Возможно, он даже перестал бы дрожать, ведь от природы он был смелого нрава.
Надо, однако, сказать, что, если бы Леон вдруг узнал Маргариту, разгадав ее наглый обман, первая его мысль была бы: «Сегодня ночью меня зарежут».
В самом деле, даже в угаре игры, ставку которой она удваивала с лихорадочным бесстрашием, Маргарита могла доверить свой секрет лишь человеку обреченному, ведь наполовину секрет этот был чистой и страшной правдой.
Но Леон ни о чем не догадывался, а Маргарита и в мыслях не допускала, что он способен догадаться.
Как все великие актрисы, она перевоплотилась в свою героиню.
– Вы мне верите, господин Мальвуа? – спросила она после минутного молчания.
– Да, – ответил Леон, – я вам верю. Граф обречен, и вы тоже!
– Я хочу вам сказать, – снова начала она, – что Господин Сердце когда-то был любовником графини.
– Мне это хорошо известно, – пробормотал нотариус.
Уж графине ли было не знать, откуда дошли до Леона такие сведения!
Но произошло непредвиденное. Леона задело грубое слово «любовник», оплошно вылетевшее из уст Маргариты – первая неверная нота в длинном и прихотливом потоке чарующей музыки. Одна нота могла погубить все.
Но она тотчас спохватилась и, словно вымарывая попавшую на бумагу опасную фразу, сказала:
– В этом ужасном доме я с утра до вечера только и слышу всякие ужасные слова!
– Но ведь он и есть наследник, – заговорил снова Леон, – зачем ему идти на преступление?
– Я тоже так думала, – живо нашлась Маргарита. – По-моему, здесь какая-то тайна, которой я не в силах найти объяснение. Неужели графиня, обманывающая всех, попалась на обман сама?
– Должен вам признаться, – сказал Леон, – что первую надежду на наш с вами союз, принцесса, в меня вселила сама графиня.
– Тогда берегитесь! Она расставила на вашем пути свои коварные сети! Эта женщина ничего не говорит и не делает без умысла. Но вернемся к ее сообщнику. Если он истинный наследник де Кларов, зачем ему красть лежавшие у вас бумаги?
– Так это был он! – воскликнул нотариус. – Быть того не может! Вы недавно упомянули Черные Мантии…
– Вот именно! – прервала Маргарита.
– Неужто он состоит членом этого общества, он, герцог де Клар?
– Сейчас обществом заправляет графиня, а он вовсе не герцог де Клар!
Голос ее даже не дрогнул при этих словах, и в них снова звучал смертельный приговор Леону, узнавшему страшную тайну.
– Будь он наследным герцогом де Клар, – продолжала Маргарита, слишком складно для юной девицы нанизывая доводы, – с чего бы он стал делиться со всеми этими людьми! Да, забыла самое главное: он не только похитил у вас грамоты, но постоянно носит их при себе. Даже здесь, на балу, если схватить его, в кармане его фрака обнаружатся свидетельство о рождении, свидетельство о браке и свидетельство о смерти герцога Раймона, моего дяди, свидетельство о рождении моего кузена Ролана, а также свидетельство о смерти герцогини Терезы!
– Все, что у меня утащили! – задумчиво прошептал Леон.
– Все, – повторила Маргарита. – Прошу вас, господин Мальвуа, возьмите там с подноса стакан воды и принесите сюда, мне дурно!
Это вмиг отвлекло Леона от раздумий. Он бросился выполнять просьбу.
Разговор делался опасен: чересчур отклоняясь в деловую сторону, он уводил от объяснения в любви. Маргарита это прекрасно понимала. Оставалось слишком мало времени. Ей требовался Леон, ослепленный страстью; и она своего добилась.
Когда Леон вернулся с водой, лже-Нита лежала, откинувшись на спинку кресла.
Казалось, она была на грани обморока. Он опустился на колени и хотел было поднять маску, дать ей воздуху, но Маргарита отстранила его слабеющей рукой и взяла стакан.
– Я боюсь! – сказала она. – Кажется, кто-то ходит… Взгляните, что там такое?
Леон бросился вон; когда он вернулся, Маргарита уже ставила пустой стакан на столик.
– Никого? – прошептала она. – Я всего боюсь. Знаете, теперь, когда я вам все открыла и вы стали мне еще дороже и ближе – теперь я боюсь не только и не столько за себя, сколько за вас!
– Вся моя жизнь, – сказал Леон де Мальвуа, с трудом подбирая слова и силясь выразить нахлынувшее чувство, – отныне будет посвящена тому, чтобы воздать вам за радость этих мгновений!
– Радость! – с горечью повторила она. – Вся ваша жизнь…
Она прижала его ладони к своему сердцу и встревожено добавила:
– Говорю вам, я боюсь! Однажды, когда они собрались там, в комнате графини, их тогдашний главарь, «Отец», господин Лекок де ля Перьер… вы ведь знаете, как он ужасно погиб?.. упоминал вас и первый день поста. У них есть нерушимое правило: за каждое преступление выдавать правосудию одного виновного. Вам предстоит драться с человеком, который мертв, господин Мальвуа…
– Но он не умер!
– Откуда вы знаете? Я очень любопытна, мне удалось подслушать их секреты. Теперь я знаю, почему несчастный граф дю Бреу заболел и лишился рассудка, а скоро лишится и жизни. Но мне известно не все… Пожалуйста, не перебивайте, господин Мальвуа… В тот день, о котором я говорю, они назвали вас. Вы знаете историю Андре Мэйнотта? Вижу, что знаете, раз побледнели. Так вот, господин Лекок отвел вам ту же роль, которую Мейнотта заставили сыграть на каннском процессе…
Она умолкла и провела рукой по лбу.
– С чего вы взяли, что человек, раненный одиннадцать лет назад в канун поста, не умер? – продолжала она. – Да и кто был тот человек? Пусть это не вяжется с вашим мнением, уверяю: так называемый Господин Сердце и раненый из Бон Секур вовсе не одно лицо…
Леон не смог сдержать возглас изумления.
Она ловко опутывала его сетью, связанной из правды с ложью; отделить в этом хитросплетении истину от вымысла могла бы лишь долгая кропотливая работа, беспристрастие судьи и прозорливое око сыщика.
А что было у Леона? Минута времени, смятение в душе да потрясенный рассудок.
– Я не хотела вам этого рассказывать, – продолжала Маргарита, – ведь без доказательств такое обвинение может только навредить, а речь идет о моей жизни, которую я вверяю вам, господин Мальвуа! Но раз уж я вам сказала, поверьте: похитивший у вас грамоты де Кларов – самозванец, а то и убийца. Мне ли не знать, ведь я была вместе с отцом в гостевых покоях монастыря Бон Секур. Это меня и погубит: я слишком много знаю, они боятся меня. Леон! Даже если бы я не любила вас, то на коленях молила бы о защите! Здесь я в опасности, они убьют меня!
– Принцесса, – коротко произнес нотариус, – будь вы моей сестрой или женой, я тотчас увез бы вас подальше от этого дома.
В безупречно разыгранном порыве и с неподдельным облегчением Маргарита бросилась к нему на шею.
– Благослови вас Бог! – воскликнула она. – Вы любите меня, и я вручаю себя вам: я – ваша жена. О, уедем отсюда, бежим!
Леон прижал ее к груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133