того самого вина; ах, вот бы вновь почувствовать то блаженное опьянение, почувствовать все, что угодно, только бы забыться. Но где его взять, то вино? Даже воды нет, я ее пролила. Но когда я взялась за кувшин — теперь этот уродец стоял у меня под рукой, — то ощутила его тяжесть: он оказался наполнен до краев… А кружка перевернута кверху дном. Рядом с нею стоит другая, теперь это настоящий кубок, поблескивающий в свете свечи. Я налила… но не воду — это вино!
Я предпочитаю ни о чем не задумываться и со всем пылом отдаюсь исполнению собственных желаний. Удивление быстро уступает место умиротворенности, а она, в свою очередь, сменяется признательностью , с которой я принимаю все те дары, которыми осыпает меня таинственный некто… или нечто ?
Доев голубей, я принимаюсь обсасывать косточки: мне теперь не до хороших манер. Затем одну за другой уплетаю все картофелины, потом приходит черед спаржи. И лишь когда я уплела все на тарелке, на ней становится виден какой-то рисунок. Тот самый, что и на вилке. Именно так. Посреди тарелки темно-синяя буква «S», в нижнем завитке которой с довольным видом сидит большая жирная жаба. «Как странно», — подумала я. Но мне-то что за дело?
Постепенно мой разум вновь обрел способность судить здраво. Еда… Тут я напомнила себе о существовании обычая предоставлять осужденному на смерть последнюю трапезу, хотя, конечно же, она редко бывает настолько роскошной, как та, которую я обнаружила на библиотечном столе. Нет, пожалуй, тут все пока сходится. Собственно, я этого даже могла ожидать. Наверное, в монастырь вернулась Мария-Эдита, которая здесь одна способна готовить такие деликатесы. А если так оно и есть, то это значит, что ей удалось привлечь к моим бедам внимание кого-то за стенами монастыря, кого-то влиятельного, и… Но как ни хотелось мне верить в это, надеяться, я понимала, что это неправда, пустые мечты.
Я начала размышлять обо всех этих странных явлениях, о тенях, о внезапном и бесшумном появлении множества вещей — и вдруг увидела, что на дальнем конце стола, там, куда почти не ложится свет свечи, навалены… книги . Я больше ни в чем не могла быть уверена. Что, если их снял с полок все тот же милосердный тюремщик, принесший еду?
Заметила я и то, что в подсвечнике вместо прежней, наполовину оплывшей свечи стоит новая — большая, горящая ровным высоким пламенем. При ее свете я опять увидела тени в темном углу библиотеки. Я ожидала, что вот-вот они станут живыми, одушевленными, как те, которые я наблюдала вместе со своею наперсницей. Но ничего не происходило, совсем ничего. Затем в темноте, где-то на уровне пола, раздались какие-то неясные звуки. Там происходило какое-то движение. Я прислушалась: похоже на клацание когтей по каменному полу.
Я стала убеждать себя, что там крыса; временами в С*** случались целые нашествия крыс, ни одна из девиц не решалась ходить по монастырю в темное время без фонаря и увесистой палки. Когда мне это наконец удалось, моим вниманием вновь завладели книги.
Они лежали слишком далеко, и потому я не могла прочесть надписи даже на тех немногих корешках, которые были обращены ко мне. Так что я предпочла посмотреть на полки, чтобы определить, с какой из них они взяты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Чтобы не свалиться, если засну, со стула на соломенный тюфяк, чего мне совсем не хотелось, я опять положила голову на стол. Долгожданный сон пришел неожиданно. Я спала крепко, хотя не могу сказать, как долго. Несколько часов? А может, минут? Часов, чтобы следить за временем, у меня не было, а по движению луны о нем судить сложно, во всяком случае мне.
Меня разбудил звук льющейся воды. Что это? Плеск о берег далеких волн? Струи фонтана? Однако нет здесь никакого фонтана… Дождь. Неужели пошел дождь? Нет… Я прислушалась. Где-то, без сомнения, течет вода или что-то жидкое. Из одного сосуда в другой. При тусклом свете луны почти ничего не разглядеть. Но что это там, во мраке, окутавшем дальний угол библиотеки, среди сгустившихся теней? Я поморгала слипающимися от недавнего сна ресницами, ожидая, когда глаза мои лучше привыкнут к темноте. Мне показалось, что тени движутся… Да, совершенно верно! Причем — как тени, отбрасываемые какими-то реальными объектами, движения и очертания которых они повторяют. Нет, успокаивала я себя это самые простые тени. Обыкновенные. Совсем не такие, как те, что я видела в галерее. Вне всяких сомнений. Увиденное там отличалось тем, что в тенях на галерее пряталось нечто и я ощущала его присутствие. Нынешние тени вовсе не живые , как те, прежние. Я пробовала не обращать на них внимания, говоря себе, что виною всему обманчивая игра лунного света.
Лунный свет; он сочился сквозь легкое, дымчатое облачко, а сама спрятавшаяся за ним луна казалась изумительной, совершенной формы жемчужиною на драгоценной фероньере, мерцающей на сине-фиолетовом челе неба. Глядя на луну, я вспомнила не только о странных тенях в галерее, но и о крови, сочившейся из шпалеры, и о тонкой горящей синим пламенем свечке, и о красном вине с терпким, насыщенным вкусом. Странные мысли опять полезли мне в голову. Я прогоняла их прочь, но тщетно. Это было похоже на дурной сон.
Я протянула руку, нащупывая на столе подсвечник. Где-то должны быть спички… Ах да, вот же они. Я чиркаю одной из них о ножку стола, и фосфор вспыхивает.
Где я очутилась? Это совсем не та библиотека, где я недавно погрузилась во тьму. Конечно, в ней все те же четыре стены, двери, полки, открытое окно. Но стол… что стало с ним? На прежнем столе находились пустой опрокинутый кувшин, кружка со сколом, черствый хлеб и огарок свечи.
Кто-то, должно быть, прокрался сюда и оставил на столе блюдо, посреди которого восседает пара жареных фаршированных голубей, они еще теплые, источают благоухание… Чего же? Ах, ну конечно, тимьяна и вишни! А по краям тарелки выложен картофель, посыпанный зеленью и приправами! А еще на ней спаржа. Настоящее чудо, куда более вкусное, нежели манна и корзины, полные рыбы.
Хоть перемена поразила меня, я все-таки принялась за еду. Голод есть голод, а тут есть чем его утолить.
С жадностью набросившись на еду, я не сразу заметила, что столовые приборы серебряные. Вилка тяжелая-претяжелая, с массивною ручкой, украшенной затейливым узором, — скипетр, а не вилка!
Увлекшись едой, я вонзила нож в мясистую грудку второго голубя (похоже, он фарширован колбасой?) и одновременно с этим рассеянно подумала — настолько рассеянно, что даже не могу объяснить, как могла такая мысль появиться, — как хорошо было бы выпить рюмочку того вина, которое я нашла в сундуке Перонетты. Да-да, того самого вина; ах, вот бы вновь почувствовать то блаженное опьянение, почувствовать все, что угодно, только бы забыться. Но где его взять, то вино? Даже воды нет, я ее пролила. Но когда я взялась за кувшин — теперь этот уродец стоял у меня под рукой, — то ощутила его тяжесть: он оказался наполнен до краев… А кружка перевернута кверху дном. Рядом с нею стоит другая, теперь это настоящий кубок, поблескивающий в свете свечи. Я налила… но не воду — это вино!
Я предпочитаю ни о чем не задумываться и со всем пылом отдаюсь исполнению собственных желаний. Удивление быстро уступает место умиротворенности, а она, в свою очередь, сменяется признательностью , с которой я принимаю все те дары, которыми осыпает меня таинственный некто… или нечто ?
Доев голубей, я принимаюсь обсасывать косточки: мне теперь не до хороших манер. Затем одну за другой уплетаю все картофелины, потом приходит черед спаржи. И лишь когда я уплела все на тарелке, на ней становится виден какой-то рисунок. Тот самый, что и на вилке. Именно так. Посреди тарелки темно-синяя буква «S», в нижнем завитке которой с довольным видом сидит большая жирная жаба. «Как странно», — подумала я. Но мне-то что за дело?
Постепенно мой разум вновь обрел способность судить здраво. Еда… Тут я напомнила себе о существовании обычая предоставлять осужденному на смерть последнюю трапезу, хотя, конечно же, она редко бывает настолько роскошной, как та, которую я обнаружила на библиотечном столе. Нет, пожалуй, тут все пока сходится. Собственно, я этого даже могла ожидать. Наверное, в монастырь вернулась Мария-Эдита, которая здесь одна способна готовить такие деликатесы. А если так оно и есть, то это значит, что ей удалось привлечь к моим бедам внимание кого-то за стенами монастыря, кого-то влиятельного, и… Но как ни хотелось мне верить в это, надеяться, я понимала, что это неправда, пустые мечты.
Я начала размышлять обо всех этих странных явлениях, о тенях, о внезапном и бесшумном появлении множества вещей — и вдруг увидела, что на дальнем конце стола, там, куда почти не ложится свет свечи, навалены… книги . Я больше ни в чем не могла быть уверена. Что, если их снял с полок все тот же милосердный тюремщик, принесший еду?
Заметила я и то, что в подсвечнике вместо прежней, наполовину оплывшей свечи стоит новая — большая, горящая ровным высоким пламенем. При ее свете я опять увидела тени в темном углу библиотеки. Я ожидала, что вот-вот они станут живыми, одушевленными, как те, которые я наблюдала вместе со своею наперсницей. Но ничего не происходило, совсем ничего. Затем в темноте, где-то на уровне пола, раздались какие-то неясные звуки. Там происходило какое-то движение. Я прислушалась: похоже на клацание когтей по каменному полу.
Я стала убеждать себя, что там крыса; временами в С*** случались целые нашествия крыс, ни одна из девиц не решалась ходить по монастырю в темное время без фонаря и увесистой палки. Когда мне это наконец удалось, моим вниманием вновь завладели книги.
Они лежали слишком далеко, и потому я не могла прочесть надписи даже на тех немногих корешках, которые были обращены ко мне. Так что я предпочла посмотреть на полки, чтобы определить, с какой из них они взяты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183